[9] в лоб.
От избытка эмоций я сперва потащил «посуду» к губам и только сделав глоток понял, что поступил необдуманно. Она предназначалась не мне, о чем свидетельствовал даже вкус «напитка». Восхваленная девушками сла-адкая водица оказалась самым худшим образцом водопроводного происхождения. Горькая, противная, только что хлоркой не отдавала. Это, наверное, чтоб скорее въехал и не переводил зря…
Не дурак, намек понял. Я шагнул к нашим пожиткам и вылил воду на кожаную курточку гхнола.
Сдвоенный вздох крайнего изумления засвидетельствовал, что волшебную метаморфозу вижу не только я. Интересно, а что же мои красавицы раньше слепыми были? Не замечали, как подруга после купели похорошела? Или упрямо не желали с этим соглашаться, не имея возможности сравнить с собой? Ладно, о тайнах загадочной женской души помозгуем как-нибудь в другой раз.
Я нагнулся и поднял с земли великолепный чешуйчатый доспех. Сделан он был из неизвестного мне, отливающего бутылочной зеленью, металла. Но что важнее всего — весил доспех никак не больше пяти килограммов. При том что я где-то слышал, будто бы лорика скавамата[10] обычно тяжелее, чем полноценный кованый рыцарский доспех.
Метаморфоза была оценена почти мгновенно и со свойственной хранительницам домашнего очага практичностью. Мои девушки схватили в две охапки все наше имущество и наперегонки помчались к водопаду. Я бы тоже не возражал посмотреть процедуру апгрейда, но принимая закон острова, четко разграничивший участки «М» и «Ж», даже с места не сдвинулся.
В общем-то, если отвлечься от генной теории, то напрашивается только один вывод, озвученный еще нашими предками. Воины бывают либо светлыми, либо темными, и это я не о цвете плаща или шевелюры. А каждая женщина немного ведьма, и это я сейчас опять-таки не о теще или скверном характере.
Я прям воочию увидел, как расчихалась жена казака Василия в фильме «Пропавшая грамота», нюхнув табака, имеющего свойство изгонять нечистую силу.
Проводя аналогию, с большой степенью вероятности можно предположить, что после перемен, произошедших в процессе купания, я вместо девушек получил два улучшенных образца ведьмы обыкновенной? Жуть!.. Хотя, своя ведьма все же лучше ведьмы чужой. До поры до времени. М-дя… Ну да ладно, семи смертям не бывать, а одной не миновать… И пока вышестоящие или восседающие на облаках компетентные органы утверждают мою дальнейшую судьбу, ничто не мешает помыться. Да-да, путем аутодафе.
Ерничая и подтрунивая над самим собой для снятия стресса и одновременного поднятия духа, я шагнул в пламя. Но не как в дверь, насквозь, а осторожно, с самого краешку.
Костер не возражал. Даже обрадовался. Вмиг ощупал меня всего с ног до головы, словно метелкой обмахнул, и я мгновенно почувствовал, как ушла усталость, прибавилось сил и уверенности. Так что из огня я вышел чистенький и сияющий, как новая монета. И такой же готовый к употреблению. Вожделенные кубики пресса, правда, так и не появились, да и с плечами все по-прежнему — не жмут. Ну и добре, значит, можно одеваться — прежняя одежка впору будет.
Нагота она, конечно, тоже имеет свое преимущество, особенно на пляже, но вообще-то, без второй шкуры цивилизованному существу как-то неуютно. А так, кольчугу натянул, перевязью с мечом затянулся и — сразу совсем другим человеком себя ощущаешь. Ничто не мешает и не отвлекает. Особенно, если к тебе приближаются две амазонки. С виду — знакомые, но неведомо по какому вопросу. Вполне вероятно, что на лицо еще прекрасные, но уже лютые внутри.
— Влад! Влад! Гляди, что получилось!
Мне и без их восторженных воплей прекрасно видно — получилось хорошо. Вся сбруя и амуниция шагнула в своем развитии, как минимум, на ступень вверх. Даже без учета применения передовых технологий в изготовлении и использовании неведомых материалов. С расстояния казалось, будто на девушках не доспехи, а крупная чешуя, совершенно не сковывающая движения. На поясе у каждой висел короткий меч, а в руках мои амазонки сжимали древка коротких двухметровых копий с длинным листообразным жалом. Чуть поуже, чем у протазана, но тоже вполне внушительным. Я бы даже сказал: перо оружия выглядело великолепно хищным. Как раз для женщины, которым изящество и стиль порой важнее целесообразности.
А главное: и Листица, и Милка не просто переоделись в костюмы воительниц — они стали ими. Ласковые, скромные, чуточку затюканные крестьянки в одночасье превратились в жриц войны. Жаждущих сражения и крови врагов…
Что-то мне такая метаморфоза переставала нравиться.
