пончики и капучино, про кофеварки и микроволновки, про Таиланд, трансвеститов, ЛГБТ, новую этику, новых русских, «нью балансы», новую экономику, сырьевую иглу, зависимость курса рубля и наполняемости бюджета от цены на нефть, про экономические кризисы и политические протесты, про все разрешенное, все запрещенное и все, что еще будет запрещено.
Как он выживет-то, подумал Антон в отчаянии. Как можно жить, не зная этого. Не зная практически ничего важного, существенного и составляющего львиную долю забот и предметов разговоров каждого, кого ни коснись.
Антон улыбнулся и объяснил:
– Кино такое есть, «Назад в будущее». Американское, классное, тебе понравится. Там герой вечно то в будущее скачет, то в прошлое. Чтобы исправить всякие временные петли, чтобы фашизма не было, ну и чтобы сам он родился и не стал неудачником, все такое.
– А, – сказал Олег. – Вроде Брэдбери и Гансовского. Читал. Только там из-за этого все хуже получалось.
– Этим попсовая фантастика и отличается от гуманистической, – назидательно сказал Антон. – В попсовой все чики-пуки в финале. Хотя я и сам не знаю, что исправил, если бы назад попал. Да и какая разница.
– Ну да, – задумчиво сказал Олег. – Никакой. А жалко, да?
Всё в наших руках
В дверь постучали. Ольга нахмурилась и вернулась к началу справки. Откликаться она не собиралась. Надо – так войдут, не надо – так и слава богу.
Вошли.
Она подняла голову и вздохнула.
– Тебе-то, старче, чего от меня надобно?
– Любви и немножко помощи, – сказал Иван, приближаясь с мрачноватой улыбкой.
На девочек эта улыбка явно действовала как взгляд питона на мультяшного кролика, сладко, жутко, – и хочется бежать прочь, но так, чтобы догнал. Ольга была не девочка ой как давно и Ивана знала пусть не как облупленного, но, как бы это сказать без скабрезности, как надлупленного, вот – и то под грудью что-то натянулось трепеща. И снова уныло обвисло.
– Короче, – предложила она. – Мне еще эту простыню ужимать и переписывать.
Она с отвращением перевернула листки текстом вниз и чуть оттолкнула от себя. Иван тут же протянул Ольге папку, которую небрежно держал в левой руке.
– То есть мне своего мало, ты мне еще бумажек подкинуть решил? – спросила Ольга, не шевелясь.
– Да ты посмотри, тут укатайка, – сказал Иван, качнув папкой, не дождался реакции, опустил руку и принялся объяснять: – Короче, клоуна одного прихватили, левым образом совсем, на машину нашу кидался натурально.
– Буйный пикетчик? – удивилась Ольга.
– Вроде того. Ну мы его пощупали немножко, и пошла жара. Он, с одной стороны, с Борзых связан, а с другой – с детишками.
– Какими детишками? – насторожилась Ольга.
– Вот поэтому мы к тебе сразу, – сказал Иван. – Ну почти сразу. Пошли мы к этому клоуну квартиру смотреть, а там пацан и девчонка левые, малолетки, ему и друг другу не родственники и вообще непонятно кто. И полная ванна золы – они там штук двадцать паспортов сожгли.
– Это вот здесь все, в Южинске? – уточнила Ольга недоверчиво.
– Прикинь. И ничего не говорят вообще, пионеры-герои. Даже после камеры.
– Так, – сказала Ольга. – Им сколько лет? Реально малолетки, до шестнадцати? Вы охренели, в камеру их?..
– Тих-тих-тих, – воззвал Иван, выставив ладони, и тем же движением снова протянул папку Ольге. – Там буквально на полчасика, чтобы в коридоре не томить, без соседей, закошмара и прочего. Потом мы их в детдом определили, там же почти пусто теперь, в изоляторах тем более. Ну и сразу к тебе, чтобы все чин чином. Дело-то перспективное вырисовывается. Но ты глянь, что они нам поначалу напели.
Ольга, посверлив Ивана взглядом, неохотно приняла папку, быстро прочитала первые страницы и хмыкнула.
– А я про что, – сказал Иван с удовольствием. – Советского консула, говорит.
– И прям космонавты, – весело удивилась Ольга, быстро перелистывая тощее дело. – Вот вы, ребята, отчаянные, с явными же невмендосиками связались.
– Да не говори, – мрачно подтвердил Иван. – Но уже сил никаких нет под этого лысого урода копать, где сядешь, там и слезешь. Еще жена мегера, умная, зараза, хуже трех адвокатов, не подступишься.
– А при чем тут дети?
– Дети – это потом уже. Сперва клоун. Он, короче, с лысым явно в запутах каких-то. Борзых же – внук того самого Борзыха, который в центральном парке на стеле.
Ольга кивнула. Чеканный фас генерала Борзых, героя Южинска, Ног-Юрта и всей советской ракетной программы, был знаком каждому горожанину получше президентского портрета, который время от времени слегка, но менялся.
– А клоун – Обухов. Обухов с Борзыхом работал.
– С этим самым? – удивилась Ольга.
Иван досадливо мотнул головой.
– Ну нет. С генералом Борзых работал дедушка – ну или, не знаю, двоюродный дедушка нашего Обухова. Как раз когда все разваливалось. И, видать, они попилили по ходу дела все в четыре руки, может больше. Но неровно попилили: у Борзыха, значит, по двум областям активы и недвижимость, ну и теперь дворец с вырезанными кусками космодрома – он герб давеча из штаба вырезал, прикинь.
