Я ощущала спиной его дыхание.
– Мелли?
– Да?
– Спи. Я больше так не могу.
Даже когда дыхание Джека перешло в ритм глубокого сна, я долго не могла заснуть, гадая, что он имел в виду. Но затем закрыла глаза, прижалась к нему и заснула под звук детских ножек, бегающих взад-вперед по коридорам старого дома.
Глава 25
Я взяла тарелку с горохом и листовой капустой, тщетно пытаясь найти в себе энтузиазм, необходимый для того, чтобы поднести вилку ко рту.
– Он намного вкуснее с большим количеством соли и жира.
Поставив тарелку на колени, Нола села на стул рядом с моей кроватью.
– Вряд ли я хочу точно знать, что такое шпик. – Она положила в рот немного гороха и пожевала. – В принципе, неплохо… тебе нужно попробовать. – Она ободряюще улыбнулась.
– Я подумала, что тебе понравится, потому что ты никогда не ела его таким, каким оно должно быть. Это все равно что есть шоколад, в котором нет сахара.
Она вытаращила на меня глаза.
– Почему же, ела. И это довольно вкусно.
– Неважно, – пробормотала я, кладя в рот немного гороха. Я не возражала против безвкусной диеты, которой придерживалась почти месяц, потому что она лучше всего подходила для моих детей.
Но это было первое января, и тарелка передо мной была ярким напоминанием обо всем том, от чего я добровольно отказалась и о чем забыла. До этого момента.
Нола сунула в рот листик зеленой капусты и едва не поперхнулась. Она быстро сделала глоток воды и покачала головой, словно пыталась избавиться от вкуса, который все еще ощущала.
– Фу. И как только люди могут это есть?
– Как я уже сказала, ее гораздо лучше готовить в жирном соусе. Но ты все равно должна доесть. Чтобы тебе в течение всего года сопутствовала удача. Это наша южная традиция.
Нола с подозрением посмотрела на капусту.
– Традиция или наказание?
– Если ты намерена и дальше жить в Южной Каролине, тебе нужно знать такие вещи. – Я глубоко вздохнула, вспомнив, чему меня учила бабушка примерно в это же время, когда я училась ходить. – Во время Гражданской войны, когда янки шастали по Югу, сжигая все, что попадалось им на глаза, они не трогали лишь черноглазый горох и зелень, потому что считали их несъедобными для людей.
– И были совершенно правы, – буркнула себе под нос Нола, прежде чем сделать еще один долгий глоток воды.
– Южане были благодарны за то, что осталось, – продолжила я, – потому что это единственное, что спасло их от голодной смерти. Поэтому каждое первое января мы с благодарным сердцем и обновленным чувством надежды в наступившем году едим нашу зеленую капусту и горох.
– Ты действительно в это веришь? – с сомнением в голосе спросила Нола.
– Да, каждый Новый год дарит мне небольшую искру воодушевления и надежды, а также обновленное чувство цели. Особенно в этом году, так как я жду близнецов.
Поймав на себе ее скептический взгляд, я отодвинула тарелку.
– Ну хорошо. Я признаю, что голодание могло бы составить реальную альтернативу блюдам без соли и жира. Я бы даже ощутила чуть больше надежды и воодушевления, если бы к зелени и горошку полагалась хотя бы чуточка жира и соли.
Генерал Ли присел и, навострив уши, повернул морду к открытой двери спальни. Мы с Нолой услышали, как кто-то поднимается по лестнице. Пока мы ждали, когда в дверном проеме появится загадочный гость, пес издал пронзительный вой – обычно он приберегал его для тех, кого любил больше всего, или для тех, кто приносил собачий корм.
В следующий миг в дверном проеме возникла Ребекка – этакое эфемерное видение в розовом кашемире и твиде, с Пуччи на руках, причем на последней был такой же твидовый свитерок. Мы с Нолой тотчас поникли.
– Меня сейчас вырвет, – процедила Нола сквозь стиснутые зубы, что могло сойти за улыбку.
– Мелани! Нола! Как же давно я вас не видела! – Ребекка ворвалась в комнату в облаке запаха духов и лака для волос. Прежде чем я успела кашлянуть, она поцеловала меня в обе щеки, а потом и Нолу. – Меня впустила твоя мама. Она сказала, что тебе нужен гость, чтобы поднять настроение.
Мы с Нолой устроили грандиозное шоу, собирая и ставя в стопку тарелки, лишь бы не отвечать ей, а Пуччи и Генерал Ли возобновили знакомство, обнюхав друг у друга под хвостом. Не спрашивая разрешения, Ребекка перетащила от окна низкое мягкое кресло и поставила его рядом с креслом Нолы.
– Не могу передать, как я разочарована, что ты не сможешь быть на моей свадьбе, Мелли. Для нас с Марком важно, чтобы наши семьи играли большую роль в нашей свадьбе. Не переживай, ты еще можешь стать крестной одного из наших детей. – Она многозначительно посмотрела на мой живот, который я тщетно пыталась прикрыть руками. Я пока не думала о крестных, но в одном была почти уверена: Ребекка точно не будет одной из них.
– Как мило, – сказала я.
Похоже, она меня не услышала, поскольку пристально смотрела на Нолу.
– Какой у тебя размер? Двойка? Или четверка? Думаю, ты могла бы вписаться в платье Мелани…
Нола резко встала, стул качнулся и со стуком опустился на ножки.
