— Что значит — с охотой не ладится?! — озлился я. — Ты это о чем сейчас? Что значит как в прошлый раз?
— Да болтаю почем зря, господин, чего вы меня слушаете, — пошел на попятную Рикар. — Вы у нас охотник знатный, кхм-кхм… ну, пойду, следы гляну.
Зло сплюнув, я оглядел спешившихся людей и гномов, и все как один старательно пытались сделать вид, что ничего такого не услышали. Похоже, не только мои люди, но уже и гномы в курсе, как почти год назад я «поохотился» на кабана. Зло сплюнув, я рассмеялся и махнул рукой. Рикара только могила исправит. С той злосчастной охоты столько воды утекло, в стольких переделках мы побывали, а моя бородатая нянька переживает, что его подопечного может обидеть заспанный мишка, что сейчас мирно посасывает лапу в теплой берлоге и ни о чем не подозревает. Тут скорее все в точности наоборот — это медведь может окочуриться от страха при виде ледяного чудища с веером щупалец над головой.
Чтобы определить, кто именно облюбовал вход в заброшенный рудник в качестве логова, здоровяку много времени не понадобилось. Не обращая внимания на шум, Рикар с хрустом проломился через заснеженный кустарник и с широкой улыбкой на лице громогласно заявил:
— Точно! Медведь! Придется его оттуда выгонять, иначе не пройдем — прямо на пути разлегся толстозадый. Сейчас рогатинку срублю подходящую, да и разбужу хозяина.
— А потом? — задал я резонный вопрос.
— А что потом? Потом и сойдусь с косолапым, посмотрим, чья возьмет, кто кому бока намнет в честной схватке! — выпятил грудь здоровяк. — У него когти да зубы, а у меня рогатина да топор!
— Ясно, — кивнул я и, повернувшись к стоящим позади ниргалам, коротко велел: — Медведя убить. И будить при этом необязательно.
Закованные в доспехи воины молча двинулись к берлоге на свою беду оказавшегося у нас на пути зверя, а опешивший Рикар всплеснул руками от изумления:
— Господин, да вы что?! Это же медведь, хозяин лесной! К нему с уважением подходить надо! Сперва растормошить, дать в себя прийти да осерчать, а потом уж и в драку лезть! Я сам! Сам разберусь!
— Иди сюда, Рикар! — жестко повторил я. — Совсем разум потерял? А если он тебе руку оторвет или еще как покалечит? Мы не на охоте!
— Друг Корис верно говорит, — согласно кивнул Койн, хлопая поникшего здоровяка по спине. — Ни к чему лишний раз опасности себя подвергать. И так все знают, что ты воин знатный.
Едва гном успел проговорить эти слова, как со стороны скалы донесся звонкий звук спущенной тетивы, короткий захлебывающийся рык и тут же еще один щелчок разряженного арбалета. Рык оборвался как отрезанный, и я удовлетворенно произнес:
— Ну вот. Жалко медведя, конечно, но поделать нечего. Все, пошли смотреть, что там за вход такой.
— Эх… — вздохнул Рикар, пристраиваясь за мной. — И правда жалко… господин, как обратно тронемся, надо бы и медведя с собой прихватить. Шкура, жир, мясо опять же… негоже так бросать.
— Прихватим, — пообещал я, снимая с пояса меч и примериваясь для удара. — А ну-ка…
Пришлось нанести с десяток ударов, чтобы прорубить относительно широкий проход в путанице ветвей. Да Рикар пару раз поднял и опустил топор, под корень срубив заснеженный куст и пинком отбросив его в сторону. Путь к входу в рудник был открыт.
Первыми туда сунулись гномы, протиснувшись между вышедшими наружу Шрамом и Мрачным и исчезнув в недрах Подковы. А я на мгновение остановился в пяти шагах от входа и пристально оглядел прорубленный в прочном граните проход. Да уж, это точно дело рук человеческих. Почти квадратное отверстие было на удивление небольшим — высоким ровно настолько, чтобы можно было пройти и не задеть головой небрежно выровненный потолок. Последовавший моему примеру и задержавшийся снаружи Койн повертел головой по сторонам, презрительно фыркнул при виде потемневших от времени балок крепи и, пробравшись через наметенный у входа сугроб, скрылся внутри Подковы, откуда уже вовсю доносились перекрикивающиеся голоса гномов.
Рикар взял себе в помощь остальных членов отряда — кроме ниргалов, вновь занявших свои позиции рядом со мной — и при помощи веревок, с натугой принялись вытаскивать наружу медведя. Увидев зверя, я пораженно присвистнул — медведь был просто огромен. Поменьше сгархов, конечно, но все равно его размеры вызывали глубокое уважение. В окровавленной шерсти на шее виднелся след от арбалетного болта, еще одна рана была на морде: вместо одного из крохотных глазок зияла глубокая дыра. Уперев руки в бока, здоровяк внимательно обозрел распростершегося у его ног зверя и недовольно цыкнул зубом:
— Шкуру попортили на шее, склирсы железные! Могли бы и второй болт в глаз пустить!
— А то ты со своей рогатиной и топором еще меньше шкуру попортил бы, да? — поддел я его.