Может, я и примитивный мужлан, который ничего не понимает в равенстве полов и прочих новомодных веяниях, но война — это не драка. И чтоб научиться сражаться, не превращая битву в кровавую бойню, нужна более устойчивая психика и умение ощутить чужую боль. А ведь всем ведомо, что нет более беспощадных и жестоких палачей, чем дети и женщины. Первые просто не воспринимают происходящее всерьез, а другие… Женщина красиво падает в обморок, изображая слабое и беззащитное существо, но к стоматологу идет, как к парикмахеру или кофе с пирожным попить. А мужчину только в бесчувственном состоянии удается к зубному врачу заманить. Да и любому другому — тоже… Почему? Природа подсуетилась… Болевой порог у женщин гораздо выше. Чтоб они не умирали при родах, а главное — после всего этого кошмара им и дальше хотелось заниматься увеличением популяции. Тогда как нечувствительный к ранениям воин или охотник — тормоз и потенциальный труп.
И ведь все это произошло с ними только из-за того, что я вовремя не проявил характер, не настоял на своем. Нет, на это я согласия не дам. И если мудрость гласит, что из каждой ситуации обязательно есть выход, то им мы и воспользуемся!
Я широко улыбнулся и поманил новоиспеченных амазонок к себе. А когда они приблизились, крепко схватил девушек за руки и, как бы в шутку, повалился навзничь. Спиной в костер. Увлекая их собственным весом, прямо в очистительное пламя, радостно распростершее нам навстречу свои жаркие объятия…
Какое-то время казалось, что я оглохну от визга разъяренных фурий, но потом все поутихло. А открыв глаза, я понял, что надежды мои оправдались с лихвой: вышестоящие органы позволили мне вернуться немного назад и переиграть последние события. Наверняка не обошлось и без вмешательства моего vip-духа. Сказал бы еще кто, это я приобрел возможность сохраняться и перезагружать жизнь или меня самого настоящий игрок перезагружает?
«Неужели, Влад, ты и в самом деле хочешь это узнать?»
Это да. Что пнем по сове, что совой об пень, а от перестановки сапог ноги не меняются.
Часть вторая(альтернативная)
Я не разбойник и не апостол,
И для меня, конечно, тоже всё не просто,
И очень может быть, что от забот моих
Я поседею раньше остальных.
Глава пятнадцатая
Староста, наверное, влез в окно. Во всяком случае вчера, прежде чем забраться на ложе к Листице, я лично подпирал дверь лавкой. Не дом, а проходной двор. В казарме хоть дневальный предупреждал… А тут — заикой стать можно.
«Не понял?! У меня что дежавю? Сцена вторая, дубль третий? Мы же все это уже проходили. Сейчас я повернусь к нему спиной».
— Кх-кх…
— Ну до чего же ты, Титыч, назойлив… — проворчал я, разворачиваясь обратно. Мучительно пытаясь понять, где сон, а где явь… И что случилось на самом деле. — Прям, как муха. Не видишь разве, люди почивают?..
— Кто рано встает, тому Бог подает, — назидательно произнес Ярополк.
— Ты б хоть отвернулся, дядька Ярополк, — возмутилась Листица, вскакивая с кровати и торопливо одеваясь. — Глаза твои бесстыжие. Седой весь, а туда же…
— Вот еще, — фыркнул староста, но голову наклонил. — Голой девки я не видел. Помню, однажды лагерь орков разгромили да обоз с пленными отбили… Такого насмотрелся… Не только без одежды, но и совсем без кожи… Так-то, красавица. А потому ты не ругайся и нам не мешай. Я ведь не на блины пожаловал. Не забыл, Влад, что Гырдрым вчера сказал? Две недели мигом пролетят. И охнуть не успеем, как он воротится. Только теперь, боюсь, клан Лупоглазых постарается наемника посильнее гхнола отыскать. Так что отлеживаться некогда.
— Ага, — кивнул я, не столько вслушиваясь в его слова, как пытаясь сосредоточиться на собственных ощущениях. При этом ответ слетал с языка сам, как будто в нужный момент кто-то прокручивал записанный заранее звуковой файл.
— Прямо горит и полыхает все вокруг. Признайся лучше, что тебе не дает покоя наш неоконченный разговор. Любопытство разбирает…
— Это тоже. Я ведь и к великану нашему сходил. Спит сердешный… Совсем обессилел. Ну и пусть себе… Я пару хлопцев возле него оставил…
Голос Титыча то становился громче, то опускался почти до шепота и исчезал. Но тем не менее, я знал каждое произнесенное им слово. Да и ответы, похоже, выучил назубок.
— Вот уж к чему я точно не стремлюсь… — Подниматься не хотелось, но разве ж от такой пиявки отцепишься. Да и со странностями этими надо разобраться. — И вообще, лучше объясни, как ты в запертую дверь войти умудрился?
— Почему в запертую? — удивился Титыч.
— Ой, — подала голос Листица. — А я еще, когда ночью во двор выходила, подумала: чего это скамейка к двери прислонена?..
— Понятно, — проворчал я. Сплю как убитый и ничего не слышу. Неспроста все это. Ох, неспроста. Явно колдовством отдает. Может и упреждающая события память от этого?
— Ладно, забыли… Но только, ты уж будь добра в следующий раз спрашивать сперва…
— Спали вы, Владислав Твердилыч, уж больно сладко, — потупилась… девушка.
Вот именно — девушка! Мне так больше нравится. И, похоже, это решение я уже тоже принимал. Да что за ерунда такая.
Я осторожно потряс головою, как будто проверял, не исчезло ли ее содержимое. Не, по ощущениям тяжести — все на месте.