Глава 15Граф — графиня
— Михаил, Ди, — отдал я приказ, закрывая нашу небольшую группу щитом. — Из-за щита не выходим. Михаил, приготовься открыть огонь по дружинникам этих болванов, но жди моего приказа. Может быть, и не понадобится. Ди, ты пока не нужна. Просто стой пока рядом. Все поняли?
Оба кивнули. Ди заняла свое место чуть левее у меня за спиной, а Михаил занял позицию для стрельбы из положения лежа.
Что ж. Приступим. Для разминки послал в сторону графа и барона пару воздушных лезвий. Слабеньких, только чтобы привлечь к себе их внимание. Оба моих заклинания ожидаемо разбились о защиту их личных амулетов. Ну, так и маги оба, и благородные, в смысле — не нищие, могут себе неплохие амулеты позволить.
Граф и барон тут же обернулись ко мне. Барон сразу развернул щит в мою сторону, а граф отправил в меня огненную стрелу и сразу вслед за ней такой же шар, но уже в Ди. Похоже, что догадался, кто она. Я ответил сначала ледяным копьем, вслед за ним огнешаром, а в завершение запустил воздушный вихрь, который начал вращаться, набирая скорость, вокруг графа с бароном по кругу чем заставил их судорожно вертеться на месте — теперь уже они оба ставили щиты, не понимая, спереди или сзади им угрожает большая опасность. Думал, еще пару каменных кольев из земли вызвать, но предпочел создать небольшое болото под ногами у их дружинников. Пусть побарахтаются, а то разбегутся — гоняйся потом по лесу за ними. Понятно, что Ди всех догонит, но зачем это нужно?
Какую я ставил цель, демонстрируя, что владею всеми стихиями? Именно эту цель и преследовал — наглядно показать этим двум недоумкам, что перед ними маг-универсал и что им лучше бы сдаться и мирно обсудить, какую часть своих владений, а может быть и все целиком, они передадут мне в качестве выкупа за свои никчемные жизни.
Конечно, можно было бы их просто убить и занять их феоды на правах победителя, но тут была одна загвоздка. Возможные родственники обоих. Набегут на наследство, и придется еще и с ними разбираться. Если же оба останутся живы и уступят мне свои феоды или их значительную часть добровольно с составлением соответствующего договора, то таких проблем не возникнет.
Наверное, так все и закончилось бы — попасть в плен, а потом выкупиться из него за золото или земли для мезинарских аристократов, не скажу, что дело привычное, но вполне понятное и приемлемое. Знавал я в своей прежней жизни одного крайне воинственного, но как полководец бесталанного герцога, который любил по любому поводу нападать на своих соседей. Чаще всего он в итоге оказывался побежденным и расплачивался за свою свободу частью своего герцогства. В результате, когда он попал в плен ко мне, то владел только одним маленьким баронством, так что с него уже и взять почти нечего было.
К сожалению, полностью претворить мой план в жизнь не удалось. Барон оказался и смелым, и сообразительным. Вместо того чтобы поднять лапки кверху, он свернул свой щит, выхватил меч и во главе полутора десятков, оказавшихся на краю созданного мною болота и уже выбравшихся из него, дружинников побежал к воротам замка.
Почему я говорю, что сообразительный? Так понял барон, что со мной им с графом не тягаться и что единственный их шанс от меня отбиться — это проникнуть в замок и прикрыться от меня его защитным полем, надежность которого они уже успели оценить.
Надо сказать, что поле это предохраняет только от магического воздействия. Человек, эльф, оборотень или вампир — в общем, любой живой может (нежить не сможет) сквозь него пройти. Видимо, барон подумал, что, раз из замка никто пока не стрелял, то там или совсем нет защитников, или их очень мало, и он сейчас перелезет через стену, захватит замок, откроет ворота для графа и остальных дружинников, которые к этому времени вылезут из болотного плена, и там они отсидятся.
