Я повернулся лицом к девушке.
— Посмотри на портрет и на меня! Не видишь, кто тебе приказывает⁈
Должна заметить сходство. Хотя и портрет не фотография, и я сейчас моложе, чем изображен на холсте, но то, что я живой и я же на портрете одно лицо — очевидно.
Это, кстати, одна из причин, почему отец меня не жалует. Не похож я ни на него, ни на мать (о ней чуть позже расскажу), и это всем всегда бросалось в глаза. Еще в самом моем раннем детстве пытались некоторые родственники, не хотевшие огорчать папашу, найти у меня какие-то общие черты то с двоюродным прадедушкой, то с далеким предком по материнской линии, которого, естественно, никто из них никогда не видел, но их ложь лежала на поверхности. Что в семье отца, что матери, у всех светлые волосы и голубые глаза, а я, скорее, шатен (или брюнет? никогда не мог в этих названиях разобраться), и глаза у меня настолько темные, что иногда кажутся просто черными.
И я всегда знал, в кого я такой пошел. В самого себя. Прежнего.
— Победитель, ты его потомок? — пленница опустилась на одно колено. — Но ведь у Великого не было детей! Как же так?
Пояснять, что я и есть Великий, не буду. Или не поверит, или от радости, что оказалась единственной свидетельницей моего преждевременного возвращения, ума лишится.
— Бери веревку, вяжи петлю, — вместо этого повторил я, протягивая девушке моток.
— Надевай петлю себе на шею, дай мне другой конец и следуй за мной, — продолжил я, когда пленница выполнила мой приказ.
Когда мы с вампиршей показались из выбитой двери в донжон, мои подчиненные сначала застыли, как статуи. А потом Михаил даже за автомат схватился, будто не заметил, что я веду девушку на веревке.
— Отставить! — крикнул я, увидев, что и Федор с Сергеем собираются последовать его примеру. — Чего вы так испугались?
— Она, — вымолвил Михаил, сглатывая. — Она вампир!
Я обернулся. М-да. При виде моих бойцов у пленницы из-под верхней губы опять показались клыки. Э… да она просто голодная до такой степени, что сейчас сознание потеряет. Бледная настолько, что аж в зелень какую-то уже отдает. В помещении донжона я этого из-за слабого освещения не заметил. А тут еще моя веревка, которая из нее последние силы выкачивает. Засучил рукав и поднес руку к ее рту.
— Ешь! — приказал я, но девушка только в ужасе затрясла головой. Боится кусать «потомка» Великого Повелителя. — Ешь, кому сказал! — повторил я, повышая голос. — Нам еще долгий пусть предстоит, и тащить тебя на себе я не собираюсь.
На этот раз она, издав какое-то утробное рычание, вцепилась мне в запястье.
— Все. Хватит пока, — сказал я, отнимая у нее свою руку. Пришлось для этого даже несильный подзатыльник дать, а то не отпускала. — Все по коням! Мы возвращаемся. Ты, — я посмотрел на вампиршу, лицо которой из почти мертвенно бледного стало чуть более живым. — Побежишь рядом. Вперед!
Глава 7Возвращение
К вечеру мы прилично отдалились от замка и разбили лагерь на очередной лесной полянке. Сбоку слышалось журчание воды. Значит, рядом был ручей или источник. Можно было и еще немного проехать, но и место попалось удачное, и пленница опять начала терять силы. Она старалась из присущей вампирам гордости этого не показывать, но я заметил, как она несколько раз споткнулась, и решил устроить привал.
— Остановимся здесь! Лошадей расседлать, выводить, напоить. Костер развести. Федор, распорядись! — скомандовал я, съезжая с тропинки в сторону.
Самому мне опять нужно было заняться вампиршей. Тут был важный нюанс, понятный только жителям Мезинары. Сдавшись в плен, она не может причинить мне никакого вреда, но вот сбежать — вполне. Вести ее постоянно на веревке, которая благодаря своим магическим свойствам контролировала каждое ее движение и снять которую сама девушка не могла, было не лучшей идеей. Этак она живой до портала не доберется — слишком много сил у нее мой артефакт забирает, а она и так не в лучшей форме. В общем, требовалось найти другое решение.
Полагаться только на то, что, признав мое сходство с Великим Повелителем, девушка останется при мне по доброй воле, было можно, но надежным этот вариант не выглядел. Нужно было найти другой, и я, конечно, прекрасно помнил, какой именно обеспечит мне ее полное подчинение. Но сначала ужин, а то я и сам изрядно проголодался.
Мои подчиненные вели себя, на мой взгляд, довольно забавно. Сначала они, похоже, долго прикидывали, кого им стоит больше опасаться — непонятного меня или «жестокой» вампирши. Держались всю дорогу подальше от нас обоих. Сейчас вот на привале, наконец, сделали выбор в пользу девушки — расположились все трое так, чтобы я находился между ними и пленницей. Ну, оно понятно — насмотрелись разных видео, на которых проникающие через сопряжения на Землю вампиры убивают всех, кто попадается им под руку. Я только усмехнулся, заметив такой их маневр.
— Как тебя зовут? — спросил я пленницу, которая уничтожила чуть не половину всех приготовленных на костре остатков нашего кабанчика.
— Ди, — ответила она с все еще набитым ртом.
Судя по всему, охранять замок с капищем ее оставили, даже не снабдив достаточным запасом еды, так что голод у нее был двойной — и кровь ей была необходима, и самая обычная пища.
— Ди, — повторил я тихо.
