А рапорт положено по всей форме принимать и не отсвечивать… органами…
Глава одиннадцатая
Сначала заглянула Листица. Хозяйским оком быстро оценила меня и интерьер на предмет соответствия внешнего вида для посторонних глаз и только потом открыла дверь шире.
— Владислав Твердилыч, тут к вам староста ребят прислал. Впускать?
— Пусть заходят.
Добровольцев оказалось восемь. Три парня и пятеро девчат. Все вполне призывного возраста, а девчонки еще и вида соответственного… Особенно вторая слева, и что характерно, опять — курносенькая. Не близняшка, конечно, той из автобуса, а только типаж выдержан на все сто… Бонус мне такой подсовывают незримые наниматели или банальное совпадение? Вопрос.
«Ага. Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят…» — хмыкнул внутренний голос.
«Отстань, зануда. Всему свое время…»
В светлице сразу стало тесновато и шумно.
Гаркнуть бы им сейчас: «Равняйсь! Смирно!», увы — не поймут. Придется как-то попроще…
— Значит так, я не знаю, что вам говорили Титыч и Листица, поэтому скажу еще раз. Через неделю-другую гоблины нападут на деревню. А если очень повезет — то через месяц. Вы можете отсидеться вместе со всеми в башне, а можете присоединиться ко мне.
Сделал паузу, ожидая вопросов, но все молчали.
— Ничего хорошего в этом случае вас не ждет. Для того чтоб побеждать врага, а не умирать, пусть даже героически, нужны бойцы, а не рохли. И я буду учить вас так, как когда-то обучали меня. Не делая различий между парнями и девчатами… кроме тех, что уже предусмотрены Создателем в строении тела и силе мышц.
Еще одна пауза, и опять тишина.
— К сожалению, у нас слишком мало времени, а это значит, что даже очень стараясь, вы все равно почти ничему не научитесь и, скорее всего, погибнете в первом же столкновении. Но если уцелеете и мы победим, то Выселкам больше никогда не понадобится Защитник. Потому что Лупоглазые гоблины навсегда уберутся из наших лесов, а никого другого мы с вами сюда уже не пустим.
Мог и не прерываться. Парни и девчата молчали, словно немые.
— Поэтому подумайте еще раз хорошенько. Посоветуйтесь с родными и дорогими вашему сердцу людьми. А кто решится, через час подходите к башне. Доспеха, как я понимаю, ни у кого из вас нет, значит, оденьтесь в самую крепкую одежду, которая не останется на ветках первого же терновника. И обувь наденьте соответственную. Из оружия, если такое имеется, берите только то, чем хоть немного умеете пользоваться. А теперь идите, думайте и собирайтесь.
Явно не ожидавшая от меня подобной отповеди молодежь, загудев как растревоженный улей, нестройной гурьбой сунулась в двери.
— Погодите… — Я еще не сделал контрольного добивания, обязательного в столь запущенных случаях. Чтоб сразу отсечь засомневавшихся. — Знайте: тот, кто решит остаться в деревне, поступит разумно и правильно.
Выждав, пока новобранцы выйдут, Листица переспросила:
— Ты действительно так думаешь?
— Что те, кто останется дома, поступят разумно?
— Нет, что все они погибнут…
А вот своей девушке, а может, к тому идет — будущей жене, стоило объяснить подробнее. Нет ничего хуже недопонимания между близкими людьми.
— Я не мясник, солнышко, и стадо телков на убой не поведу. Более того, я и собираю эту молодежную группу, для того чтоб хоть кто-то уцелел, если мы с Титычем ошиблись в своих предположениях и планах. Но если кутята хотят стать волкодавами, они должны понять, физически ощутить присутствие смерти за их спинами.
— Ты хочешь увидеть, кто из них пересилит страх?
— И это тоже. Но гораздо важнее, чтоб они его запомнили. Это поможет потом, когда придется пересиливать усталость. И иначе нельзя. Поленился, дал себе поблажку сегодня — погиб завтра. А то и раньше. Будь у нас в запасе хоть полгода, лучше год, я успел бы их подготовить как следует, а так… — Я выразительно пожал плечами. — Умные люди говорят, что, если собрать вместе девять беременных женщин, ребенок через месяц все равно не родится. Так же и с воинами. Те, которые выживут, будут учиться осознанно, понимая, для чего рвут жилы, а сейчас — их может подстегнуть только страх. Ну, так пусть начинают бояться сразу. А тех, кого страх не озлобляет, а парализует — лучше сразу отсеять. В башне у них будет хоть какой-то шанс.
Вот беда с этими бабами. Ну чего я неясного сказал? Все ж вполне внятно объяснил. Так нет — стоит, теребит передник, а глаза уже влажные. Только слез мне и не хватало…
— Ну, чего застыла, солнышко мое ненаглядное? — Я быстро сменил тему, демонстративно оглядывая ее с ног до головы. Длинные стройные ноги и без каблуков высоко приподнимают то место, которое каждый мужчина так и норовит погладить хотя бы взглядом. Тонкая талия, высокая грудь так и рвется на свободу из неплотно стянутого шнуровкой выреза. Стоп, сейчас не об этом!
— Ты что, по лесу вот в этом сарафанчике бродить собираешься? — Взгляд на ноги. — И в лаптях? Бегом переодеваться!
— А у меня нет другой одежды, — чуть растерянно ответила девушка.
— То есть?