– Пойду отнесу эти тарелки на кухню. И у меня куча домашних заданий…
– Я думала, у тебя еще как минимум неделя рождественских каникул, – сказала Ребекка.
– Верно, но в Эшли-Холле строгие порядки. Вы не представляете, сколько нам всего задают на каникулы.
Она взяла поднос и, улыбнувшись нам, пятясь, вышла за дверь. Она уже спускалась по лестнице, когда мне показалось, будто я услышала ее затухающую литанию:
– А потом еще подоить коров, вспахать поле, вымыть полы…
– Милая девочка, – сказала Ребекка, отвлекая мое внимание. – Возможно, слегка взбалмошная, но милая. Это из-за того, что она росла в Калифорнии.
Я зевнула, не пытаясь даже скрыть зевок.
– Извини, – сказал я. – Но, кажется, мне пора вздремнуть.
Ребекка рассмеялась.
– Мои мама и бабушка тоже любят вздремнуть днем. Похоже, я для этого еще недостаточно взрослая.
Я была благодарна моему животу за то, что он не дал мне наброситься на нее и раздавить, как насекомое.
– Очень жаль, – сказала я вместо этого, – что я не смогу присутствовать на твоей свадьбе. Даже мои родители отложили свадьбу до тех пор, пока не родятся малыши, чтобы я могла принять участие. Я, конечно, не ожидаю этого от тебя, – быстро добавила я, чтобы не давать ей никаких идей, – но я заплачу за свое платье, поскольку мы уже его заказали.
Ребекка улыбнулась, и у меня возникло очень даже нехорошее предчувствие относительно цели ее визита.
– Вообще-то, – медленно произнесла она, – еще не все потеряно, и у тебя будет повод его надеть. Это самый красивый оттенок розового, и, если мы немного распустим швы, чтобы оно отличалось от платьев подружек невесты, думаю, это может сработать.
– Что именно может сработать?
Ребекка просияла.
– Поскольку мы практически сестры, я подумала, что могу попросить тебя об этом одолжении. Вообще-то, это идея Марка, но поскольку у тебя и у него есть… история, мы подумали, что будет лучше, если попрошу я.
Но тут зажужжал мой телефон. Я посмотрела на экран: звонил детектив Райли. Мы говорили с ним почти ежедневно, но не лично. Два раза, когда он приходил ко мне домой, Джек маячил за его спиной, как надзиратель, а во второй раз даже улегся на раскладушку и притворился, что спит, пока мы с Томасом разговаривали. Это было неловко и страшно меня нервировало, и мы договорились, что во время моей беременности мы будем общаться по телефону, если только мне не будет точно известно, что Джека не будет дома хотя бы еще час.
Сделав мысленную заметку перезвонить ему позже, я отключила звук и снова посмотрела на Ребекку.
– Извини. Ты, кажется, просила об одном одолжении? Если ты хочешь одолжить на день свадьбы что-то из семейных украшений, я не против.
– Вообще-то мы хотим одолжить твой дом.
Я на миг утратила дар речи, пытаясь сложить ее слова в понятный для меня порядок.
– Прости, что?
С другой стороны кровати, вне поля нашего зрения, донеслась какая-то возня, но я пыталась вникнуть в слова Ребекки и не уделила ей должного внимание.
– Это такая классная идея! И как я только не додумалась до этого с самого начала! – Ребекка буквально подпрыгнула на стуле. – Потому-то именно благодаря тебе и этому дому я познакомилась с Марком, и мы подумали, что это будет идеальное место для репетиционного ужина.
– Репетиционный ужин, – повторила я, дабы убедиться, что правильно ее расслышала.
Ребекка несколько раз кивнула, чем напомнила мне болванчика на приборной доске автомобиля.
– Да! Разве это не потрясающая идея? Мы уже внесли залог в яхт-клубе, но с радостью забудем о нем, потому что репетиционный ужин в твоем доме будет вишенкой на торте наших свадебных планов. Тебе даже пальцем не придется пошевелить. Наш свадебный организатор позаботится обо всем – наймет официантов, доставит закуски и напитки, сделает украшения, возьмет на себя уборку и все подготовительные работы. От тебя требуется лишь улыбаться.
Ее взгляд скользнул по моему животу.
– Я попробую уговорить портниху в свадебном магазине, чтобы она сшила широкий кушак или что-то вроде того, чтобы немножко тебя стянуть. Создать тебе талию.
Между тем звуки по другую сторону кровати становились все более неистовыми, но мои мысли были заняты желанием схватить подушку и швырнуть в нее, притворившись, что это вышло случайно.
– Вообще-то, Ребекка, мне нельзя вставать с кровати. Я могу встать лишь для того, чтобы пойти в туалет или сесть и поесть. Все остальное время я должна лежать на боку.
Ребекка встала и направилась к раскладушке. Она была настолько погружена в свои мысли, что даже не спросила, что, собственно, эта раскладушка здесь делает.
– Это было бы идеально! Тебя – вроде Клеопатры! – можно спустить на ней по лестнице вниз и переносить из комнаты в комнату вместе с гостями.
Мне ужасно захотелось, чтобы она ушла. Иначе я буду вынуждена совершить акт насилия и даже не смогу притвориться, будто сожалею о нем.