– Не представляю, что бы делала на вашем месте.
– Я и сам порой не представляю. Прошло уже десять лет, а меня иногда по-прежнему тянет набрать их номер.
– Просто нет слов…
– Да, – вздохнул я. – Мало кто остается сиротой в двадцать два. Мало кто вообще с таким сталкивается.
Подошла официантка – принять заказ. Почти машинально Натали попросила свекольный салат и филе морского окуня. Я назвал блюда, которые присмотрел чуть раньше. Официантка удалилась, и Натали взглянула на меня.
– Когда я училась в школе, умерла моя лучшая подруга. Знаю, это не сравнится с потерей родителей, но мне тоже пришлось нелегко.
– Как это произошло?
– Нам обеим было по двенадцать. Она жила в двух домах от меня, дни рождения мы отмечали с разницей в неделю. Ее родители дружили с моими, так что мы с ней, по сути, росли вместе. Ходили в одну школу, учились в одном классе, даже вдвоем записались на танцы. Джорджиана стала мне ближе родных сестры и брата. Когда мы не гуляли, то часами болтали по телефону. В общем, однажды мы возвращались из школы. Обсуждали мальчика по имени Джефф. Джорджиана считала его красавчиком и все гадала, как он к ней относится. Мы попрощались у моего порога. Помню, как обняла ее. Мы постоянно обнимались. Где-то через час она захотела мороженого и отправилась в магазинчик в трех кварталах от дома. И по дороге какой-то пьяный водила сбил ее насмерть.
По лицу Натали я понял: она до сих пор переживает из-за случившегося. Я не нашелся что сказать. Не дождавшись ответа, моя спутница тряхнула головой.
– Да, это не идет ни в какое сравнение с потерей родителей…
– Но и я не знаю, каково потерять лучшего друга, – возразил я. – Сочувствую вашей утрате.
– Спасибо, – отозвалась Натали и с напускным весельем добавила: – Ну мы с вами даем! Завели самый грустный разговор на свете!
– Я бы предпочел назвать его «разговором по душам».
– Тема не очень подходит для ужина, согласитесь.
– Какую тему хотите взамен?
– Да любую.
– Хорошо, – кивнул я. – Тогда расскажите еще о вашем детстве. Что-нибудь радостное.
– Например?
– У вас были питомцы?
Поймав скептический взгляд, я пояснил:
– Хочу побольше о вас узнать.
– Почти все детство со мной прожили кот и пес – Фред и Барни.
– Как во «Флинтстоунах»? – ухмыльнулся я.
– Именно.
– А куда вы с родными ездили отдыхать?
– Примерно раз в два года мы выбирались в Диснейуорлд, катались на лыжах в Западной Вирджинии или Колорадо, а еще каждое лето ненадолго снимали домик на Внешних отмелях[35]. Фреда и Барни всегда брали с собой. Одни бабушка с дедушкой жили в Шарлотте, другие – неподалеку от Буна. Их мы навещали тоже. Мы часто путешествовали на автомобиле, и поначалу я боялась долгих переездов. Теперь же понимаю, что именно путешествия помогли нам укрепить семейные узы.
– Да это же идеальное детство! – воскликнул я.
– Пожалуй, – улыбнулась Натали. – Обижаться мне не на что.
– Мало кто так говорит. Мне раньше казалось, что у всех есть претензии к родителям.
– Мне, сестре и брату определенно жилось легче оттого, что мама с папой не ссорились. Казалось бы, работая вместе, они должны уставать друг от друга. Однако папа по-прежнему без ума от мамы, да и она в нем души не чает. В нашем доме всегда много смеялись. Каждый вечер мы ужинали вместе, всей семьей.
Я улыбнулся, про себя отметив, насколько по-разному прошло у нас детство.
– А почему вы выбрали университет Северной Каролины? После того, как окончили интернат?
– Там учился папа, – ответила Натали. – А мама окончила Мередит – женский колледж в Роли. Я же после Сейлемской академии хотела в большой, общедоступный вуз, где учились бы и девушки, и парни. К тому же мой выбор порадовал отца. В итоге мы все – я, брат и сестра – окончили университет Северной Каролины. Кстати, мы трое – ярые фанаты «Волчьей стаи»[36]. Даже маму приобщили. У отца сезонный абонемент. Пару раз в год мы ходим поболеть за наших всей семьей, а родители так вообще не пропускают ни одной домашней игры.
– В университете вы и повстречали парня, вслед за которым переехали в Нью-Берн?
– Его звали Марк, – добавила Натали и замолчала.
– Вы его любили?
– Да, – промолвила она, опустив глаза. – Не хочу о нем говорить.
– Будь по-вашему, – уступил я. – Я ведь и так уже почти все о вас знаю.
– Неужели? – усмехнулась Натали.
– Ну, кое-что.
– Что же осталось непонятным?
– Никак не могу взять в толк, почему вы стали помощницей шерифа. По типажу вы больше похожи на учительницу или медсестру. Или на бухгалтера.
– Даже не знаю, обижаться или нет.
– Я не имел в виду, что вы слишком нежная для такой работы. Просто вы показались мне вдумчивой, заботливой и чуткой. Это чудесные качества.
