— Ну хорошо, всё, я понял. Извини, что снова затронул эту тему. Но ты не торопись расстраиваться так, словно я уже умер. Даже если с моим родным телом ничего не получится, мы его оставим в лаборатории. Кто его знает, вдруг через несколько лет совершим прорыв в биологии или магии жизни и сможем все-таки активировать мозг. Так что давай к этому относиться не как к катастрофе, а всего лишь как к временным затруднениям.
— Да, постараюсь. Давай спать ложиться, а то так и заснем, сидя.
На следующий день с утра я залез в свои оттаявшие мозги взглядом артефактора, чтобы проверить их состояние на микроскопическом уровне. В принципе, все нервные и глиальные клетки головного мозга обнаружились вполне живыми, но мозг тем не менее не работал. Тут как с двигателем внутреннего сгорания, у которого возможны три состояния: двигатель не работает; двигатель работает на холостом ходу; двигатель работает под нагрузкой. Так вот, когда человек находится в сознании, его мозг работает под нагрузкой. В бессознательном состоянии мозг подобен двигателю, работающему на холостом ходу. Нервные клетки мозга, даже не загруженные решением каких-либо задач, все равно спонтанно генерируют импульсы, расходящиеся волнами по различным структурам мозга.
Что касается мозга моего родного тела, то он был, если можно так выразиться, выключен. Я видел, что нервные клетки изредка все-таки вспыхивали, генерируя импульсы, но они не передавались дальше по цепочке через нейронные связи. Я проверил синапсы этих самых межклеточных связей и не нашел в них чего-либо неправильного, однако же они явно не пропускали через себя сигналы, о чем я и сообщил команде, занимавшейся оживлением моего родного тела.
— Синапсы внешне выглядят нормальными, но они почему-то не пропускают через себя импульсы. Сдается мне, что их надо насильственно «продувать». Для этого надо долго и упорно стимулировать электрическую активность нейронов.
— Да, мы тоже пришли к такому выводу, — вздохнул Михась. — Осталось решить, каким средствам отдать предпочтение — магическим или технологическим.
— Да тут и решать нечего! — раздраженно воскликнул Захар. — Вся эта проблема возникла из неправильной парадигмы сочетания несочетаемого! В нашей группе оказалось три биолога и два мага жизни, из-за чего биологи задавили магов численностью.
— Нас же четверо⁈ — удивился Михась.
— А Света у вас за двоих, — понял я посыл Профа.
— В общем, вместо того, чтобы полностью отдать твое, Сергей, тело в руки магов жизни, так как магические средства исцеления показывают себя намного более эффективными по сравнению с медициной нашего мира, мы, биологи, захотели скомбинировать наши технологии с магией, — виноватым голосом начал объяснять Захар. — И вот результат — то ли возник конфликт двух разных начал, то ли мы, биологи, вошкаясь со своими технологиями, помешали магам своевременно провести критически важные процедуры. Поэтому теперь я, биолог, выступаю против использования технологий моего родного мира и голосую за то, чтобы ситуацию спасали исключительно маги жизни. Но решать тебе, Сергей, так как все-таки реанимировать предстоит твою тушку.
— Ясно, — вздохнул я. — Я согласен с Захаром. Шаурег, Света — берите все на себя. Я уверен, что у вас получится. А вам, Захар и Михась, пора возвращаться в Москву — там у нас пока многовато нерешенных вопросов.
— Сергей, помнишь я тебе рассказывал о том, как с Кавказа на кораблях возят большие партии налички? — спросил меня Вениамин.
— Ну да, помню.
— Вот как раз наши ребята детально проработали один из таких маршрутов и через день партия кэша, в которой не меньше ста лимонов зелени, прибудет по воде в Москву. Со стороны о перевозке больших денег никто даже и не догадывается — все выглядит как вполне цивильный речной туризм.
Для этих целей взяли обычный двухпалубный теплоход еще советской постройки. Кажется, проекта Дунай, 305, но это сейчас не так важно, поскольку его внутри так основательно переделали, что советские схемы и чертежи нам мало помогут. В самой середине теплохода сделан капитальный сейф объемом в несколько кубометров. Стенки у него наверное прочнее, чем лобовая броня у современных танков. Под это хранилище, думаю, корпус теплохода специально усиливать пришлось по центру.
Доступ к сейфу возможен только через хорошо защищенное помещение, в котором оборудовано рабочее место казначея. На все время пути сейф и его предбанник запираются, опечатываются и ставятся на сигнализацию. Все каюты и помещения, примыкающие к этому блоку, всегда заняты охраной и тщательно контролируются. Во время движения от Каспийска и до самой Москвы на теплоходе находится два с половиной десятка охранников, которые являются либо действующими, либо бывшими спецназовцами Росгвардии по Дагестану. Все они по легенде находятся в отпуске и путешествуют по туристической путевке. Естественно, охрана вооружена до зубов, но старается это не показывать.
Когда теплоход прибывает в Москву на Речной вокзал, он швартуется на несколько дней у пирса. На него сразу же прибывает «казначей», который начинает раздавать деньги курьерам, подъезжающим к теплоходу один за другим. Обычно вся партия налички расходится за два-три дня. После того, как сейф полностью опустеет, вся охрана снимается и отправляется домой на самолете, а казначей снова закрывает все, опечатывает и обратно в сейфе едет только оружие охранников.
