Я подумал, что услышать такое – невероятно тяжело.
– Это еще не значит, что они тебя разлюбили, – заметил я.
– Я и правда виновата! – воскликнула Келли. – Поперлась на улицу, чтобы поболтать по телефону, оставила Роджера одного! И каждый раз, когда мама с папой на меня смотрели, я знала, о чем они думают! А потом… все стало еще хуже. Папу уволили, мама заболела раком кожи, и хотя его обнаружили на ранней стадии, легче нам не стало. Потом отец нашел работу, но дом пришлось продать. Тэмми и Хизер совсем расклеились, ведь они поменяли школу, оставили старых подруг. Я тогда думала об одном: из-за меня все пошло наперекосяк. Тогда-то я и поняла, что мне нужно уехать. Если я исчезну – все наладится.
Я хотел ей объяснить, что многих увольняют с работы, да и раком может заболеть кто угодно, а в стрессовых ситуациях часто возникают споры и ссоры. Однако Келли пока не готова была с этим смириться: обвиняя себя, она ощущала хоть какой-то контроль над ситуацией.
– Значит, ты решила сбежать из дома.
– Ничего другого не оставалось, – вздохнула девушка. – Я отправилась на автостанцию и села на первый попавшийся автобус. Сначала я приехала в Шарлотт, затем – в Роли, а потом меня подвез мужчина, направлявшийся на побережье. Так я оказалась в Нью-Берне.
– А здесь ты забралась в чужой амбар, где тебя нашел мой дедушка, – прибавил я.
– У меня закончились деньги, я устала и хотела помыться, – объяснила Келли. – Я сто лет не принимала душ. Ваш дедушка нашел меня на следующее утро.
– И приготовил тебе завтрак? – предположил я.
Впервые с тех пор, как я зашел в палату, на губах у Келли мелькнула слабая улыбка.
– Да. Похоже, он совсем не разозлился. Спросил, как меня зовут, и я случайно назвалась настоящим именем, а затем у меня в голове всплыло другое имя – «Келли». Я заявила, что это мое среднее имя, и попросила звать меня так. «Ладно, Келли, – сказал он, – Ты, наверное, голодна? Пойдем, заморишь червячка, а потом постираем твою одежду». Он меня особо не расспрашивал. В основном рассказывал про пчел.
– Очень на него похоже, – усмехнулся я.
– Когда я поела, ваш дедушка спросил, куда я пойду дальше. Я не знала. Тогда он сказал, что постелет чистые простыни в гостевой спальне – мол, оставайся, пока не решишь. Как будто заранее ждал гостей. Тем же утром после завтрака он попросил помочь на пасеке. Надел на меня защитный костюм, а сам не стал. Заявил, что пчелы – его друзья, и они ему доверяют. Я еще подумала, что скорее наоборот: он доверяет им. Забавно, правда?
– Ага, – кивнул я. – Он и мне частенько так говорил.
Келли продолжила:
– Через пару недель ваш дедушка рассказал мне про «Факторию». Я призналась, что ни разу не работала в магазине, а он успокоил – мол, не беда. Мы сели в его пикап и отправились к Клоду. Ваш дедушка долго его уговаривал взять меня на работу. Затем, когда я скопила немного денег, он добавил еще, и я переехала в трейлер. Он и с переездом мне помог, хотя вещей у меня почти не было. Отдал мне кое-что из старой мебели. Клод тоже, когда мой первый трейлер сгорел.
Многого я не знал, однако ее рассказ меня не удивил.
– Дедушка правда отдал тебе бабушкину страховую карточку?
Немного замявшись, Келли покачала головой.
– Нет, я сама нашла карточку в коробке под кроватью. Когда впервые ночевала в вашем доме. Простите, что я ее взяла: я просто не знала, как быть. Если бы я использовала свою, родители сразу меня нашли бы.
– Как ты догадалась?
– Телик смотрю, – пожала плечами Келли. – Поэтому и мобильник брать не стала, поехала на автобусе и сменила имя.
– Разумно, – отметил я с ноткой восхищения.
– Мой план работал, – вздохнула Келли, – пока не вмешались вы.
– Позволь еще несколько вопросов?
– Валяйте. – Девушка, похоже, смирилась. – Вы все равно обо всем разузнаете.
– Почему ты назвалась Келли?
– Потому что я родом из Калифорнии.
– Серьезно?
– Я родилась в Сан-Диего. Отец служил во флоте.
Об этой детали – не очень, впрочем, важной – я услышал впервые.
– А как дедушка понял, что ты больна?
– Ах, это… Не уверена, что я тогда болела. А может, болела. Не знаю. В общем, я упала в обморок на пасеке. Когда очнулась, ваш дедушка сказал, что я его чуть ли не до смерти напугала. Хотел отвезти меня в больницу, но я отказалась. Решила, что врачи станут задавать вопросы. И была права, да?
Я удивленно поднял бровь: не ожидал от Келли такой прозорливости. В ее возрасте я вряд ли пошел бы на такую авантюру. У меня осталась лишь парочка очевидных вопросов.
– Думаю, после продажи дома твой отец нашел работу в Хелене? – предположил я.
– Да, он устроился в отель. Когда я убежала, мои как раз готовились к переезду.
Интересно, не в этом ли отеле я ночевал. Возможно, мужчина, у которого я утром одолжил ручку, – отец Келли?
– А как дедушка узнал, что твоя семья перебралась в Хелен?
