Второй причиной его готовности связать себя узами брака, который будет действителен только в Мезинаре, стала внешность этой самой Гасры. Очень, кстати, ничего девчушка. Даже явно написанный на ее лице испуг шел ей, делая какой-то беззащитно-милой.
Начали мы наше сватовство, отказаться от которого у матери Гасры, которую, как я выяснил, звали баронесса Ронда, не было ни малейших шансов, за обедом, спешно приготовленным оставшимися слугами. Дама могла только радоваться, что мы не только не убили ее и дочку, но и на правах победителей не попользовались ими обеими.
В общем-то, и сватовством это назвать было нельзя. Я просто поставил присутствовавших в известность о том, что и как произойдет.
— Мой соратник желает взять вашу дочь в жены, баронесса, — сказал я, отрезая себе изрядный шмат аппетитно запеченного мяса. — Он благородный воин и сумеет защитить ее. Вам будет позволено остаться в замке, который, как и феод, благодаря этому не станет выморочным. Церемонию проведем сегодня же. Прикажите пока еще вашим слугам найти служителя местного культа, который ее осуществит.
— Как вам будет угодно, — сухо ответила баронесса, а Гасра при моих словах еще больше съежилась.
После этого разговор затих и больше не клеился. Наши пленницы сидели за столом напряженные и почти не ели, а ставшая только недавно вдовой баронесса еще и бросала на нас злобные взгляды, когда думала, что я этого не замечаю. Моим словам, что это не мы убили ее мужа, как и жениха Гасры, она не поверила.
Немного разрядил ситуацию вернувшийся к окончанию нашего обеда дружинник покойного барона, оказавшийся или самым смелым, или совестливым. Он «незаметно» прокрался через открытые ворота, где был тут же схвачен дежурившей там Ди и доставлен в обеденную залу.
— Ты видел, трус, что произошло на лугу? — обратился я к нему. — За то, что ты сбежал, бросив семью своего господина, ты достоин смерти, но если расскажешь правду, я сохраню твою жалкую жизнь. Говори!
— Эти благородные воины, госпожа баронесса, — испуганно сглотнув, произнес дружинник. — Пришли к нам на помощь, но спасти барона Милна и баронета Зилка не успели. Нежить добралась до них раньше. Потом, вот этот господин, — он указал на меня. — Убил некроманта, который руководил мертвыми. Я был далеко уже, но видел это своими глазами и могу в этом поклясться.
— Иди, — махнул я рукой. — Пока сиди в казарме и не вздумай сбежать. Нет, погоди! — остановил я воина. — Вернись сейчас к своим товарищам и скажи им, чтобы завтра они возвращались в замок, чтобы принести присягу новому барону. Барону Федру. Все, теперь иди!
Через час притащили местного представителя культа. Он обнаружился в подвале замка, где вдумчиво беседовал с бочонком вина. Видок у него был не самый лучший, но это не имело значения. Таинство бракосочетания из-за того, что он слегка покачивался на ногах, менее легитимным не станет.
Между прочим, тут в Мезинаре в каждом королевстве свой культ, а у каждого культа свои церемонии бракосочетания — как говорится, в каждой избушке — свои погремушки. При этом брак, заключенный в одном королевстве, признается законным во всех остальных, хотя местным правилам может не соответствовать от слова «совсем».
Хотел я в свое время унифицировать всю эту разножопицу, в смысле — разноголосицу, но не смог выбрать подходящее направление. Соратники советовали даже мой собственный культ ввести. Хорошо, что не успел. Помню я то капище, что в мою честь вампиры устроили. Из всех реликвий только веревка была настоящая, остальное — подделки, не имевшие ко мне никакого отношения.
А ведь вампиры были искренне верующими и ждущими моего возвращения, да и после моей смерти и ста лет еще не прошло. Могу себе представить, что там было бы, если бы вот такой любитель вина там всем заправлял. А уж если бы еще историю моей жизни кто-то составил, то, боюсь, я бы сам себя не узнал, прочитав подобный опус. Нет уж, во избежание греха подальше от такого счастья держаться надо.
Кажется, духу воды в Кинде поклоняются, если не ошибаюсь. Правда, судя по этому персонажу, скорее — вина.
Да, духа воды тут чтят, правильно помню. Извлек этот поддатый индивид в серой хламиде из ее складок какую-то баклажку с водой, (хоть с чистой, что радует), плеснул из нее в первую попавшуюся под руку чашу, пробормотал что-то, мезинарский язык пусть мне и родной, но разобрать, что эти ребята там несут, никогда не мог, дал хлебнуть Феде и девчушке. И все. Муж и жена.
Впрочем, не совсем. Брак еще консумировать надо, до этих пор он будет условно действительным. Баронесса смотрит на все это умильно, девчушка подрагивает, у Феди на лице какое-то глуповатое выражение застыло. А ведь он только что мезинарским бароном стал! И землевладельцем.
И хочу заметить, совсем не бедным. Это внешне замок нищим кажется, а когда я осмотрел казну покойного барона, то убедился, что он был не бедным, а скопидомным до крайности. Золотишка скопил он порядочно. Это хорошо. Нам нужно будет стены замка укреплять, а то и перекладывать, новые казармы строить — в тех, в которых местные дружинники живут, у меня рука не поднимется наших разместить. В общем, найдем мы применение его накоплениям.