Если бы она была из обычных людей, то столь краткое имя свидетельствовало бы о самом низком происхождении. Я сам почти двадцать лет своей первой жизни Аном звался. Но у вампиров все обстоит по-другому, так что имя из двух букв еще ни о чем не говорит. Ладно, потом ее генеалогию буду выяснять. Сейчас мне в любом случае нужно опустить ее на самый низ социальной лестницы.
А девушка, между тем, быстро проглотив последний кусок мяса, внимательно следила за мной, догадываясь, что я сейчас принимаю решение относительно ее дальнейшей судьбы.
— Барна? — спросил я, второй раз за этот день поднося ко рту девушки свою руку с засученным рукавом. В другой руке у меня был обнаженный кинжал.
Ответственный момент. Если откажется укусить, то придется всю дорогу все-таки тащить ее на веревке или и вовсе связать и везти на лошади. Убивать ее я на самом деле не собирался, но показать, что в случае ее отказа это сделаю, было необходимо.
Думаю, чего-то подобного вампирша и ждала, не могла не ждать, выросши в Мезинаре и зная все обычаи и порядки.
— Барна, — грустно ответила она и, чуть выпустив свои клычки, очень осторожно и неглубоко погрузила их в мое запястье.
— Барна, — повторила девушка, отпуская мою руку и демонстрируя на кончике языка каплю моей крови.
Ну, вот и хорошо. С этого момента Ди стала моей рабыней. И скрепила этот акт кровью своего хозяина. Я протянул руку и снял с шеи девушки веревку. Теперь она больше не понадобится. Пока я сам ее не отпущу на свободу, будет мне служить.
— Мне бы помыться, — произнесла Ди. — Можно?
— Да, сходи к ручью, — ответил я.
— Ваше сиятельство, разрешите задать вопрос, — воспользовавшись тем, что вампирша скрылась за деревьями и я остался один, ко мне приблизился Федор. — Откуда вы знаете их язык? И вообще… — спросил он, когда я кивнул.
— Княжеских детей хорошо учат и многому из того, что неизвестно остальным, — расплывчато ответил я.
Я уже и сам задумывался, как объясню свои знания мира Мезинары по возвращению в Нижнеуральск. И ничего правдоподобного мне в голову пока не приходило. Это для сержанта фразы о том, что княжеских детей многому учат, достаточно. Тот же капитан Давлеев или генерал-майор Решетилов прекрасно осведомлены, что никакими особыми познаниями о Мезинаре не обладает никто. Ни в княжеских семьях, ни даже в императорской. Так что ни язык мезинарцев, ни их обычаи я нигде изучить не мог.
Кстати, язык в Мезинаре используется всеобщий. Для людей, вампиров и оборотней он всегда был родным, что тоже подтверждает мое мнение, что это одна раса, у эльфов — и светлых, и темных есть свой язык (видимо, они тоже от одного корня произошли), которым они уже давно не пользуются в повседневной жизни, только в своих песнях. У гномов тоже свой. Вот последние стараются только на нем и говорить, подчеркивают этим, наверное, свою самобытность. Выучить его не гному, к слову, почти невозможно. Преобладают согласные и слова настолько длинные, что я даже не представляю, как можно произнести на гномском хоть сколько-нибудь осмысленную фразу, чтобы не сбиться и не закашляться.
— А что вы сейчас с ней сделали? — продолжил интересоваться Федор. — И почему потом отпустили?
— Она признала себя моей рабыней, — продолжая думать о том, как я все произошедшее здесь преподнесу на Земле, ответил я. — И она сейчас вернется. Не переживай, никуда она не денется.
По-моему, последнее сержанта не слишком порадовало. Он бы предпочел, чтобы девушка именно что куда-то бы делась.
— А она не того? Ну, нас. Ночью? — Федор покосился на деревья, за которыми скрылась Ди.
— И не того, и не этого, Федя, — улыбнулся я. — И вообще, спать можете спокойно. Даже караульных выставлять не надо. Я опять сторожевую сеть раскину, а чуткость сна моей рабыни ее даже превосходит. Так что никто к нам незамеченным не подберется.
Помню, в Мезинаре даже такая присказка была «Не подкрадывайся к спящему вампиру». Означала она, что не стоит полагаться, что твой поступок, который ты пытаешься скрыть, никто не заметит.
Впрочем мои слова сержанта не слишком успокоили. Спать мои подчиненные устроились на противоположной от меня и Ди стороне поляны, да еще и Сергей, как я заметил, хоть и лег, но бодрствовал. Ну-ну. Можете спать по очереди, если вам так нравится, подумал я. А вот я сегодня отлично отдохну.
— Ди, — приказал я вернувшейся девушке. — Ложись рядом. Охраняй. Если что-то тебя насторожит, сама ничего не предпринимай. Буди меня.
— Поняла, хозяин, — ответила она и расположилась справа от меня.
На следующий день мы заметно ускорились. Моя троица бойцов, пережив опасную ночь в компании с вампиршей, заметно расслабилась и больше не старалась держаться от Ди подальше. Тем более что это теперь было и невозможно. Без ограничивавшей ее свободу веревки вампирша то убегала вперед, то углублялась в лес по сторонам от тропы. В общем, вела себя, как хорошая сторожевая собака. Один раз, когда она ускорилась и, взбежав по стволу одного дерева, оттолкнулась от него, перелетела на другое, снова побежала наверх, перескочила на третье и, наконец, скрылась в кроне самого высокого, все трое даже рты от изумления открыли.