Как я уже сказал, в Москву это «корыто» прибудет послезавтра. Будешь пытаться изъять этот груз?
— Конечно! — пожал я плечами. — Я работаю по принципу «вижу цель, не вижу препятствий». Получится у меня или нет — это другой вопрос, но попытаюсь я обязательно. Не в моем стиле отказываться от такого челленджа! Я думаю, мне надо еще на подходе к Москве забраться на посудину.
— Если сейчас сесть на машину, то через несколько часов ты подсядешь к ним в Ярославле. И у тебя будет больше суток до прихода корабля в Москву.
— Тогда поехали!
Когда я попал на теплоход, уже был поздний вечер, если не сказать, начало ночи. В общем, пьянки-гулянки были в самом разгаре. Мне это здорово помогло, потому как на любом корабле в коридорах и на лестницах довольно тесновато, из-за чего мне, невидимке, оказалось трудновато расходится с людьми, стоящими кучками или шляющимися-туда-сюда. Но, поскольку большинство пассажиров к этому времени было уже порядком пьяненькое, то расталкивать их можно было без колебаний, так как все непонятки списывались на опьянение.
Первые часы у меня ушли на то, чтобы вообще начать хоть как-то ориентироваться в этой мешанине кают, коридоров, лестниц, ресторанов, игровых залов, караоке-баров. К моему большому сожалению я впервые попал на туристический корабль и многое для меня было непривычно. Но постепенно пространственная схема корабля у меня сформировалась в голове и я уже четко понимал, где находится хранилище с деньгами, какие помещения его окружают и кто среди пассажиров является охраной, выдающей себя за туристов.
Когда я наконец сформировал четкую картинку объекта и разобрался с охраной в плане, кто и где находится на своем посту из числа дежурной смены, кто отсыпается, а кто гуляет на полную катушку, то понял, что пора придумывать, как достать сыр из крысоловки. Главная загвоздка была в сигнализации. За последнюю неделю я пару раз пытался вместе с полицейскими спецами по различным инженерным системам охраны найти магические способы и средства, способные блокировать срабатывание сигнализации. Что-то у нас получалось, но из-за большого разнообразия всех этих технических решений, я не был уверен, что у меня гарантированно все сработает.
Проникнув в пустовавшую каюту одного из веселящихся где-то охранников, я подобрался поближе к узлу этой самой системы сигнализации, опутавшей хранилище со всех сторон, и в этот момент в помещение ворвался, как я понял, хозяин каюты вместе с какой-то девицей, которую он, видимо, подцепил для страстного перепихона. Они были так возбуждены, что едва успели содрать со своих гениталий одежду, как тут же слились в яростном экстазе. Я бы и рад был в такой ситуации выскользнуть наружу, потому как сосредоточиться на работе в метре от потерявшей рассудок трахающейся парочки все равно бы не смог, но оказался зажат в самом дальнем от двери углу. Отталкивать их со своего пути, ломая им кайф, — мне это показалось как-то не по-джентльменски. Поэтому я наблюдал за чужой страстью и изо всех сил сдерживал себя, чтобы не начать им раздавать советы: «Ну кто так трахается⁈ Ты же член себе сломаешь, тем более, что он и так у тебя уже кривой. А ты, дура, своим подмахиванием только мешаешь — амплитуда твоего движения явно больше глубины твоей вагины! Из тебя член и так через каждые два тыка выскакивает!»
Короче говоря, изгалялся я над этой парочкой мысленно от души, пытаясь тем самым справиться с ощущением неловкости этой ситуации. Корявый секс закончился тем, что джигиту, видимо, надоело бороться с разнузданным подмахиванием девицы и он решил ее развернуть к себе задницей. Вначале партнерша не стала возражать, но когда поняла, что дикий горец начал пристраивать свой торчок ей в анус, она стала выкручиваться и запричитала:
— Ой, туда не надо! В манду трахай сколько хочешь, но задницу мою не трогай!
Мужик вспыхнул от злости, крикнул: «Стой, сука!», грубо вернул ее в позу «раком» и хорошо поставленным ударом врезал ей локтем по почке. Девушка выгнулась от ужасной боли, вмиг разучившись дышать, в то время как этот грёбаный гамадрил снова начал слюнявить свой черенок, надеясь все-таки затолкать его бедняге в задницу. Я же, не долго думая, выхватил свою колотушку возмездия и с такой силой херакнул гориллу по темечку, что хорошо почувствовал хруст через свою ладонь. «Надеюсь, это не рукоятка молотка сломалась!» — подумал я, хватая артефакт с лечилкой и направляя его на место удара на спине девушки.
Через несколько секунд девица пришла в себя, кое-как навела порядок в своей одежде, с недоумением поглядывая на несостоявшегося любовника, и выскользнула за дверь. «Вот же блин! Никогда такого не было — и вот опять!!» — прошептал я себе под нос, провожая взглядом исчезновение любительницы трахаться с горячими кавказскими парнями. Вечер перестал быть томным и события неожиданно понеслись вскачь.