– Однажды вечером я сильно затосковала по дому. Это был день рождения близняшек – Хизер и Тэмми, и я заплакала, потому что по ним соскучилась. Видимо, я случайно проговорилась, как хотела бы к ним, в Хелен. Я не думала, что ваш дедушка меня понял. Выходит, понял. – Келли отвела взгляд, и я догадался: ей явно есть что добавить.
Сцепив пальцы в замок, я приготовился слушать. Келли вздохнула.
– Мне очень нравился ваш дедушка, – призналась она. – Он всегда… ну… заботился обо мне. Заботился по-настоящему, безо всякой причины. Я безумно расстроилась, когда он умер… Словно потеряла единственного человека во всем Нью-Берне, которому могла доверять. Я ведь пришла на похороны…
– Правда? – удивился я. – Не помню тебя там.
– Я держалась поодаль, – объяснила Келли. – А когда все разошлись, немного постояла у могилы, поблагодарила его и пообещала присматривать за пчелами.
– Дедушка тоже тебя любил, – с улыбкой сказал я.
Келли притихла. Тогда я достал из кармана телефон и положил рядом с ней на койку. Девушка на него смотрела, но не взяла.
– Может, все-таки позвонишь родителям? – предложил я.
– Это… обязательно? – пролепетала Келли.
– Нет, – успокоил я. – Я не стану тебя заставлять. Но тут одно из двух: либо ты поговоришь с ними по телефону, либо к ним в дверь постучится полиция и наверняка их напугает.
– И полиция им все расскажет? Даже если я против?
– Да.
– Значит, выбора у меня нет?
– Выбор есть всегда. Но позвонишь ты или нет, они все равно сюда приедут. В любом случае ты с ними встретишься.
– А если они и теперь меня ненавидят? – спросила Келли, нервно теребя одеяло.
– Они и тогда вряд ли тебя ненавидели. Просто, как и ты, пытались совладать с горем. У всех по-разному.
– А вы останетесь? Вдруг они захотят поговорить с вами? Вы их успокоите, если они начнут кричать и сходить с ума? – засыпала меня вопросами девушка. – Может, и завтра придете?
– Конечно!
– А еще вы… – Келли закусила губу, – вы не поможете мне кое с чем? – Она машинально накрутила спутанный локон на палец. – Не купите для меня кое-что в аптечном магазине? А то я ужасно выгляжу.
– Что нужно купить?
– Ну, в общем… косметику. Плюс расческу, гель для умывания, крем для рук, – перечислила она, брезгливо разглядывая заусенцы на пальцах.
Кивнув, я вбил весь список в телефон.
– Что-нибудь еще?
– Нет, – помотала головой она. – Теперь пора звонить, да?
– Пожалуй, – кивнул я. – Но сперва хочу тебе кое-что сказать.
– Что же?
– Ты – молодчина, Келли.
Глава 21
Я оставался в палате, пока Келли разговаривала с родителями. Они, само собой, были в шоке и безумно обрадовались, услышав голос дочери. На смену изумленным возгласам и радостным всхлипам пришла бесконечная вереница вопросов, на многие из которых Келли пообещала ответить при встрече. Затем она протянула телефон мне. Представившись, я рассказал о ее диагнозе и прогнозах, и облегчение в голосах родителей сменилось ужасом. Я пообещал, что местные врачи посвятят их во все тонкости терапии, и настоятельно попросил приехать как можно скорее, чтобы обсудить все варианты лечения.
Потом я позвонил в Хелен мистеру Робертсону и попросил уведомить ДБР и полицию Декейтера о том, что Келли нашлась и ее родители вышли на связь. Прощаясь, Робертсон попросил держать его в курсе насчет здоровья девушки, и я – с ее разрешения – согласился.
Я оставался с Келли до вечера. Порой она пускалась в рассказы о тех днях, когда Роджер еще был жив, вспоминала свои нехитрые подростковые радости. Плотину, которую она усердно возводила целый год, избегая людей и скрывая правду, вдруг смыло бурлящим потоком ностальгии по прежним временам. Она болтала обо всем: о соревнованиях по волейболу и о забавных привычках своего лабрадора; назвала мне любимых учителей и мальчика, с которым недолго встречалась. Несколько часов подряд она в деталях рассказывала о прошлой жизни – на удивление, самой обычной. Я поневоле восхитился, какой храброй и независимой девушку сделал побег из дома, ведь мирные, монотонные будни в кругу семьи не могли подготовить ее к трудностям, ожидавшим впереди.
Я по-прежнему был в палате, когда пришла на обход доктор Ноблз. Она молча выслушала признание Келли. Потупив взгляд и скрутив уголок простыни в жгут, девушка извинилась за ложь. Доктор Ноблз погладила ее по руке:
– Главное – поправляйся.
Я знал, что родители Келли собираются ехать всю ночь и прибудут в больницу рано утром. Девушка снова попросила меня присутствовать, и я пообещал, что побуду с ней, сколько потребуется. За окном сгустились сумерки. Я спросил, хочет ли Келли, чтобы я остался. Девушка помотала головой.
– Я устала, – призналась она и откинулась на подушки. – Не беспокойтесь, я в норме.
На этот раз я ей поверил.
Домой я вернулся выжатым как лимон. Позвонил Натали, но услышал лишь автоответчик. Я оставил ей короткое сообщение, что родственники Келли приедут утром – вдруг она захочет с ними побеседовать? – и сообщил о разговоре с мистером Робертсоном. После этого рухнул на кровать и заснул беспробудным сном.