Не найдя чем ответить, Рикар лишь пожал плечами и, прихватив топор, направился к пушистой ели, намереваясь нарубить толстых веток для волокуши. А я шагнул в наметенный у входа сугроб и, прорвавшись через сыпучий снег, оказался внутри давным-давно заброшенного оловянного рудника. Сделал несколько шагов дальше, в царящую внутри темноту, и сразу по гранитным стенами побежали всполохи синего света — мои глаза моментально засветились, как два фонарика. Чувствуя, как щупальца с сухим шелестом скребут по стенам относительно неширокого прохода, я двинулся дальше, ориентируясь на шум гномьих голосов. В пяти шагах от входа в стене обнаружилась обширная ниша, застланная листвой и клочками бурой шерсти. Заметив несколько капель свежей крови, я догадался, что именно здесь медведь обосновался на зимнюю спячку. Ледяные щупальца прекратили бесцельное метание и, потянувшись к нише, жадно задрожали. На мгновение мне почудилось, что я вижу повисшую в воздухе серебристую пелену, втягивающуюся в мои щупальца. Через секунду наваждение сгинуло, и я видел лишь лениво изгибающиеся ледяные отростки и ничего больше. Встряхнув головой, я зашагал дальше и через три минуты уткнулся в перегородивший штольню завал, перед которым в ряд стояли три гнома и задумчиво чесали макушки.
— Завал, — удовлетворенно подытожил я. — Это хорошо.
— Угу, — несколько, как мне показалось, печально, отозвался Койн. — Знатно завалило. Знающий человек делал.
— Да, — кивнул было я и тут же спохватился: — Погоди… что значит, «знающий человек делал»? Разве обвал не сам собой произошел?
— Нет! — категорично ответил Койн, и остальные гномы согласно закивали. — Вот взгляни, друг Корис.
Глава гномов ткнул толстым пальцем вверх:
— Видишь? И еще здесь, — палец переместился чуть в сторону, и я послушно последовал за ним взглядом. На темной стене отчетливо виднелись глубокие борозды и следы сколов.
— И здесь. И здесь. А вот здесь нанесли последний, решающий удар. Кто-то очень постарался обрушить свод штольни. А еще вот. — На этот раз Койн указал вниз, и, взглянув в указанном направлении, я с изумлением обнаружил, что таращусь на кости. Из-под завала торчали две человеческие ноги, осколки размозжённого камнями таза и хребта. Частично виднелась одна рука — примерно по локоть, до сих пор сжимающая в костяных пальцах остатки сгнившей деревянной рукояти, оканчивающейся ржавой головкой кирки. Плоть давно истлела, а кости покрылись вековой пылью и обросли плесенью.
— И вот еще что, — опускаясь на колено, нарушил повисшее молчание Койн. — Посмотри на эту ногу. Это сделали не упавшие камни. И не оружие.
С противным скрипом доспешных сочленений я нагнулся и обнаружил на кости левой ноги глубокие следы повреждений. Всего четыре шедших параллельно пореза, один из которых полностью перебил кость. И если это было сделано при жизни несчастного, то получается, что страшный удар прорвал одежду, толстый слой бедренных мышц и еще сохранил достаточно сил, чтобы столь серьезно повредить кость.
— Когти? — неуверенно предположил я, не сводя глаз с жалких останков человеческого тела.
— Нет, — качнул головой гном. — С другой стороны кости еще два следа, точно напротив этих.
Осторожно приподняв хрупкую кость, Койн немного развернул ее, чтобы я мог увидеть доказательство его слов.
Да. На обратной стороне кости виднелись еще более глубокие следы… следы клыков?
— Если это клыки зверя, то я о таком существе не слышал, — едва слышно произнес гном, бережно опуская кость обратно на землю.
— Я тоже, — согласился я, выпрямляясь. — Но меня больше беспокоит другое, друг мой. Следы зубов или когтей, оставленные непонятно кем, перегородивший проход обвал… Всей правды нам уже не узнать — слишком много времени прошло. Но могу предположить, что этот человек пытался убежать от опасности и поэтому обрушил своды штольни. И если это так, то боюсь и думать о том…
— О том, откуда именно шел этот зверь — в рудник, или же… или же из рудника наружу, — закончил Койн и зябко передернул плечами, мрачно глядя на каменный завал.
Койн хотел добавить что-то еще, но, подняв ладонь, я остановил его и некоторое время молча смотрел на перегородивший проход завал, собираясь с мыслями. Преграда казалась несокрушимой, да собственно, такой она и являлась. Чтобы разобрать мелкие обломки и раздробить крупные глыбы, требуется уйма времени, большое количество рабочих рук и нужный инструмент. Но все одно мне не нравилось, что в наше поселение есть еще один, неконтролируемый нами вход, пусть он даже и оканчивается тупиком. А тут еще и эти непонятные человеческие останки со следами страшных клыков на костях.
— В общем так, — нарушил я тишину. — Весь этот оставшийся целым участок штольни надо полностью завалить. Так, чтобы было заподлицо с основной стеной и даже чуть выдавалось наружу. Тогда будет похоже просто на каменную насыпь, а мы еще накидаем сверху земли, натыкаем сухих веток и припорошим снегом. Сможете обвал устроить?
— Дело нехитрое, — пожал плечами гном, переглянувшись со своими утвердительно кивнувшими сородичами. — Сделаем. Но я как думал — свод здесь непрочный, весь трещинами пошел, можно устроить очень неплохую ловушку.
— Ловушку? Поясни — попросил я.