Сидим за праздничным столом в узком кругу — баронесса Ронда, Гасра, барон Федр (имя его пришлось изменить, чтобы мезинарскому звучанию соответствовало), я, Ди и служитель культа. Последний сейчас заснет, кажется, а ему еще надо зафиксировать факт консумации брака.
— Барон, — обращаюсь я по титулу к Федору. — Веди уже свою жену в спальню. Пора!
Федя берет Гасру за руку, но та упирается. Не потому, что не хочет или боится. Такой тут обычай. Муж должен свою власть показать.
— За волосы возьми! — подсказываю я своему подчиненному. — Только не тяни сильно. Они у нее хотя и достаточно густые, но не понадобится. Сама пойдет. Полагается так.
Федя берет Гасру за две фигурно уложенные на затылке косы, и та сразу встает из-за стола, готовая следовать за ним.
Вообще, местные традиции это что-то. Например, сейчас в спальне у двери установлена ширма, за которой расположились я, служитель культа и мать Гасры. Новобрачные уже с полчаса как в постели. Слышу, как Федя что-то по-русски нежно шепчет девушке, успокаивает. Мы ждем. Потом, наконец, раздается тихий вскрик. Все, одной невинной баронетой в Мезинаре стало меньше, а одной баронессой и одним бароном больше.
Утром новобрачные появляются в зале вместе. Впереди вышагивает Федя, за ним идет Гасра. За стол новоиспеченная баронесса не садится. Царственным жестом отогнав от Феди служанку, начинает ухаживать за ним сама. Подкладывает на его тарелку самые сочные куски мяса, подливает в кубок разбавленное вино. Все это делает, не прекращая счастливо улыбаться. А то? Где она тут в Мезинаре такого нежного мужа нашла бы?
— Что это она, ваше сиятельство? — растерянно спрашивает меня бывший сержант, а теперь барон.
— Выражает тебе свою любовь, — объясняю я. — Демонстрирует тебе свою покорность и готовность служить. Цени! На Земле ты бы такого отношения к себе никогда не увидел.
Последующие пять дней проходят в трудах и заботах. Федор принял присягу у двух десятков вернувшихся дружинников, уже занявших свои места на башнях.
Потом мы осмотрели три принадлежащие ему теперь деревеньки. Вполне. Продуктами гарнизон его смерды обеспечить смогут, а ничего большего пока мне и не надо.
Ди объезжает, оббегает соседние владения. Мне нужно знать, кто живет поблизости, какая может от них исходить опасность. Из пяти баронов и одного графа серьезной дружиной располагает только граф. Он и маг тут самый сильный. Ну, надеюсь, что пока не сунется, а потом, когда мы сюда еще пару пушек притащим, пяток пулеметов, да подходы заминируем, так и совсем у него никаких шансов нам досадить не будет.
Я занимаюсь магическим укреплением стен. Благо — изготовление различных артефактов было моим хобби еще в прошлой жизни. Успеваю сделать полтора десятка, которые прикроют всю территорию замка от любых магических атак. Запитываю их одному мне известным способом от насыщенной магической энергией атмосферы Мезинары. Теперь они никогда не разрядятся.
Продавить их защиту сможет только архимаг. Но таковым в этом «медвежьем углу» взяться неоткуда. Маги такой силы все в столицах живут. И хорошо, надо сказать, живут. Ими короли дорожат. Они — главная ударная сила любой армии. На мелочевку, вроде захваченного по слухам какими-то иномирцами баронства, размениваться не станут.
Выдаю защитные амулеты Федору с Сергеем (я решил, что он здесь останется с Федором) и вернувшимся дружинникам. Раскидываю в радиусе пяти лиг сигнальную сеть. Если кто пожалует в гости, то здесь успеют приготовиться к встрече. В замке мы оставим оба пулемета — и ручной, и крупнокалиберный, который уже установили в надвратной башне.
— Хозяин! — отвлекает меня на шестой день нашего пребывания в замке от создания очередного артефакта Ди. — В воздухе в поле молнии появились. Завтра может портал открыться.
Что ж. Значит, пора мне уезжать отсюда, пока его еще нет. Собственно, именно появления сопряжения я и ждал. Не был уверен, что оно появится, но надеялся на это. А домой, в Нижнеуральск мне пока возвращаться рано. Я хочу еще родственников Ди навестить. Посмотреть, на что ее гнездо способно. Сразу вампиры за мной, конечно, не пойдут, но наводить с ними мосты нужно.
— Собирайся! — отдаю Ди команду. — Пусть Михаил седлает наших коней. Через три часа выезжаем.
Провожают нас Федор, Сергей и Гасра. Баронесса Ронда поехала какую-то свою дальнюю родню навестить. Неуютно она себя чувствует в замке, где совсем недавно была хозяйкой, а теперь не пойми кто — при собственной дочке состоит.
— Язык мезинарский учи! — бросаю я на прощание барону Федру. — Вернемся дней через десять — пятнадцать, проверю!
С последним после моего отъезда может быть проблема. Федя как-то умудряется знаками и несколькими десятками слов, которые уже запомнил, объясняться с Гасрой, а та передает его указания слугам и дружинникам. Выглядит это забавно, но путаницы пока, к моему удивлению, еще не возникало. Сообразительная сержанту жена досталась.