Но Холли устала поступать мудро и здраво. Выйдя замуж за Мэтта, она выбрала благоразумие, ответственность и тихое пламя любви.
И посмотрите, чем все закончилось.
Нет, думать так неправильно. Она любила Мэтта и не могла жалеть о своей любви к нему. Но все воспоминания в мире не могли бы сделать ее менее одинокой каждый раз, когда она ночью ложилась в кровать. Они не согревали ее. И свиданий с Полом было недостаточно, потому что этот человек ничего не значил в ее жизни.
А Холли хотелось большего.
Где-то внутри ее просыпалась жажда жизни. Возможно, все началось прошлой осенью, когда она поняла, насколько пустым и однообразным стало ее существование. Может быть, ее решение присоединиться к Корпусу мира было частью попытки обрести себя заново.
А может быть, все дело в галерее Лукаса: его произведения потрясли Холли своей жизненной силой и энергией.
Возможно, дело в самом Лукасе.
Впервые она столкнулась лицом к лицу с искушением, которое представлял собой Лукас Антонидис. И этому искушению Холли намеренно противилась долгие годы.
Только желания Лукаса отличались от ее собственных желаний.
Он не думал о постоянстве и семье, что всегда ценили Холли и Мэтт. Лукас был великим энтузиастом и без конца придумывал что-то интересное, но никогда не доводил начатое дело до конца.
Иногда человек, которого ты поклялась любить и быть с ним до конца своих дней, уходит из твоей жизни, и все твои мечты и надежды рушатся, как карточный домик.
Что тогда?
У Холли больше никогда не будет таких теплых и доверительных отношений, как с Мэттом.
И теперь все закончилось. Оказалось, что благоразумие и ответственность – это еще не гарантия счастливой жизни.
Так почему бы не рискнуть?
Холли большую часть своей жизни чувствовала притяжение Лукаса Антонидиса. В отличие от нее Лукас никогда не стремился к длительным забегам. Но Холли поняла, что жизнь – это не только длинные дистанции.
Им обоим хватит шести недель. А потом она улетит и оставит прошлое позади.
– Согласна, – сказала она.
Глава 7
Холли согласилась?
Лукас смотрел на очертания Манхэттена и не мог поверить услышанному. Он приготовился получить отказ.
И вдруг она сказала… «да».
Он повернулся и встретился с ней взглядом.
Лукас не стал задаваться вопросами, что толкнуло ее на принятие такого решения. Он даже не знал, что подвигло его самого сделать ей подобное предложение. Как всегда, Лукас действовал согласно обстоятельствам. Но если смотреть правде в глаза, он поступил так, как хотел. Разве мог он отказаться от того, чтобы держать Холли поблизости от себя?
Но получилось так, что он прыгнул из огня да в полымя. Ему было мало того, что он искушал себя этими как бы случайными встречами и приглашениями поужинать вместе, так теперь он решил переместить Холли в свой дом, свою работу и свою жизнь.
Они будут видеться каждый день. Вместе работать. Болтать. Без сомнения, спорить. А что потом?
У Лукаса никогда не было настоящих, длительных взаимоотношений с женщиной. Он не был уверен, что знает, как их строить, и сомневался, что хочет это делать.
Может быть, это была трусость?
Хотя сейчас он не чувствовал ничего подобного, как раз наоборот, Лукас знал, что готов сделать забег на длинную дистанцию.
– Великолепно, – широко улыбнулся он. – Приветствую тебя на борту своего корабля.
Лукас набрал номер Шарлотты, одной из художниц галереи, чьи работы так понравились Холли.
– Собери как можно больше людей, – сказал он ей. – Нам нужно много рабочих рук. И привези с собой все коробки и контейнеры, какие только сможешь найти. Мы будем вселять нашего нового арт-директора.
Таким вот образом Лукас привел в порядок ее жизнь.
Еще минуту назад Холли задыхалась от пыли, хаоса и многочисленных проблем, которые требовали решения, но вмешался Лукас и принял руководство на себя.
В течение часа несколько художников, скульпторов и ювелиров, с которыми Холли успела познакомиться во время своего первого визита в галерею, появились на пороге ее дома с огромным количеством коробок и ящиков.
– Что упаковываем? Что оставляем? Скажи нам, с чего начать, – обратился к ней Сэм, который делал те самые восхитительные клетки для птиц.
– Мы профессионалы в том, что касается упаковки вещей, – заявила Шарлотта. – Я очень рада, что ты будешь с нами работать.
Остальные, Джефф, Пол и Тереза, согласно кивнули.
– А где босс? – спросил Джефф, озираясь вокруг.
– Тут я босс, – как можно тверже сказала Холли. У нее все еще кружилась голова. – Лукас вышел за пиццей и пивом.
Когда он вернулся, Холли и ее помощники успели расчистить кухню, кладовую и ванную комнату.
Холли подумала, что ей намного легче сделать шаг назад и ограничиться простыми «да» и «нет», когда Шарлотта или Джефф показывали ей какую-то вещь и спрашивали, что с ней делать. Иначе ей пришлось бы упаковывать все самой и каждый раз терзаться сомнениями или погружаться в воспоминания.
