му. Как только рампа станет опускаться, мы заглянем в грузовой отсек самолета. Если деньги будут на поддонах, то мы сразу ныряем внутрь и тырим их по карманам. Мальчики летят вперед и хапают три самых дальних поддона, а мы с мамой займемся остальными. Как только увидите, что ваш поддон исчез в кармане, тут же летите наружу. Не думаю, что поддонов будет много, но если все не сможем забрать — жадничать не будем.
На тот случай, если в самолете деньги будут все-таки в контейнере, то наша промежуточная задача — проскочить в хранилище вместе с грузом. Если так получится, что нам не удастся всем вместе проникнуть в хранилище, то придется решать одну из двух задач. Если я проникну в хранилище, а вы все нет, то вы ничего не предпринимаете и ждете, пока я не разберусь с деньгами. Если возникнет угроза пленения, то вы вчетвером прорываете наружу, плюнув на деньги, а я сам как-нибудь выберусь. Если ты, Света, с кем-нибудь из мальчиков окажешься в хранилище, а я останусь в грузовом помещении, то вы меня ждете. В спокойной обстановке я попробую к вам сам проникнуть. Опять-таки, в случае угрозы прорываетесь наружу грубо и решительно, а я буду вам в этом помогать.
Света, у тебя все время должен быть наготове широкий воздушный удар, чтобы высадить с мясом стену, крышу или наружные ворота. В общем, ты нам обеспечиваешь путь отхода в случае опасного развития событий. А вы, мальчики, не маячьте перед мамой, когда она готовит свой таран. После того, как дыра в здании будет проделана, сразу ныряйте через нее наружу и быстро отлетайте как можно дальше, не оглядываясь на нас. Вот как-то так.
Так мы продолжали обсуждать сложившуюся ситуацию еще с полчаса, пока наконец на рулёжной дорожке не показался наш вожделенный самолет. Как выяснилось, его посадку мы прозевали, будучи закрытыми ангаром от взлетно-посадочной полосы. Самолет уже был прицеплен к буксировочной машине, которая ловко его развернула и начала толкать к ангару хвостом вперед. Началась суета с пропуском судна через КПП, открытием ворот в ангар и прочей аэродромной фигней.
Мы всей семьей за этим внимательно наблюдали в познавательных целях, а то мало ли — вдруг мы станем специализироваться на ограблениях самолетов! А в этом деле любая мелочь может оказаться решающей. Но это, конечно, всего лишь хохма, потому как этот хапок, если все закончится удачно, скорее всего станет последним, поскольку денег у нас будет достаточно, чтобы продержаться до платежей за услугу по омоложению дряхлых олигархов.
Наконец-то ворота в ангар открыты, самолет начали аккуратно заводить внутрь, причем рампа начала открываться заранее. «Ага, рампа должна лечь на край эстакады в специальные пазы, поэтому ее надо открыть заранее!» — догадался я. — «Тут самолет надо подгонять ювелирно»
Я заглянул в грузовой отсек самолета и увидел торец контейнера, чуть ли не выступающий наружу из самолета. «Сорокафутовый контейнер!» — отметил я. Меня еще в Москве предупредили, что в сто тридцатый геркулес по длине точно входит сорокафутовик, но там буквально по сантиметрам вгонять приходится. Я услышал, как за спиной начали открываться промежуточные ворота, и оглянулся. Мельком скользнув взглядом по открывающемуся проему, я уже начал поворачиваться обратно, как вдруг меня словно ломом огрели. Я снова обернулся, пригляделся к эстакаде по ту сторону перегородки и закричал своим:
— Живо все в хранилище! Быстрее, быстрее!!
Насколько же было приятно видеть, как Света с мальчиками без малейшего колебания рванули внутрь через открывшиеся ворота, чуть не снеся на своем пути двух охранников, перегородивших своими телами проем. Лишь вытянувшись в полете горизонтально мы все смогли проскочить над их головами на ту сторону. Я на своих редко кричу и не люблю командовать без особой причины, поэтому члены моей семьи хорошо знают — если папа жестко приказывает, значит для этого есть веские причины и надо действовать быстро и без разговоров.
Когда я перебрался последним внутрь хранилища и немного успокоился, пояснил причину спешки:
— Они не будут закатывать весь контейнер внутрь. Засунут на пару метров и остановятся, после чего просто откроют двери контейнера и станут выкатывать из него поддоны с деньгами. И на это время проем в перегородке будет заблокирован. Вытащив все деньги, они снова закроют контейнер и обратно затащат его в самолет, после чего быстро закроют внутренние ворота. Если бы мы не поторопились, то могли бы оказаться у разбитого корыта.
Пока мои стояли в сторонке и наблюдали за выгрузкой денег, я поднялся под самую крышу и проверил ее конструкцию, а затем быстро надрезал три поперечные балки возле самых стен. Если их выбить, то в крыше ангара образуется достаточно широкая дыра, чтобы мы могли беспрепятственно вылететь наружу.
— Света, ты видела, какие я балки надрезал?
— Да, ты хочешь, чтобы я их выбила?
— Ага. Можешь сузить свой удар до этого проема.
— Ясно.
