— Куда ты, глупенькая? — мать взяла её под руку.
— Я боюсь, — призналась девушка.
— Чего?
— Но ведь он там один и… ты разве не помнишь?
— Помню, — кивнула Ниэль. — Но стараюсь об этом не думать. Будем молиться Покровителям, что всё обойдётся. Идём.
— Ты зря волнуешься, девочка моя, — с другой стороны подошла матушка Ханирель, которая, хоть и не выступала, как молодёжь, но вдоволь набродилась по залу, гадая по руке и предсказывая, кто из девушек в ближайшее время встретит своего суженого, а кому суждено расстаться с любимым навсегда. За удачные прогнозы её нередко награждали украшениями и безделушками, и сейчас бывшая актриса не без гордости продемонстрировала десяток перстней, колец и даже три сережки, а также маленький кулончик и жемчужную пуговицу. Один перстень гадалка надела внучке на палец и перевернула её руку ладонью вверх:
— Я уже говорила, что ты проживёшь долгую жизнь. У тебя в судьбе будет много резких изменений в судьбе, но ни вдовство, ни ранняя смерть тебе не грозят. И у твоего Лейра тоже очень длинная линия жизни. Хоть он трижды будет находиться на грани жизни и смерти, но умрёт еще очень и очень не скоро.
— Трижды? — ахнула Соэль.
— Один раз уже был, когда мы его вынули из петли, — ответила матушка Ханирель. — А два других не столь значительны. Может быть, ему придётся с кем-то сражаться, и он выйдет победителем из поединка. Или случится какая-то катастрофа, которую он благополучно переживёт. Или его поразит болезнь… Во всяком случае, ему не судьба умереть этой ночью. Более того, все три смертельных случая произойдут или произошли отнюдь не на рассвете.
За разговором артисты дошли до той части замка, где им выделили комнаты для проживания. Как всегда, в них селились по двое-трое. Таша с Дарреном и детьми — в одной, мастер Боар с женой — в другой, матушка Ханирель с Раэной и Соэль — в третьей, а все холостые мужчины труппы — в четвертой. Сейчас из артистов на месте была только Таша — альфара и её дети исподтишка подсматривали за праздником в щёлочку, но потом осторожная мать увела детей спать, несмотря на капризы и протесты. Она и сейчас, услышав шаги и голоса в коридоре, высунула нос в щелку:
— Тс-с! Калоник только что уснул!
Пропуская вперед женщин, артисты разошлись по комнатам. Кайр и Янсор, соперничавшие с некоторых пор за внимание Раэны, одновременно, пихая друг друга локтями, распахнули перед нею двери. Арфистка сделала шаг и…
Отчаянный визг заставил всех подпрыгнуть от неожиданности. Перепуганная Таша выскочила в коридор, а мужчины, наоборот, рванулись в комнату, спеша выяснить, что или кто так напугал девушку.
Разбуженная воплем причина испуга села на постели:
— Вы?
— Т-Тиар? — вытаращила глаза Раэна.
— Я, — юноша выпрямился на постели, где прилёг, свесив ноги, прямо в одежде. — Извините, если…
— Тиар! — воскликнула Раэна. — Ты здесь?
Её возглас подхватили. Сон был забыт, усталость как рукой сняло. Толкаясь и переговариваясь, артисты набились в комнату девушек. Расталкивая всех локтями, вперед прорвался мастер Боар и горячо стиснул приёмного сына в объятиях.
— Сынок!
Ниэль кинулась к ним, отталкивая мужа:
— Мальчик мой!
— Мама…
Артисты окружили своего бывшего товарища, тормошили, жали руки, обнимали. Соэль и Тайн висели на названном брате, Раэна плакала от восторга. Калоник и Нюша, которые не могли пропустить такое событие, выбрались из постели и путались у всех под ногами. Янсор просто пожал другу руку и несколько раз шутливо пихнул в бок.
— Ты вернулся? Но как? Откуда? — со всех сторон раздавались голоса. — Что случилось? Ты нам всё расскажешь? Как ты там жил?
— Простите меня, — юноша опасался смотреть друзьям в глаза. — Конечно, понимаю, что не должен был тут появляться, но… просто я… в общем, мне сейчас некуда пойти и…
— Погоди-погоди, — глава труппы присел на край постели, обнимая его за плечи. Тайн устроился с другой стороны, не спуская с Тиара глаз. Соэль по-простому опустилась на колени, обнимая брата за ноги. — У тебя произошла размолвка с отцом?
— Ну, — юноша отвел взгляд, — не совсем размолвка, но… В общем, он меня прогнал.
Когда напуганные слуги прибежали в зимний сад, Винирель еще дышала. Густой кустарник, увитый к тому же плющом, карабкавшимся на стену из-за недостатка места, смягчил её падение и спас девушке жизнь. Но целительница, осмотревшая её, не спешила радоваться. Под руководством волшебницы девушку перенесли в её покои, и Видящая занялась исцелением. Двери были плотно закрыты, оставив родных мучиться от неизвестности.
Лиллирель сердито теребила в руках лист от злополучного плюща. Она должна была предвидеть такую возможность! Если бы не эти растения, девчонка бы разбилась насмерть при падении. И сейчас над нею хлопотала бы не целительница, а плакальщицы, обряжавшие тело для погребения. Надо было не торопиться. Теперь она может остаться жива и будет защищать брата. Впрочем, оставался небольшой шанс…
Торопясь опередить события, она приблизилась к мужу. Лорд Варадар вздрогнул при ее появлении:
— Что вам угодно, леди?