Ольга недоуменно пожала плечами, но Ивана было не остановить. Явно что-то личное, подумала она.
– И суперсклад для «Алиэкспресса» будет, если мы позволим, конечно. А Обуховы, видать, малой долей довольствовались. Поэтому клоун чем-то и подрабатывает. Стопудово у него либо наркота, либо детское порно, либо еще какая-то хрень по мелочи. Еще и в Германии пару лет провел. Что как бы намекает.
– На что?
– А это уже от нас зависит, – сказал Иван. – Что накопаем, на то и будет намекать. Не выпускать же его теперь.
– Ну а я-то при чем? – спросила Ольга.
– Подпись твоя нужна. Что ты как уполномоченный присутствовала на допросе с самого начала и все у нас там как надо было.
– С самого начала, – сказала Ольга, выразительно глядя на позавчерашнюю дату первого документа.
– Должен буду, – сказал Иван.
– Если детей тронули или позволили себе что, покрывать не стану, – сказала Ольга, тяжело вставая.
– Слушай, – начал Иван, заводясь, еле удержал в себе продолжение и сказал, не улыбаясь: – Как скажете, товарищ капитан.
В кабинет Ольга ворвалась, едва выждав секунду после стука, и замерла на пороге, будто потрясенная увиденным.
Особых поводов для потрясения, конечно, не было. Андрей, сидя за столом, демонстрировал пакетик с вещдоком из множества разложенных по столу. Девочка, крупная, в одежде припанкованной зубрилы, но с темно-русой прической безнадежно школьного вида, на вещдоки не смотрела. Она сидела, нахохлившись и сунув ладошки под бедра. На Ольгу девочка тоже не посмотрела. А Андрей вперился в Ольгу с растущим возмущением, медленно опуская пакетик с обгоревшим корешком паспорта на стол.
– Удалитесь немедленно, идет допрос, – приказал он неприятным тоном.
Какой актер в нем умирал все это время, подумала Ольга восхищенно и резко заявила:
– Допрос несовершеннолетнего без адвоката и педагога или психолога незаконен. Где адвокат и педагог?
– Ольга Максимовна, мы первичные данные уточнить не можем, чтобы адвоката…
– Андрей Юрьевич, покиньте, пожалуйста, кабинет, – распорядилась Ольга.
Андрей откинулся на спинку кресла так, что едва не шарахнулся затылком о стену, и уставился на Ольгу, как на паучиху.
– Товарищ старший лейтенант, на выход, и до приглашения не входить.
Андрей, с грохотом отодвинув кресло, прошагал через кабинет и вышел, зацепив Ольгу плечом и незаметно показав ей большой палец. Ольга, проводив его холодным взглядом, прикрыла дверь, выволокла кресло из-за стола, подкатила его поближе к девочке, которая так и не шевелилась, села рядом, вздохнула и сказала:
– Я инспектор Южинского УВД по делам несовершеннолетних Баракатова Ольга Максимовна. Не бойся, теперь все будет хорошо. Сейчас, если хочешь, пригласим адвоката, а я как психолог буду, и тогда этот не сможет орать. Он, в принципе, неплохой парень, но у него брата… В общем, срывается Андрей, когда детей трогают. А можем и вообще его к тебе не подпускать. Сами поговорим, я уточню отдельные вопросы, и все.
– Мне вата нужна, – угрюмо сказала девочка.
– Зачем? – удивилась Ольга и тут же догадалась: – А-а. У тебя нормал или суперплюс? Ну, прокладки какие нужны?
Девочка подняла голову и уставилась на Ольгу не мигая. Она густо и стремительно краснела от шеи ко лбу.
– Секундочку погоди, – сказала Ольга и вышла.
Она шуганула Ивана с Андреем, лениво переговаривающихся за дверью, доцокала до кабинета, нашла в столе пачку прокладок, подумала, кинула ее в найденный тут же плотный пакет, доцокала обратно, снова шуганула Ивана с Андреем, лениво пытавшихся подслушивать под дверью, и, стукнувшись, вошла.
Ольге показалось, что девочка поспешно сгорбилась еще сильнее. Совсем запугали, сволочи, подумала она вдруг с некоторым даже изумлением по поводу своих чувств.
Ольга легко обходилась без какого-либо сочувствия юным правонарушителям. Свою задачу она давно видела в том, чтобы помогать не соплякам, как правило неприятным, наглым и вполне безнадежным, а следакам. Они тоже не были слишком приятными и обходительными, особенно после того как Ольга сильно пополнела. Но они были своими.
Беда в том, что нынешняя девочка не слишком походила на правонарушителя. Ольга, признаться, до сих пор не представляла, что Иван пытается накопать на детишек или с помощью детишек. Ее это особо и не заботило. Задача Ольги, по сути, сводилась к поддержке работы управления и улучшению общей раскрываемости. Поддержим, коли просят.
– Вот, – сказала она, подавая девочке пакет.
Девочка даже не попыталась вытащить ладони из-под бедер.
Ольга вздохнула и сказала:
– Пойдем-ка. Пойдем-пойдем.
Девочка очень неохотно поднялась и, держа руки у живота, сутуло последовала за Ольгой. Иван с Андреем посторонились с нарочито кривыми рожами. Перед дверью в туалет девочка выслушала торопливый инструктаж Ольги и вошла, так и не поднимая глаз.