— Так, мои родные. Мы имеем, кажется, девять поддонов — восемь привезли сегодня и один початый остался с прошлой партии. Гриша, в твой карман должно влезть сразу два поддона, поэтому ты пристраивайся к двум последним, а Слава и Саша — берете по одному по соседству с гришиными, как и планировали. Света — берешь два в середине, а я возьму два первых и, если получится, прихвачу еще и вскрытый. Брать будем одновременно и делать это надо очень быстро, потому как у меня есть такое предчувствие, что охрана уловила присутствие чего-то постороннего в хранилище. Сейчас сюда могут ворваться стрелки. Так что шустренько занимайте свои позиции над указанными мной поддонами и ждите моей команды. Готовы?
Получив в ответ четыре «ДА!», я хлопнул руками два своих свеже-прибывших поддона и кинулся к последнему вскрытому, одновременно крича: «Взять! Света, крышу!!» Я боялся, что последний поддон не поместится в моего Верблюда, потому как он был далеко не пустой. Я уже успел выругать себя за непрофессиональный подход к грабежу — пошел на дело и не освободил свой карман от всякого барахла, из-за чего несколько десятков наших лимонов могут достаться грёбанным пиндосам!! Поэтому свой шлепок по последнему тюку денег я делал с замиранием сердца, из-за чего пропустил удар Светы в крышу и чуть не обделался от испуга.
— Вверх! — заорал я, хотя эта команда была уже лишней, так как свою семью я увидел над собой, когда сам рванул ввысь.
В тот день мы отлетели от Рамштайна на пару сотен километров и устроились на ночевку на опушке небольшого горного лесочка. Перед тем как заснуть, мы с женой решили немного пошушукаться:
— Ну что, дорогой, финансовый вопрос ты решил — что дальше?
— Из серьезных задач на мою долю выпадает установка портальных ворот в других регионах. Это вопрос безопасности и удобства передвижения на большие расстояния, чтобы поменьше связываться с транспортом, где приходится светить свои рожи и документы. Мы думали, что нам нужны ворота в Соединенных штатах, Западной Европе, Юго-восточной Азии и где-нибудь на Алтае. Но ты же не об этом спрашиваешь, да, милая?
— Угу.
— Ты знаешь, когда мы здесь только появились и узнали о том, что Россия воюет со всем Западным миром через Украину, мы как-то отмахнулись от этой международной возни, поскольку посчитали, что нас это не касается. Но за эти несколько дней я пообщался с нашими новыми друзьями, расспросил их обо всех этих тёрках с европейцами и американцами, и меня потихоньку начала душить злоба в адрес Запада. Естественно, я не собираюсь встревать в эту войну на Украине, однако у меня появилось жгучее желание похулиганить в Европе и Штатах. Западные страны слишком сильно напросились на то, чтобы я попытался их серьезно наказать за все то дерьмо, что они натворили как в адрес России, так и всего остального так называемого третьего мира.
На Украину я не полезу, поскольку там опасно. Причем я боюсь не за себя. Ежу понятно, что если я сунусь куда-то хулиганить, то и вся моя семья потянется за мной, а раз так, то Украина однозначно отпадает — я не хочу, чтобы мои дети попадали в такой опасный регион. Но вот Западная Европа и Штаты — это очень интересно! Наша семья в этих местах будет в относительной безопасности, а для хулиганства там непаханое поле! Западная Европа и Штаты — это регионы непуганых идиотов, где огромное количество объектов с очень высокой степенью уязвимости. Просто жги не хочу! Тысячи практически полностью автоматизированных предприятий, на которых работает минимум персонала. Можно совершенно спокойно поджигать полностью безлюдные цеха и промышленные установки, не опасаясь, что пострадает кто-то из работяг.
Я себе это так вижу — мы останавливаемся в каком-нибудь европейском или американском городе. Пока вы с детьми веселитесь, гуляя по городу, я в это время провожу разведку. Затем мы едем дальше, удаляясь от этого города на пару сотен километров, после чего я оперативно теле-прыжками возвращаюсь назад, устраиваю несколько пожаров и снова портируюсь к вам. Таким образом мы и будем путешествовать. Допускаю, что мальчики напросятся хулиганить вместе со мной, но тут многое будет зависеть от ситуации. Возможен и такой вариант, что хулиганить мы будем все вместе, но при условии минимального риска. Здесь многое зависит от того, как все у нас пойдет с самого начала. Глупо планировать далеко и глубоко в таком непредсказуемом деле. Как грицца, ввяжемся в драку — а там видно станет!
— Ты же не забывай — нам еще с телами надо разобраться!
— Понимаю, что пока я буду возиться с установкой портальных ворот, ты в это время с учителем оживишь наши тела. То есть, описанное мной хулиганство в Западной Европе и Штатах — это вопрос не ближайших недель, но к этому надо начинать готовиться, если ты не против.
— Собираешься хулиганить только в составе нашей семьи?
— Нет, почему⁈ Я не против расширения диверсионного отряда до размеров в полтора-два десятка человек. Я не жадный — понимаю, что многие любят безнаказанно пакостить врагам!
— Ладно, поживем — увидим! Давай спать. Спокойной ночи, любимый!