Староста, как и надлежит хорошему менеджеру, надзирал за процедурой, стоя чуть в сторонке, никому не мешая, но и не оставляя дело на самотек. И стоило кому-то замешкаться, как Ярополк Титыч тут же призывал нерадивому труженику на помощь большую часть его родственников женского полу. Обычно начиная с матери.
Заметив приближающегося тролля и сопровождающих его лиц, уже предупрежденный о пробуждении великана, он резво заковылял нам навстречу.
— Проснулись уже, гм… Хозяин? Как отдохнули? — поинтересовался еще издали.
— Благодарю тебя, Вытащивший Клык Вепря Из Моей Задницы, — узнав Титыча, гулко произнес тролль. — Я хорошо спал. Теперь хочу есть.
Девчонки прыснули, конвейер застопорился, скрипя шестеренками.
— Угу… — Староста даже глазом не сморгнул. — Ты очень вежлив, Хозяин, но можешь обращаться ко мне проще. Например, Спасший Мне Жизнь. Или — староста. А то и попросту — Титыч.
— Хорошо, Спасший Мне Жизнь… Староста… Титыч, — покладисто согласился великан и тут же вернулся к прежнему, более важному для него вопросу. — Я проголодался.
— Конечно, — кивнул Ярополк. — Все готово. Как только меня оповестили, что Хозяин проснулся, я велел накрыть стол. Идите за мной…
Ущербная всего лишь на одну четверть луна давала вполне достаточно света, чтоб не спотыкаться о собственные ноги, а ползающий по ее лику месяц, с периодичностью примерно в полтора часа, еще и улучшал ночное освещение. С его появлением не становилось светлее, но многие тени отступали, а размытые предметы виделись четче. Как от свечи, поставленной на пылающий камин.
Не знаю, какой из Титыча был вояка, но на гражданке он явно обрел свое истинное призвание. Когда только и успевал все?
В паре десятков шагов от башни, на поставленных на попа бочках, жители Выселок уже настелили доски и сервировали походный стол. До свадебного пиршества не дотянули, но неюбилейные именины или какой иной День борьбы с пьянством за ним можно было отметить вполне.
В центре солидно возлежал жареный гусь, как авианосец кораблями сопровождения, окруженный по бокам каплунами, истекающими не менее ароматным жирком. Тут же теснилась дюжина разрезанных ковриг хлеба, с уже положенными на мякиш огромными, в палец толщиной, кусками сала. На переносном столе поместились также разрубленные начетверо головки капусты, горка огурцов, лука и редиса. А для запивания — наготове замерли, налитые по венец, ведро воды и ведро молока.
Для начала, даже не садясь, тролль сцапал тушку ближайшего каплуна и целиком отправил в пасть. Потом, как пыжом, придавил его там четвертинкой капусты и смачно захрустел. Кочерыжкой и перемалываемыми куриными косточками…
Довольно урча, Хозяин обошел импровизированный стол и тяжело опустился на специально приготовленный цельный пень. А то какой же табурет выдержит такой вес? Внимательно оглядел запасы яств. Подозрительно покосился на нас, но видя, что мы остановились на почтительном расстоянии и не претендуем на еду, успокоился. Глотнул из ближайшего ведра (воды), так что оно опустело наполовину, и потащил в пасть ковригу с салом. Видимо, вкус ему понравился, потому что долго не глотал, задумчиво пережевывая, а после взял еще один бутерброд.
Вторую порцию жевал еще дольше. Знамо, не зря утверждают, что от сала развивается склероз. Как съешь утром кусок, так потом весь день пообедать забываешь. Похоже, у Хозяина эта болезнь прогрессировала взрывообразно. Запихнув в себя третий кусок, он сонно похлопал глазоньками и протяжно зевнул. Вылил в себя остатки воды из ведра и, обняв руками столешницу, как заправский гуляка, улегся мордой в салат. А еще минуту спустя богатырское храпение пещерного великана уведомило всех о том, что Хозяин доволен и изволят почивать.
— И что дальше? — поинтересовался Титыч. — Это и есть твой план, Владислав Твердилыч?
— Только часть. Самая маленькая… Не бухти, староста… — Я подошел к столу, отрезал у гуся ноги и вручил их девушкам. По одной каждой. Себе сложил бутерброд из оставшегося хлеба и сала, завернул в несколько капустных листков и сунул все это кулинарное изделие, формой и объемом напоминающее футбольный мяч, в котомку. — Пусть поспит малец. А когда опять к нам вернется, направишь его вслед за стадом. Вместе с вот этими двумя красавицами, которые, если б так увлеченно не жевали, то подтвердили бы свое согласие.
Девушки дружно замычали и замотали головами, но жестковатое, рассчитанное на челюсти тролля мясо старого гусака так просто не проглотишь, а выплюнуть они не сообразили.
— И как я это сделаю? — не понял староста. — А главное: зачем?
— Отвечаю по очереди. Первое, Хозяин, как проснется, пить захочет — сало пересоленное. Ты ему молочка подсунь. Ведерка такому богатырю мало будет. Попросит еще. Вот ты, Титыч, и укажешь ему, куда остальное молочко ушло. Предложишь сходить напиться, а заодно и другим принести. Он еще молодой, привык старших слушаться, да и не трудно это, сходит… Второе — зачем?.. Надо, чтоб его следы поверх коровьих отпечатков легли. Тогда, если придется, ты сможешь уверенно врать гоблинам, что весь деревенский скот тролль угнал. Чем только подтвердишь нашу придумку. А чтоб великан не позабыл, куда и зачем пошел, Листица с Милкой его проводят. Туда и обратно… Потом запритесь все в башне и не высовывайтесь. Что говорить Лупоглазым и всем, кто еще прибудет на вечеринку, ты и сам знаешь.
