– Не волнуйся, Марк тебя не опередит. Я никому не говорю ни слова, особенно Ребекке. Что до истории Камиллы, она будет только рада, если ты поведаешь ее миру, – уверенно заявила я. – Она хотела бы, чтобы люди, наконец, узнали правду.
Услышав, как хлопнула дверь машины, мы посмотрели на улицу. К тротуару подъехал новый темно-синий «Ягуар». Было слишком рано как для гостей, так и для парковщиков, которых нанял Даниэль. «Не иначе как почетные гости», – подумала я.
– Отлично. Они уже здесь, – процедила я сквозь стиснутые зубы.
Я отказывалась поверить, что согласилась на репетиционный ужин Марка и Ребекки в моем доме. В свое оправдание я могла сказать лишь то, что мой рассудок временно помутился по причине гормонов беременности. И все же я была благодарна, что у меня появился повод в последний раз нарядить дом и открыть двери для гостей. Это был горько-сладкий и одновременно лучший способ попрощаться с домом, чем просто запереть за собой дверь и загрузить вещи в фургон.
– Ты еще не кормила младенцев? – спросил Джек.
– Нет, но как раз собиралась, так что их бензобаки будут полны до того, как Нола заступит на дежурство. Она брезгает кормить малышей грудным молоком, даже из бутылочки. Боится, вдруг на нее попадет хотя бы капля.
– Думаю, тебе тоже нужно переодеться.
– Мне казалось, ты сказал, что тебе нравится это платье, – сказала я, посмотрев вслед за взглядом Джека на свою грудь. – Ой.
На лифе платья красовались два мокрых пятна. Садовая калитка с лязгом захлопнулась, и я в панике повернулась к Джеку.
– Пожалуйста, извинись и что-нибудь придумай. Только не смей называть им настоящую причину, почему мне нужно переодеться. Скажи им, что один из младенцев срыгнул или что-то в этом роде.
– Это лучше, чем грудное молоко? – спросил Джек. Вместо ответа я повернулась и побежала в дом, оставив Джека встречать Марка и Ребекку.
– Привет, Мэтт. Приятно видеть тебя снова.
Я фыркнула от смеха и побежала наверх кормить близнецов.
В доме витали ароматы цветов – благодаря шикарным букетам, которые повсюду расставил Даниэль, а также распахнутым дверям и окнам, приносившим из сада сладкие ароматы чайного дерева и жасмина. Старинная хрустальная люстра с ее сотнями граненых подвесок, которую Софи помогла отремонтировать и восстановить после того, как та разбилась, рухнув на пол в первый год моей жизни в этом доме, искрилась и переливалась короткими вспышками света. В соответствии с указаниями Софи, но без ее непосредственного участия – ведь ее собственный срок, как говорится, уже был на носу – деревянные полы были отполированы старомодным пчелиным воском, а стекло от «Тиффани» на входной двери очищено вручную с помощью ватных палочек, чтобы добраться до всех бороздок. Скажу честно, я даже изъявила желание сделать последнее своими руками – в качестве моего прощального подарка дому.
На званый ужин пригласили сорок гостей, двадцать четыре из них должны были разместиться за обеденным столом Камиллы Вандерхорст, а остальные шестнадцать за меньшими столиками, установленными в большом обеденном зале. Даниэль, в восторге от того, что ему разрешили воспользоваться семейным фарфором Вандерхорстов, довольно смело смешал сервиз с розами, изящно танцующими по краю тарелок, с золоченым лиможским фарфором с большой буквой «V» в центре.
На столе и на каждой поверхности, украшенной розовыми розами, розовым тюлем и розовым атласом, сверкали серебряные канделябры. Даже я была вынуждена признать: на фоне розовых кружевных скатертей, выполненных по индивидуальному заказу, и в свете свечей, отражающемся от старинных зеркал и расписанных вручную обоев, все вокруг было как будто в сказке. А ведь еще недавно я смотрела на все это как на еще одну вещь, которая в конечном итоге потребует ремонта или замены.
Я старалась не думать, откуда взялись деньги на оплату вечеринки, несмотря на ярлык, который на них повесил Джек – «кровавые деньги», – имея в виду широко разрекламированный шестизначный аванс Марка за его книгу. Все это было слишком красиво и слишком грустно, и я не хотела, чтобы любые негативные эмоции омрачали это сладкое прощание. Я переоделась в красное платье для беременных, перехватив его на талии ремешком, чтобы оно лучше сидело. Все остальное в моем шкафу было по-прежнему тесновато. Джеку, похоже, нравился вырез этого платья и то, как моя полная молока грудь заполняет лиф.
Мы с Джеком вращались среди гостей, то и дело сталкиваясь друг с другом на первый взгляд случайно, но наши глаза со странной регулярностью находили друг друга в противоположных концах комнаты. Мы оба неплохо знали гостей и ощущали себя частью их веселой компании, и если бы не постоянные напоминания о том, что это не столько репетиционный ужин, а прощальная вечеринка, я бы даже получала от него удовольствие.
Мы только-только сели за стол – мы с Джеком по обоим концам главного стола, – когда в дверях столовой появилась Нола и поманила меня. Джек увидел ее. Извинившись перед гостями, мы сказали им, что вечер продолжается, как планировалось, а сами поспешили к ней в холл.
