Он встал, взял пистолет, на всякий случай заглянул под кресло, под кровать и обошел всю квартиру. Подошел к бару в виде глобуса, стараясь не глядеть на Африканский континент, открыл его, налил себе полстакана коньяка «Хеннесси» и залпом выпил. Но до утра так и не смог заснуть. Что-то не давало ему спать, звеня будильником, как только начинали слипаться глаза. Возможно, это была совесть. Хотя он не хотел думать на этот счет.
В отличие от органов правоохраны, отдел безопасности «Комплекса» не увлекался формальными процедурами: совещаниями, планами, докладами. Его сотрудники рыли землю — в переносном, а если понадобится, то и в прямом смысле. Они опросили всех служащих и многих посетителей «Сапфира». Установили факты ссор между гостями, которые, впрочем, закончились мирно, но к участникам все равно поехали. Имели место и несколько конфликтов со стриптизершами: одной гость залез в трусики, причем сделал это не во время оплаченного приватного танца, а просто так, на халяву. Вторую какие-то «быки» настойчиво звали прокатиться после работы, но она отказала, разговор перешел на повышенные тона, и «быки» ушли недовольными. Третью после приватного танца клиент не выпускал из кабинета, требуя полного удовлетворения, доводам подоспевшей охраны о том, что ночной клуб вовсе не публичный дом, он не верил, дело дошло до драки, и наглеца с приятелем пришлось грубо выкинуть на улицу.
Все инциденты не повлекли сколь-либо значимого материального, физического или морального ущерба: обошлось пощечинами, расцарапанной физиономией и несколькими пинками. Трудно было представить, чтобы это повлекло столь тяжкие последствия, как три трупа. Но извивы психологии некоторых субъектов невозможно просчитать и уложить в рамки обычного поведения, поэтому ко всем причастным на всякий случай отправили по парочке парней — разобраться на месте и убедиться в справедливости оптимистического вывода. Хотя, если быть точными, не ко всем: только к тем, кто остался в живых…
Непосредственно руководил бандитским розыском заместитель Карнаухова — Костя Круглов по прозвищу Круглый. Это было вызвано не только фамилией: низкий, широкий, весь густо заросший иссиня-черными волосами и с такими же полукруглыми бровями, он напоминал биллиардный шар, тем более что всегда куда-то спешил и постоянно находился в движении. Сам Карнаух отправился по каким-то более важным делам и контролировал заместителя по телефону. Он вообще держал Костю на подсобных ролях, не давая самостоятельности и свободы на отдельных линиях или объектах работы — только выполнение его распоряжений. А в некоторые особо перспективные предприятия — ночной клуб «Сапфир», банк «Богатство», ресторан «Золотая перепелка» и другие — вообще запретил заходить без его разрешения.
Поэтому Круглый не любил шефа и хотел занять его место, но тот не спешил освобождать кресло. Костя мечтал ему в этом помочь и очень аккуратно собирал компромат, руководствуясь излюбленной поговоркой оперов уголовного розыска: «Курочка по зернышку клюет, а яйцо вот какое получается!» При этих словах процессуальные противники подносили внушительные кулаки к носу подозреваемого, который и должен был снести то самое яйцо признания. Но применительно к Карнауху собранные крошки в компромат не складывались. Либо он был безгрешным, либо умело заметал все следы. Поскольку на ангела Валерий Петрович похож не был, первое объяснение отбрасывалось. Но где он научился ходить по снежному полю так, чтобы оно оставалось девственно чистым? По документам он раньше вроде бы был военным и служил на Новой Земле, но отыскать его сослуживцев или подобраться к личному делу не удавалось: слишком далеко находится бывшее место службы, да и все там строго зарежимлено до сих пор. Оставалось найти личные слабости да поймать на просчетах в работе, тем более что Круглый считал себя ни в чем не уступающим Карнауху.
И сейчас заместитель был уверен, что справился бы и без его указаний, потому что по своей инициативе направил группу к посту ГИБДД на въезде в Москву — проверить по камерам, какие машины проезжали мимо в интересующее их время. Еще пять групп послал к завсегдатаям «Сапфира» — они всегда все знают, даже если в этот день не были в клубе.
Ночью транспортный поток ослабевает. Камеры поста ГИБДД в течение часа после происшествия зафиксировали двадцать две машины, въезжающие в Москву. Исходя из того, что с Рыбаком и охранниками расправился один человек, Круглый рассудил, что надо отсеять те, в которых было больше одного пассажира-мужчины. А особое внимание обращать на водителей-одиночек, так как в драках на почве дорожных конфликтов обычно участвуют непосредственно водители. Почему он исключил вероятность того, что разборку затеял один, самый агрессивный из нескольких пассажиров, сам Круглый объяснить бы не смог, ибо отсутствие или недостаток аналитических способностей не осознаются тем, кому они свойственны. Впрочем, объяснений с него никто не требовал, во всяком случае пока. Но он знал, что вопросы от шефа неминуемо последуют, поэтому страховался и приказал включить в список весь транспорт.
