и унять моральную боль порцией хорошего коньяка, Веня незаметно отвалил в сторону и полетел к своей удаче как на крыльях. То есть поначалу бегом по грешной земле, а потом действительно по воздуху, используя отросшие в результате метаморфозы крылья. Летел он столь стремительно, что даже опередил возвращающегося к родным пенатам всего лишь в автомобиле Александра Субботина.
— А что я говорил! — торжествующе заорал Веня при виде своего подельника.
Столь бурное проявление радости большой пестрой птицей весьма напугало членов субботинской бригады. В Стеблова даже впопыхах выстрелили из пистолета, но, разумеется, без всяких последствий для его ликующего организма.
— Вы что, никогда говорящих попугаев не видели? — успокоил своих подручных криминальный босс.
— Он больше на страуса похож, — отозвался недоверчиво из темноты чей-то голос.
Впрочем, стрелять в «страуса» больше никто не стал. Более того, его пригласили в дом, хотя и посадили в стороне от стола, за которым расположились братки. Веню такая дискриминация поначалу обидела, но, пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что Субботин прав. Будет лучше и для авторитета, и для него самого, если в глазах бригады он останется просто птицей, а не оборотнем. Празднование победы над коварным врагом еще продолжалось, но Субботин после двух выпитых рюмок коньяка покинул компанию и забрал с собой забавную птицу.
— Опознали они меня? — спросил авторитет, плотно закрывая за собой дверь.
— В том-то и дело, что нет, — радостно взвизгнул Веня. — Они подумали, что это Иванов. Ты, Саша, теперь вне всяких подозрений.
— А перстень тот? — спросил Субботин, доставая из кармана свой драгоценный трофей и поднося его к гнутому попугайскому носу.
Перстень был тот самый, который Веня видел на пальце Аркадия Семеновича, о чем он и не замедлил сообщить авторитету. Субботин довольно хмыкнул и с задумчивым видом опустился в кресло. Его вид Вене не понравился — о чем тут думать, спрашивается? Надо скорее бежать к Иванову и требовать с него деньги.
— А кто побежит?
— Я, разумеется, — попробовал пожать плечами Веня, но неудачно, настолько неудачно, что едва не разбил стоящую на подставке драгоценную вазу, зацепив ее крылом.
— Тише ты, страус! — накинулся на него хозяин, поймавший вазу на лету. — Разумеется! С какой стати я тебе должен доверять?!
— Помилуй, Саша, а кому тебе еще доверять, как не мне? Какой резон мне тебя обманывать? Это же себе дороже. Возьму миллиард, и поделим, как договорились.
— Что значит возьму?! — рассердился хозяин. — Это тебе не сто баксов. Тем более что у Иванова миллиарды не в купюрах, а в золотых слитках и драгоценных изделиях. Грузовики понадобятся, чтобы их вывезти. Да и сбыт золотых вещичек еще надо организовать.
Веня был потрясен грандиозностью задачи, вставшей вдруг перед ним. А ведь все поначалу казалось таким простым. Вот тебе и девять миллиардов! Если для одного миллиарда понадобятся грузовики, то Вене свою добычу придется вывозить вагонами. Вот ведь придурок! А мог бы, кажется, пораскинуть мозгами и додуматься до одной простой мысли, что миллиарды, даже если они в купюрах, в чемоданах не унесешь.
— Ладно, не расстраивайся, — утешил его авторитет. — Свои десять миллионов ты получишь.
— Нет, позволь! — возмутился Веня. — Речь шла о ста миллионах! Вот так всегда. Никому верить нельзя! Никому! Только учти, Саша, что без меня ты как без рук.
— Пошутил я, — усмехнулся Субботин. — Лишь бы взять, а там уж как-нибудь разделим.
— Как-нибудь я не согласен. Сто миллионов, и точка.
— Мое слово кремень, — нахмурился авторитет. — Сказал — сто, значит — сто.
— А я ведь тоже не все сказал тебе, Саша, — понизил голос до шепота Веня. — Иванов ведь поднял ставку. В десять раз, можешь себе представить.
— Убил! — присвистнул Субботин. — Впрочем, где можно реализовать миллиард, там и десять проскочат без задержки.
— Большому кораблю — большое плавание, — вежливо пожелал Веня.
— Получишь двести, — в свою очередь порадовал его авторитет, — если выведешь меня на Иванова.
— Трудно, — вздохнул Веня. — Особенно за двести миллионов. Ну, давай хоть за двести пятьдесят?
— Черт с тобой, шантажист, — махнул рукой Субботин. — Бери.
Разговор между авторитетом и шестеркой был прерван на самом интересном месте шумом и гамом, доносившимися из холла, где гуляла развеселая братва. Субботин поморщился, нехотя встал с места и пошел выяснять, что же там не поделили его верные соратники и по какому случаю устроили разборку прямо в доме пахана. Невоспитанность прямо-таки удручающая!
— Еще один попугай! — заорал, увидев босса, Блинов (он же Блин), правая рука шефа.
Десять здоровенных мужиков гоняли по огромному холлу несчастную птицу, которая, проявляя чудеса изворотливости, в руки им, однако, не давалась. Попугай был велик размерами, но расторопен. Кроме того, он довольно удачно орудовал клювом и лапами, то и дело опрокидывая своих оппонентов на пол.
— Держите эту сволочь крепче, — орал вне себя Блин, — я его сейчас застрелю.