– Джей-Джей и Сара в порядке? – спросила я, уже делая шаг к лестнице. И в этот момент заметила в вестибюле пару. Смущенные и растерянные, они робко топтались у порога. – Ирэн? Джордж?
Держась за руки, Гилберты шагнули в холл. Они выглядели практически так же, как когда я видела их в последний раз, – оба в джинсах и футболках в тон.
– Извините, что побеспокоили вас. Мы не знали, что у вас гости. – Ирэн обернулась в сторону столовой, откуда доносились голоса и запах еды, и вновь посмотрела на меня. – Но для нас важно поговорить с вами сегодня… без адвокатов.
Мы с Джеком переглянулись.
– Может, пройдем в гостиную и сядем? – предложил он.
Ирэн покачала головой.
– Нет. Мы просто хотим сказать то, что нам нужно сказать.
– И это?.. – подсказал Джек.
Джордж обнял жену за плечи. С благодарностью посмотрев на него, она вновь повернулась к нам.
– Мы с Джорджем много говорили друг с другом, а также с нашими родственниками и детьми. В принципе все сводится к следующему: Нью-Йорк – наш дом. Да, этот дом красив, и Чарльстон прекрасный город, но это не имеет значения. Это не наш дом. Вряд ли бы он когда-нибудь стал для нас родным.
Мое сердце болезненно сжалось. Я догадалась, к чему идет этот разговор. Я хотела остановить их прежде, чем они поводят у меня перед носом морковкой, но, увы. Я застыла как вкопанная и слушала дальше, зная, что мой последний шанс сохранить дом потерян. Ирэн между тем продолжила.
– Мы надеялись, что сможем договориться о справедливой компенсации в сумме рыночной стоимости дома за вычетом всех ваших собственных средств, которые вы вложили в него. Мы исходим из того, что вы захотите остаться здесь.
В моем горле как будто застрял огромный узел, не давая мне произнести даже слова. Видя мою растерянность, Джек взял инициативу на себя.
– Мы благодарны за ваше щедрое предложение. Разумеется, мы хотели бы здесь остаться. Но боюсь, в настоящее время наши финансовые возможности… сильно ограниченны, и мы сможем предложить вам лишь малую часть реальной стоимости дома.
– Я правильно расслышал? Этот дом продается?
Мы повернулись. Как всегда элегантный и холеный, к нам приблизился Марк.
– Потому что, если это так, я готов сделать предложение.
Съеденные мною закуски мгновенно запросились наружу, и если они и впрямь вырвутся на свободу, я позабочусь, чтобы они попали на начищенные до блеска итальянские туфли Марка. Ирэн и Джордж как по команде повернулись к Марку. Взгляды супругов остановились на его дорогом костюме и блестящих штиблетах, и, похоже, обоих это не впечатлило.
– Нет, – ответила Ирэн. – По крайней мере, пока. Мелани жила здесь какое-то время и заботилась об этом доме. И у них с Джеком двое детей и дочь-подросток. Наши собственные мальчики выпорхнут из дома буквально через пару-тройку лет. Думаю, этот старый дом хотел бы вновь наполниться детскими голосами.
Марк усмехнулся.
– Точно так же вам было бы приятно услышать звон монет, падающих на ваш банковский счет. О какой сумме идет речь? Потому что наш парнишка Джеки сейчас сидит без работы, да и Мелани тоже в подвешенном состоянии. В прошлый раз, когда я ее проверял, рыночная стоимость этого дома была семизначной. Так что, уверен, они не лгут, говоря, что не могут себе ее позволить, даже если бы очень захотели. – Он фыркнул. – А если вы кого-нибудь спросите, все вам скажут, что Мелани точно не хочет. Еще недавно она уверяла всех, что ненавидит старые дома.
Джек шагнул к нему. Одна его рука уже была угрожающе сжата в кулак. Я поспешила оттянуть его назад и, вымучив улыбку, повернулась к Гилбертам.
– С вашей стороны весьма любезно сделать нам это предложение. И будь у нас такая возможность, мы бы постарались наскрести денег, чтобы удержать этот дом. – Мой голос сорвался. Джек обнял меня за плечи, давая понять, что он рядом. – Но правда состоит в том, что нам это не по карману.
– Отлично, – сказал Марк и, шагнув вперед, вручил Ирэн визитку. – Сейчас у меня репетиционный ужин, но позвоните мне утром, и мы поговорим.
Нола, о которой я напрочь позабыла, оказывается, все это время была рядом. Шагнув вперед, она вырвала карточку из руки Ирэн и сунула ее обратно Марку. Я онемела от шока, так что даже не отругала ее за хамский поступок. Но это, как говорится, были цветочки. Ягодки не заставили себя ждать.
– Какова его справедливая рыночная стоимость? – спросила она у Ирэн. Та посмотрела на нас с Джеком – мол, отвечать или нет? Но мы лишь пожали плечами, не зная, к чему Нола клонит своим вопросом.
Я имела все основания гордиться Нолой. Она даже не побледнела, услышав цифру, которую назвала Ирэн. Вместо этого она на миг задумалась и повернулась ко мне.
– А сколько собственных денег ты уже вложила в дом?
Я назвала ей сумму, все еще пребывая в шоке, чтобы вникать в ее мотивы. Как будто производя мысленные расчеты, Нола посмотрела в потолок.