Они сделали небольшой перерыв, чтобы перекусить, и занялись спальней. Вскоре кровать была разобрана, и ее вместе с туалетным столиком поместили на грузовик.
– Эй! А где же я буду спать? – возразила Холли.
– В своей новой квартире, – ответил Лукас, уронив спинку кровати. – Ты переезжаешь. Забыла?
Холли сглотнула. Она успела настроиться, что у нее есть еще парочка дней здесь. Но у Лукаса, как всегда, были другие планы.
– Что насчет скатерти? – появилась в дверях Тереза. – Оставляем или отдаем?
Пока Лукас с парнями разбирал на части ее жизнь, Холли вернулась в гостиную и приняла еще одно решение.
Она успела принять их сотню, когда работа по упаковке вещей была полностью закончена. В пустой спальне стояли коробки, которые она не собиралась оставлять, а в гостиной высились горкой те, которые должны были переехать в ее новое временное жилище.
Холли повернулась, глядя на пустые шкафы и книжные полки. В квартире остались только она и Лукас, остальные вернулись в галерею разгружать мебель. Лукас подписывал коробки в спальне, она делала то же самое в гостиной. Закончив с последней коробкой, Холли поднялась и подошла к окну. Огни Манхэттена отражались в реке, как яркие звезды на небосводе. Они казались такими близкими, в отличие от опустевшей комнаты, в которой она находилась. Холли смотрела на них, вспоминая первую ночь, которую они с Мэттом провели в этой квартире. Укрывшись одеялом, они просидели на диване до утра, просто любуясь открывающимся видом из окна.
– Наш дом, – сказал Мэтт и повернулся, чтобы поцеловать ее. – Мы проведем здесь чудесную жизнь, и у нас будет что вспомнить.
Проглотив стоявший в горле ком, Холли подумала, что так и было. Просто этих воспоминаний оказалось слишком мало.
И теперь ее ничто не связывает с этим местом.
Холли оглянулась, не понимая, куда подевался Лукас.
Она напрягла слух и услышала шум воды. Движимая любопытством, Холли подошла к ванной комнате. Дверь была открыта. Лукас стоял на коленях и соскребал налет с угла душевой кабины.
– Что ты делаешь? Я сама тут уберу.
– Ладно, – не стал возражать Лукас. Он медленно поднялся и рассеянно посмотрел на Холли, и она начала понимать, что тут происходит. Лукас встал на колени и взял старую зубную щетку не потому, что сильно жаждал оттереть налет, просто он давал ей время попрощаться с домом и побыть с собой и своими мыслями наедине.
Холли вздохнула и слегка улыбнулась:
– Спасибо.
– Ты в порядке?
– Да. Все хорошо. Все будет хорошо.
– Конечно. Разве может быть иначе? – согласился Лукас. – Ты готова ехать?
– Да, если только ты не хочешь соскрести остатки налета.
– Думаю, Фрейзер Холкомб прекрасно справится с этим сам, – улыбнулся Лукас.
Он поступил как настоящий идиот.
Теперь, когда Холли находилась в двух шагах от него, Лукас совсем потерял покой и сон. Он вертелся на своей кровати и, глядя на свет уличных фонарей, проникавший в комнату, думал о том, что он наделал.
Лукас пригласил Холли на должность своего арт-директора, потом перевез ее в галерею и поселил в апартаменты, находившиеся этажом ниже.
Затем они выпили по бокалу вина. Лукас вдруг подумал о том, что Холли пришлось покинуть дом, в котором она жила вместе с Мэттом, и, почувствовав угрызения совести, он пожелал ей спокойной ночи, развернулся и ушел!
Лукас нервно провел пальцами по волосам и, перевернувшись, лег на живот. Это не помогло. На самом деле стало еще хуже. Его возбужденная плоть соприкоснулась с простынями, и он чуть не застонал от отчаянного желания.
Ему придется сделать выбор. Либо Лукас признает, насколько неравнодушным стал он по отношению к Холли и насколько равнодушной она осталась по отношению к нему, и, исходя из этого, будет держать дистанцию и сходить с ума от осознания того, что она спокойно спит в своей кровати и ни о чем таком не думает. Или он наплюет на совесть и будет домогаться женщины, которая все еще любит другого.
Но то, что ему придется каждый день сталкиваться с ней нос к носу и не распускать руки, наверняка сведет его с ума.
Он перевернулся на бок, потом раздраженно откинулся на спину.
Лукас мог поклясться, что Холли не вертелась беспокойно со стороны в сторону, а мирно и тихо посапывала в своей кровати. К тому времени, как они внесли ее мебель и сложили ее кровать, Холли выглядела очень уставшей.
Она щедро поблагодарила своих помощников и попрощалась с ними, пожелав им спокойной ночи. Холли хотела отослать и Лукаса тоже, но он не мог бросить ее одну на новом месте. Хотя, наверное, следовало уйти. Потому что оставаться с ней в ее спальне, пусть и заполненной нераспечатанными коробками, было похоже на то, как если бы они снова оказались на лодке его отца.
Холли достала пару бледно-голубых простыней, и они, стоя по обе стороны кровати, расстелили их поверх матраса. Лукас еле сдержался, чтобы не сказать, что он не против провести здесь ночь. Одному богу известно, как ему этого хотелось.