Однако браткам схватить попугая никак не удавалось, зато они вдребезги разнесли хозяйскую мебель, стоившую немалых денег. Блин все-таки выстрелил, едва не угодив при этом в Субботина.
— Это Гриня, — сказал Стеблов, выглядывая из-за плеча авторитета. — Вот ведь попугайская морда— нашел все-таки.
— Прекратить! — рявкнул Субботин. — Вы что, с ума посходили?
— А почему он летает тут, гад? — обиженно дохнул в сторону босса Блин.
— Если летает, то, значит, так надо. Поняли? — Босс строго оглядел своих братков. — Могу я завести себе попугаев, Блинов?
— Так мы же не против, — послышались смущенные голоса. — Но уж больно они здоровые.
— А мне нравятся крупные попугаи, — усмехнулся Субботин. — Вот самец, а вот самочка.
Названный самочкой Гриня разразился грубыми ругательствами в адрес криминального босса и своего давнего приятеля Вени. Субботин, однако, ругательства проигнорировал и спокойно кивнул скандальному какаду:
— Заходи, гостем будешь.
— Спаривать повел, — сделал неожиданный вывод Блинов, после того как за Субботиным и попугаями закрылась дверь.
Веню неожиданная сообразительность Грини буквально потрясла — надо же, как верно просчитал ситуацию паразит и явился, можно сказать, в самый ответственный момент дележа добычи.
— Кинуть меня хотел, хмырь летающий? — никак не мог успокоиться Гриня. — Но не на того напал Я тебе пасть порву, Веня! Ты меня знаешь.
— Пятьдесят миллионов, — быстро сказал Стеблов, — твоя доля. Только-только этот вопрос с Александром обсуждали.
— Мало! — опять завопил дурным голосом Гриня. — Да меньше чем за сто миллионов баксов я на крыло не встану!
— Черт с тобой, — махнул рукой Веня. — Оцени мою доброту. Так на чем мы с тобой остановились, Александр?
Задача криминальным боссом была поставлена непростая — надо было найти скрывающегося в виртуальном пространстве Иванова и стребовать с него в обмен на перстень ценностей на десять миллиардов долларов. Однако у мудрого Вёни был, оказывается, давно заготовлен ответ и на этот трудный вопрос.
— Дворец Глинского, — гордо вскинул он птичью голову.
— А что дворец? — не понял Гриня.
— Из дворца ведет подземный ход прямо в храм Йо, — пояснил Веня. — Там есть потайная дверь с летучей мышью вместо замочной скважины, точно такой же, как на этом перстне.
— А ты откуда знаешь? — удивился Клюев.
— Это ты, Гриня, в тот подвал за вином бегал, а я — исключительно с разведывательными целями.
Веня в данном случае приврал, ибо на загадочную дверь он наткнулся случайно, но сути дела это не меняло, поскольку его догадка была, скорее всего, верной. Это признали и Субботин, и возликовавший сердцем Гриня.
— Все возьмем, Саша! — неистовствовал какаду. — Кто он такой, этот Иванов, чтобы нам мешать?
— А оракул? — напомнил осторожный Веня.
— Подумаешь, оракул, — не сдавался Гриня. — Ткнет Сашка куда надо своим перстнем, и эта чертова машина успокоится.
— А куда надо ткнуть? — заинтересовался Субботин.
— Есть там одно место, — успокоил его Гриня. — Я покажу.
Ехать решено было немедленно, ибо откладывать задуманное до утра было слишком рискованно. Если уж не блещущий умом Гриня разгадал нехитрую комбинацию Стеблова, то, надо полагать, Аникеев с Кудряшовым, пораскинув мозгами, придут к тем же выводам. И, чего доброго, вместо грузовиков с золотом Субботин получит войну с обозленными неудачами призраками.
На разведку отправились на двух «мерседесах», под завязку набитых братками. За руль первого из них сел сам Субботин, попугай ара расположился Рядом с ним. Какаду устроился на заднем сиденье аккурат между братками Блином и Кешей. Сильно перепившего Кешу такое соседство не смущало, зато Блинов чувствовал себя не в своей тарелке и все время норовил отодвинуться от «самочки» в сторону, рискуя выпасть при этом из несущегося на предельной скорости по загородной трассе автомобиля. Нахальный Гриня обнял крылом за плечи пьяненького Кешу и душевно запел с ним дуэтом чувствительную песню «Ямщик, не гони лошадей». Исполнение получилось настолько чудовищным, что несчастного Блинова едва не стошнило. А уж когда с Гриней прямо в машине стала происходить метаморфоза, у Блина начался нервный тик.
— Ну ты что, в натуре, оборотней никогда не видел? — обиделся на его реакцию принявший свой естественный облик Клюев.
— Э…— начал было отвечать на поставленный в лоб вопрос Блинов, но на этой букве и притормозил, растянув ее на добрые десять километров.
Тем более что метаморфоза приключилась не только с Гриней, но и с Веней, который после чудесного превращения сразу же потянулся за сигаретами. За огоньком он обернулся к Блинову, но прикурить ему дал Кеша, который, видимо, посчитал все происходившие в машине чудеса просто глюками и не очень расстроился по этому поводу.
— С сигаретами просто беда, — поделился с ним своими проблемами Веня. — Клюв их все время перекусывает. Дым в горло не идет — кхекаешь, кхекаешь, а удовольствия никакого. А вот кабан, понимаешь, курит, и хоть бы хны. То ли у него пасть так удачно устроена, то ли глотка луженая.