Внимательно на меня посмотрев, Натали произнесла:
– Я уже объясняла. Я просто втянулась в эту работу. Кстати, меня часто принимают за медсестру – сама не знаю почему. Как по мне, больницы… – она осеклась, – угнетают. Терпеть не могу больницы. И крови боюсь.
– Еще одна причина не работать в полиции, – заметил я.
– Я же говорила, что не попадаю в перестрелки каждую смену.
– Даже если бы попадали – не беда, – улыбнулся я. – Вы же отличный стрелок.
– Недаром все зовут меня Снайпером, – подмигнула Натали. – Жаль, только в моих фантазиях.
Официантка принесла хлеба в корзинке, извинившись, что не сделала этого раньше. Я намазал булочку маслом, Натали последовала моему примеру.
За едой мы продолжили беседу, меняя темы с такой легкостью, будто давно друг друга знали. Мы говорили о пчелах и ульях, о службе во флоте, вспоминали учебу в колледже и поездки в Диснейуорлд, сравнивали жизнь в маленьких и крупных городах. Я даже вскользь упомянул странный дедушкин визит в Исли и его последние слова.
Официантка принесла основные блюда – невероятно вкусные, как и обещала моя спутница. Я бы с радостью снова поужинал в «Полнолунии», особенно в компании Натали.
Несмотря на легкость нашего общения, оно не перетекло во флирт. Я так и не понял, есть ли у Натали ко мне романтический интерес. И еда, и мое общество ей несомненно нравились, однако оставалось только гадать, согласится ли она еще раз со мной поужинать.
Так или иначе, у меня давно не выдавалось такого приятного вечера. Не потому, что Натали подобрала верные слова, когда речь зашла о моих родителях, и не потому, что она поведала мне о собственной утрате. Нет, меня восхитило, какую большую ценность для нее имели семья, образование, дружба, милосердие. Я понял, как ее пугают некоторые вещи, с которыми она сталкивалась в силу профессии: наркомания, домашнее насилие, уличные драки. Она призналась, что иногда, вернувшись домой с работы, долго не может уснуть.
– Почему вы не уволитесь? – не удержался я от вопроса. – У вас высшее образование и большой опыт работы. Уверен, вы запросто найдете другое место.
– Возможно, я так и поступлю, – призналась Натали. – Но не сейчас. Пока мне лучше ничего не менять.
– Потому что вы хотите сделать мир лучше?
– Пожалуй. – Она потрогала тонкую цепочку на шее. – Будем считать, что так.
Мы задержались, чтобы выпить кофе: немного бодрости перед обратной дорогой не повредит. Пока Натали помешивала напиток ложечкой, я вдруг понял, что совсем не знаю о ее жизни после переезда в Нью-Берн. Возможно, эта тема казалась ей скучной.
Пока я размышлял, Натали задумчиво глядела в окно. Я любовался ее профилем в отражении – спасибо чудесному освещению в зале. Казалось, она размышляет не о нашем вечере, а совсем о других вещах.
О чем-то печальном.
Плюнув на современные взгляды, я заплатил за Натали – в конце концов, это я ее пригласил. К счастью, она возражать не стала, вежливо поблагодарила.
Бодрым шагом мы направились к парковке. Вечер стоял ясный и прохладный; на небо уже высыпали звезды. Млечный Путь светящейся дорожкой манил к горизонту. Улицы пустовали, со стороны прибрежных ресторанчиков доносились приглушенные голоса и звон бокалов.
Ночь еще не наступила, и я чуть не предложил Натали посидеть на веранде с живописным видом, однако решил, что моя спутница откажется. Мы до сих пор не выпили вместе даже по бокальчику вина. Не то чтобы я ратовал за алкоголь, просто это один из способов приятно провести время вдвоем.
– Я все думаю о том, что вы сказали, – нарушила тишину Натали. – Про вашего дедушку.
– Что именно?
– Про его последнюю поездку и смерть в больнице, – уточнила она. – Вы уверены, что он ни разу не упоминал Исли?
– При мне – нет. Клод тоже ничего не знает. Впрочем, с его отцом я еще не разговаривал.
– Возможно, Карл направлялся куда-то дальше, – предположила Натали.
Мы подошли к берегу, и она пытливо взглянула на меня своими глазами цвета океана. Прядь золотистых волос упала ей на лицо, и я едва не прикоснулся к локону, чтобы отвести его в сторону.
Голос Натали вывел меня из оцепенения:
– А вы не думали найти дедушкин пикап?
– Зачем?
– В кабине могли остаться зацепки, – пояснила Натали. – Путевые записи или имя того, к кому ваш дедушка поехал. Может, и адрес. Пометки, карты… да что угодно.
И почему я сразу не додумался? Наверное, потому, что не работал в полиции и не особо любил детективы.
– Вы правы. – Я принялся размышлять вслух: – Где бы только найти этот пикап…
– Сперва я бы позвонила в больницу. Выяснила, кто у них водит «скорую». Вдруг осталась запись о том, где подобрали вашего дедушку? Возможно, там и остался его пикап. Конечно, машину мог забрать эвакуатор, но надо же с чего-то начинать.
– Отличная идея! – обрадовался я. – Спасибо!
– Не за что, – улыбнулась Натали. – Держите меня в курсе. Мне тоже интересно.
– С удовольствием, – кивнул я. – И раз уж об этом зашла речь – не дадите ли свой номер? Вдруг понадобится позвонить?