Круглый направил бойцов по одиннадцати адресам — к владельцам затонированных машин, тех, в которых ехали больше двух мужчин, и тех, у кого камеры нечетко зафиксировали количество пассажиров. Однако, по его собственному мнению, наиболее перспективной для розыска была желтая «Нексия» — такси с номером 452. Во-первых, потому, что водила в ней был один. Во-вторых, неказистая машиненка наверняка составляла для хозяина, предположительно гастера, целое состояние, и если ей причинили вред, то он вполне мог прийти в ярость и завалить троих. В-третьих, она прошла на большой скорости, чувствовалось, что хозяин или куда-то спешит, или от кого-то убегает — даже позабыл естественные опасения и не притормозил перед полицейским постом. Значит, гнал его более сильный страх!
Он тут же позвонил руководителю дружественной Организации — Подкове, который курировал транспортные перевозки, и контролеры таксистов быстро навели его на цель: Азамат Турсунов, работает, в основном, у Казанского вокзала, прозвище Узбек…
Круглый с двумя помощниками лично выехал на вокзальную площадь, Мирон и Кузьма вышли, «перетерли» с таксистами. Специфический внешний вид и манеры бойцов располагали к откровенности, и они без труда узнали, что Узбек недавно повез клиента, но вскоре должен вернуться. Оставалось ждать. На телефон Круглого одно за другим приходили сообщения: «Белый „Мерседес“ отпал», «Черный „крузак“ — не то», «„Туарег“ — голяк»…
Через час желтая «Нексия-452» подъехала к стоянке и заняла очередь в веренице такси. К ней тут же подошли солидные пассажиры, по-хозяйски уселись в салон: Круглый рядом с водилой, Мирон за ним — так удобней набрасывать удавку на шею.
— Э, ребята, у нас здесь очередь, — встревожился сидящий за рулем немолодой узбек. — Вы идите в те машины, которые первыми стоят…
— Гражданин Азамат Турсунов? — строгим официальным тоном спросил Круглый.
— Да… А что я сделал?!
— Ничего. Вы свидетель, надо дать показания!
— Я ничего не видел, ничего не знаю, — испуганно забормотал Азамат, и оба неожиданных пассажира поняли, что это и есть тот, кого они ищут.
А Мирон убедился еще и в том, что братва не зря базарит, будто Круглый раньше работал в ментовке: хотя тот всегда это отрицал, но сейчас прокололся — вон как по-ментовски чешет, лох чуть в штаны не наложил! Надо бы его успокоить, а то разгонится да со всей дури врежется в столб — тут все трое и накроются… шапкой! Но по части успокоения Мирон мастером не был, поэтому действовал по наитию.
— Гони, Узбек, не кипишуй! — по-свойски посоветовал он и почти дружески ткнул водилу стволом в шею.
Азамат понял, что дело еще хуже, чем показалось ему сначала: когда против тебя объединяются менты и бандиты, неважно, бывшие или действующие, соскочить без потерь не удастся! Так и вышло.
Они подъехали к развалинам сносимого мясокомбината, заехали внутрь бывшего убойного цеха, где, несмотря на отсутствие крыши, отчетливо ощущались запах сырого мяса и угнетающая атмосфера предсмертного ужаса сотен тысяч забитых животных. Символом этого живодерского театра являлась сохранившаяся конвейерная линия с большими, зловеще блестящими крючками через каждый метр. Мирон вытащил Азамата наружу, тот еле стоял на негнущихся ногах. Да что там несчастный гастер — даже подъехавшему Кузьме стало не по себе.
— Баранину любишь? — спросил Круглый. — Шашлык-машлык, плов, бешбармак?
Азамат, затравленно озираясь, кивнул.
— Небось, и сам не раз барашку резал? — миролюбиво продолжал Круглый, будто они сидели во дворе таксиста, под чинарой, распаренные солнцем, сытным обедом и горячим чаем да задушевно разговаривали о том, о сем…
— Я все расскажу, — сипло сказал Азамат. — Все что хотите!
— Молодец! — Круглый ободряюще похлопал его по плечу. — Ну, рассказывай! Все по порядку: с чего началось, как вы завязались да как ты их завалил. Рассказывай!
— Кого валил? — не понял гастер, но подсознательно осознал, что речь идет о чем-то ужасном. — Ни с кем я не вязался! Сразу уехал!
— Я тебя не про тот раз спрашиваю, когда ты уехал, — терпеливо разъяснил Круглый. — Я тебя про вчерашнюю ночь спрашиваю. На Щелковском шоссе. Как там все было?
— Я ж и гаворю… Вез дэвушка, ани дагняли, попэрек дарог встали… — Тяжелые неровные слова застревали в гортани и с трудом выходили наружу — у него не просто усилился акцент, создавалось впечатление, что он вообще забыл русский язык. — Дэвушк забралы, а я уехал…
— Какая девушка?! — повысил голос Круглый. — Не было никакой девушки! Я понимаю, зачем ты ее придумал: чтобы от себя подозрения отвести. Мол, ты не мог этого сделать и даже свидетельница есть! Только никто ее не видел! И в Москву ты заехал без нее! Может, тебе фото с гаишной камеры распечатать?! Давай по порядку: значит, ты ехал, они тебя догнали, остановили, ты рассердился… А дальше как? Может, ты их шилом поширял? Тогда все сходится: дырочка маленькая, ее и не заметить можно…