— Я очень волнуюсь, — промолвила она. — Бедная Винирель! Судьба была к ней несправедлива… Она отняла у нее все — родную мать, здоровье, не дала красоты и сил. А теперь забирает и жизнь…
— Замолчите! Моя дочь ещё…
— Ваша дочь, хотите вы сказать, ещё и нашла брата… весьма ненадолго, — как ни в чём не бывало, продолжала Лиллирель. — Наследника вашего имени и титула…
— Да, — лорд невольно бросил взгляд на дверь, через которую несколько минут назад вышел Тириар.
— И сама перестала быть наследницей…
— К чему вы клоните?
— Только одно — ваш приёмный сын…
— Тириар мне родной! По крови! — встрепенулся старый лорд. — Видящая это доказала! Это также верно, как то, что у вас пока нет детей и вы не понимаете родительской любви!
— Да, но я пока еще понимаю, в чём состоит долг жены по отношению к мужу, — она прикусила губу, сообразив, что как раз про долг, которым она пренебрегает, супруг ей напоминал то и дело. — Если Покровители пока не дали нам детей, то это не моя вина. Во всяком случае, не только моя! Я бы сумела родить вам другого сына, не такого, как этот!
— Чем вам не нравится Тириар?
— Тем, что он — полукровка. А такие особи всегда наследуют дурные наклонности. До встречи с вами он вёл жизнь бродяги без рода и племени. Спал под открытым небом, ел не досыта, мерз и мок. Сейчас он попал в роскошь и уют. И, как знать, не расцвели ли в его душе ростки зависти и жадности?
— Вы о чём?
— О том, что всё это странно. Ведь ему придётся делить богатства с сестрой.
— И что? Я достаточно богат, чтобы ни один из моих детей не чувствовал себя обделенным.
— Да, но куда как приятнее не делить наследство, а взять всё одному!
— Что?
— Я тут подумала, — Лиллирель опустила глаза, скромно сцепила руки. — Ваша дочь, милорд, и её брат находились в комнате одни. Кто знает, что там произошло на самом деле?
Лорд Варадар не слишком-то верил словам молодой жены — ведь это была, по сути, совсем чужая ему женщина. Но промолчать и сделать вид, что ничего не было? Взгляд его упал на Тириара. Неслышно вернувшийся, он подпирал стену в дальнем углу, ссутулившись и, казалось, полностью ушёл в свои мысли. Но встрепенулся, когда отец его окликнул:
— Да, милорд?
— Подойди сюда, — кивнул лорд Варадар. Лиллирель поспешила ретироваться, чтобы её никто не заподозрил. — Ты был при том, как твоя сестра выпала из окна?
— Да, — вздохнул юноша.
— Как такое могло случиться?
— Она захотела открыть окно. Встала коленями на подоконник, толкнула раму и…та оказалась не закреплена и вылетела из стены. Я кинулся, хотел подхватить, но опоздал. Простите!
Его покаянный вид должен был растрогать отца, но не сейчас.
— Где же ты был, когда она…
— Сидел. Там, на скамье в комнате. Винирель показалось, что в комнате душно после берега реки, и она решила открыть окно.
— Почему это сделала она, а не ты?
— Мне показалось, что… мне было нормально, а ей, наверное, после многих месяцев взаперти…
— Почему ты позволил ей это сделать, а не сам открыл окно?
— Потому, что она этого хотела. Я ничего не делал, клянусь!
Лиллирель, отвернувшись, тихо улыбалась. Этот парень вёл себя так, словно был виноват. Он оправдывался перед отцом, чего не должен был делать, если бы действительно оказался ни при чем. Этого будет достаточно, чтобы гордый лорд начал подозревать сына в преступлении. Он столько лет жил, дорожа одной только Винирель, как главной наследницей. И так скоро забыть про девушку и переключить всю любовь на внезапно свалившегося на него внебрачного сына просто не мог. Девушка была ему роднее и ближе. На этом и строился расчет Лиллирель.
Продолжению разговора помешало появление Видящей. Волшебница спустилась по винтовой лестнице так тихо, что её заметили лишь после того, как она тихо кашлянула, привлекая всеобщее внимание.
— Матушка? Госпожа? — родственники кинулись к ней. — Что? Как?
— Скажите мне правду, — лорд Варадар прикоснулся к руке целительницы. — Винирель… она…
— Она пока жива, — волшебница отдёрнула руку, пряча ладонь за спину. — Пока жива, но… Она очень плоха.
— Что с нею?
Опираясь на посох, как на костыль, Видящая пересекла комнату, присела на лавку у окна. Жестом дала понять, чтобы ей принесли воды. Пока Тириар бегал за кувшином, не доверяя слугам — ему нужно было в бешеном беге выплеснуть внутреннее напряжение, — пока волшебница пила маленькими глотками, остальные стояли и ждали. К лорду и его жене присоединились слуги, а также девушки и пажи, с которыми Винирель только что гуляла по берегу реки. Всем было интересно, все переживали, что будет дальше.
Наконец, напившись, Видящая кивнула головой:
— Да, ваша дочь жива, милорд. Но надежды очень мало.
— Она умрёт? — лорд Варадар присел на лавку.
— Я еще не знаю. Через несколько дней должно быть известно всё. Пока девушка находится между жизнью и смертью. Я дала ей немного сил, но справится ли хрупкий организм или нет — не знаю. Через трое суток могу дать ответ. Если она протянет эти три дня, будет шанс, что она однажды придет в себя. И если она придёт в себя, еще неизвестно, сможет ли она вести нормальную жизнь.