— А ты, Влад, что делать станешь? — Титыч все-таки задал вопрос, на который мне не очень хотелось отвечать. Но и его можно было понять.
— В гости к зелененьким наведаюсь… Интересно поглядеть, как они устроились. Может, перейму чего в дизайне и архитектуре.
— Нет!!
Так, девчонки с мясным кляпом справились и решили, что им уже можно вставить свое мнение.
— Мы тебя не отпустим одного.
— Знаешь, Титыч, я вот тут подумал, — начал я неспешно. — Что поживу-ка я еще немного бобылем. Одному привычнее. Ты, когда Листицу мне сватал, говорил: тихая, покладистая, даже не заметишь, что в доме кто-то появился. А она не только строптива — на каждом шагу мне перечит, так еще и подружкой такой же обзавелась. Все, решено: забирай девушек обратно…
— Хорошо, Влад, — девушка ответила так тихо, что я едва расслышал. — Будет так, как скажешь. Но только одного я тебя в топи не пущу…
— А ведь она права, Влад… — хмыкнул Ярополк.
Предатель. Он что, никогда не слышал о мужской солидарности? Или не понимает, почему я не хочу брать с собой девчонок? Рейнджеры, блин!
— Утопнешь… — продолжил староста, не обращая внимания на мое усиленное мигание и прочие гримасы телодвижения.
— Это же с какой радости?
— Ты скрытно к гоблинам подобраться хочешь? А другого обходного пути, как через топи, в лес нет.
— Ну так что? — Я проиграл, но согласиться с этим еще не мог. — Я же на этих болотах вырос.
— Не на этих, Влад. За пять лет многое изменилось. Ливни, паводки… Там, где раньше стежки были протоптаны, теперь трясина. Ночью не пройдешь. А днем — гоблины заметят. Так что хозяюшки твои дело говорят. Зря серчаешь, десятник… И потом, кому как не девкам, каждый год на болота за ягодами хаживающим, тебе тропку указать? Не в бой ведь?..
О, уже не хозяйка и подружка, а — хозяюшки… Быстро тут у них.
«Ну чего упрямишься, как баран перед новыми воротами?»
«Это кто?! — я чуть не подпрыгнул от злости. — Обложили?! Все умные, а я один дурак получается?»
«Получается… получается… получается… Это эхо… эхо… эхо…»
— Чего?! — от такого массированного наезда, я даже растерялся чуток.
«Собственно, чему ты удивляешься, Владислав Максимович? В пустой-то голове только эху и гулять, со сквозняком перекликаясь… Староста дело говорит. Ты пойми, тут не Земля, а потому привычные законы и традиции не годятся».
— А с Хозяином я парочку ребят отправлю. Не волнуйся… — повторил Титыч, решив, что я его не расслышал. — Главное, сам на рожон не лезь. И вот в этом девушки тебе больше всего пригодятся. Будешь их оберегать и сам осторожнее станешь…
Дорогу сквозь топи девчонки действительно знали. И все-таки первой провалиться в трясину исхитрилась именно одна из них.
Естественно, сначала была сцена примирения с искренним уверением слабой и прекрасной стороны, что впредь никогда. Полнейшее повиновение и никакого волюнтаризма. Потом переправились на лодке, в обвод острова…
Помню, как-то хохотал от души над геологом, спросившим у чукчи в лодке, на веслах которой сидела беременная женщина: «Что он делает?», и получившим ответ: «Жену в роддом везу». Мои женщины хоть и не беременны, тьфу-тьфу-тьфу, ну так и я не чукча. А посему место на веслах мне было уготовано по умолчанию. Ничего, приноровился, поднатужился и… справился. Трудно с непривычки, но и не бином Ньютона.
Дальше передвигались ломаным зигзагом. Ориентируясь по приметам… Очевидным девушкам и скрытым для меня. Пока я окончательно не потерял терпения и не поговорил по душам с подселенцами.
Получив очередное восемьсот шестьдесят четвертое, последнее китайское предупреждение, ввиду инсинуаций по поводу системы проветривания чердачных помещений и обещание кое о чем подумать вслух, дух моего тезки постарался изо всех сил. И благодаря его усилиям я узнал об этих болотах все! Сразу полегчало. Привычный к болотистой местности, Влад Твердилыч просто видел: куда надо шагнуть, а в которую сторону, невзирая на заманчивую гладь, соваться нельзя ни в коем случае.
А примерно спустя полчаса я обратил внимание, что хлюпанье и чваканье, производимое вразнобой нашим трио, превратилось в слаженный дуэт. Оглянулся и не увидел Милки.
Хорошо, мы не успели далеко уйти. И то, трясина уже успела втянуть девчонку по пояс. Вроде не страшно, но у пигалицы от талии до подбородка всего ничего, чуть больше пяди… моей. А главное, глазенками сверкает, на личике вся прямо, как луна белая, и молчит… Но вилы не выпустила. Так мы ее и вытащили. Сперва подвели поближе, как большую рыбу, чтоб не сорвалась, а потом и на ноги поставили. Трясется, дрожит, зубами такую дробь выбивает, что аж самому холодно стало, и опять молчит.