— Мужского платья нет, — поправилась Листица. — Я же не охотник. А за грибами-ягодами и в сарафане сподручно…
— Что, совсем-совсем ничего нет? — Я как-то даже не задумывался в этом направлении. — Погоди, погоди. И что, ты вот так весь год ходишь? И летом, и осенью, и зимой, и… А на праздники хоровод ты тоже в лаптях водишь?
— На морозные дни полушубок и тулуп имеются, валенки — глядя на меня, как на несмышленыша, стала объяснять Листица. — Безрукавка меховая, зипун… Но их же сейчас не оденешь. А для праздников сапожки. Новые… Жалко. Я их только на свадьбу и одевала, один раз.
Твою краснознаменную дивизию, хором и вместе с Пятницким. И после этого они еще удивляются, когда мы их дурами называем! Блондинка моя ненаглядная.
Я подшагнул к девушке и несильно ткнул ее «клювом» в то место, где у мужчин обычно расположен пресс. Никогда не бил женщин и начинать не собираюсь. Только сегодня. Извини, родная… Это не больно, но запоминается надолго. На себе проверено.
— За что? — всхлипнула она, когда смогла продышаться.
— По той же причине, по которой пугал всех остальных парней и девушек… — Я обнял ее за плечи и прижал к груди. — Я знаю, это неприятно, прости. Зато не смертельно. Скоро пройдет. А вот смерть или увечье — навсегда. И приходит она так же неожиданно, как вот эта судорога. Ничто не предвещает беды, все хорошо, а потом… — ты уже мертва. Пойми, я не хочу тебя потерять и поэтому сделал сейчас чуть-чуть больно. Чтоб ты хоть какое-то время помнила о ней и о смерти.
— Но я помню… — обиженно шмыгнула носом девушка.
— Да?.. — Я начинал злиться. — Так почему же ты не надела сапожки? Решила подарить свою праздничную обувку какой-нибудь гоблинке? Или предпочитаешь, чтоб их положили тебе в гроб?! Дура безмозглая!
Не сдержавшись, я почти выкрикнул последнюю фразу. Но именно она и подействовала больше всех объяснений, вместе взятых. Слезы высохли, а взгляд Листицы из испуганно-обиженного стал осмысленным и задумчивым.
— Прости, Влад…
— Это ты прости, — проворчал я, чувствуя себя последним хамом. — Обещаю, что поднял на тебя руку первый и последний раз. — И поспешил уйти от неприятной темы. — Кстати, ты не видела, куда положили имущество гхнола?
— Почему не видела? — Похоже, в отличие от меня, Листица не считала рукоприкладство чрезвычайной мерой и чем-то нетипичным в общении мужа с женой. — Я все почистила, уксусом протерла. Вон, в уголке сложила. Все, что мужики принесли. И снаряжение, и оружие…
— А вот это хорошо. Это ты молодец. — Я нежно поцеловал Листицу, правда, без фанатизма. Почти по-братски. Если других учишь, то самого себя в первую очередь в суровости держать надо.
— Раздевайся, солнышко… Будем из тебя Артемиду делать…
«Эй, а это как? — насмешливо поинтересовались изнутри. — Или ты имел в виду Диану-охотницу?»
«А что, есть разница?»
Если честно, то я во всех этих пантеонах фишку не рублю, так просто — виденная где-то скульптурная композиция в памяти всплыла. Стройная, но далеко не истощенного, подиумного вида девушка в коротеньком платьице, типа формы для группы поддержки, лук через плечо, колчан и пара псов, берущих след.
«Примерно как между монашкой и маркитанткой», — объяснили мне духи.
Судя по простоте и емкости сравнения, ответил мой тезка. Интеллигентный Эммануил постарался бы голую правду в какую-нибудь обертку помягче и поумнее завернуть.
«Артемида — девственница, а Диана — богиня, символизирующая женское начало и плодородие. В этом их принципиальная разница, если не считать, что и культы эти приняты у разных народов».
Ага, а вот эту, более развернутую, справку как раз Эммануил и выдал.
«Понял, не дурак. Дурак бы не понял… Но кто-то совсем недавно божился, что бесплотным особям все эти забавы уже не интересны. Ась?»
«Та это ж те, обычные… — съехидничали духи. — А обратный процесс, с чисто научной точки зрения, весьма необычен, а потому интересен».
Как же вы там у себя на небесах от жизни-то отстали. Да в любой клинике могут за день столько непорочных дев наштамповать, что им всем ни в одном монастыре места не хватит. Хоть по третьему или по четвертому кругу подряд…
«Это как?!»
«Тьфу, все! Кабачок закрыт, попрошу без разрешения в личные разговоры не встревать. А если что заинтересует, потом переспросите. Мне сейчас некогда еще и вам ликбез устраивать!..»
Тем более что Листица тоже только первую часть вводной поняла и теперь стоит в чем мать родила, незнамо чего дожидаясь. Уже начиная понимать, что медлить и задавать неуставные вопросы с таким… гм, муженьком себе дороже. И это правильно! Сначала выполни приказ, а потом можешь обжаловать.
— Чего застыла, тащи сюда одежку гхнола!
Вот же, духи все-таки заморочили голову. И, перепутав очередность команд, я не нарочно устроил себе стриптиз-шоу. Ладно, в конце концов, почему и не понаблюдать за суетящейся по комнате обнаженной красавицей? Не чужая, чай? Ее не убудет, а мне — приятно и для общего тонуса полезно.