Очень даже неплохая идея. Если о пулеметах не знать. Барон и не знал. Именно так — в прошедшем времени «не знал», потому что теперь и не узнает. Пробежал он во главе своего грязного отряда только метров двадцать, а потом то ли Федор, то ли Сергей не выдержал и одной короткой и второй подлиннее очередями из ручного пулемета почти всю эту группу самоубийц и положил. Падать на землю при первом же звуке выстрела в Мезинаре непривычны, так что пули все участники забега к воротам ловили грудью. В живых остались семеро, которые, сломя голову, помчались обратно. Но уже без своего барона. Ему досталась та самая первая короткая очередь, которая отбросила его назад, словно куклу.
Я поморщился — не люблю, когда какие-то неожиданные события нарушают мои планы, но тут же о своей досаде забыл. Теперь чудил уже граф. Вместо того чтобы благоразумно сдаться или вступить со мной в открытый бой и достойно погибнуть, он с каким-то странным криком (странным из-за высоковатого тембра голоса) кинулся к лежавшему на спине барону, чуть не бросился ему на грудь, и… я услышал рыдания.
Однако. В Мезинаре этих пакостей, погубивших Европу, отродясь не было. Чтобы мужчина с мужчиной? А как еще объяснить, столь эмоциональную реакцию на гибель барона? Тут так не принято переживать из-за смерти друзей. Да еще и в бою, пасть в котором почетно. Не припомню, чтобы я хоть слезинку проронил, когда погибали мои самые верные соратники. Даже жестокая казнь темными эльфами моей любовницы «Дикой графини» вызвала у меня только желание отомстить. А тут? Неужели здесь все настолько изменилось? И не в лучшую сторону?
— Притащить его сюда? — имея в виду графа, спросила Ди, тоже смотревшая на разыгрывавшуюся на наших глазах сцену горя с недоумением.
— Не надо, — ответил я. — Сам подойду. Михаил, загони выбравшихся из болота обратно. Пусть пока там посидят.
Михаил взял автомат на изготовку и направился к дружинникам, короткими очередями под ноги, заставляя тех, кто смог вылезти на сушу, вернуться обратно в жидкую и вязкую грязь. Мы же с Ди пошли к продолжавшему рыдать графу.
Какой-то он подозрительно щуплый этот графеныш, подумал я, приближаясь к нему. И фигура странная. Высокий вроде бы, стройный, но какой-то «не такой».
Взял не пытавшегося оказать ни малейшего сопротивления и даже не обращавшего на меня внимания графа за шиворот и одним рывком поставил на ноги напротив себя.
Ба! Да это вовсе не «графеныш», а самая что ни на есть настоящая или не очень «графинюшка». Усы и бородка явно приклеены. Ну, теперь хоть что-то становится понятно — я о причинах ее слез. А вот зачем весь этот маскарад остается пока загадкой. Впрочем, это я сейчас выясню. Только не здесь. Рассказ, предчувствую, будет любопытным, так что лучше выслушать его, сидя в кресле, пусть и по-мезинарски неудобном, в зале замка, а не тут — возле трупа барона.
— Федор! — я увидел, что ворота замка открылись и из них выходит барон Федр во главе двух десятков своих дружинников. Сергей предусмотрительно остался в надвратной башне с крупнокалиберным пулеметом. — Прикажи своим бойцам связать вон тех любителей грязевых ванн, — я указал на болото, в котором сидели воины барона и «графини». Вернее, как позже выяснилось, только «графини». — Всех пока в сарай, и там запереть! Ди, веди эту комедиантку за мной. Накинь ей на шею мою артефактную веревку, чтобы не баловала!
Ди тут же набросила на шею нашей пленницы петлю и довольно грубо дернула за веревку, приказывая идти к замку. Надо сказать, что к актерам, которых здесь называют комедиантами, в Мезинаре отношение презрительное. И уж тем более к актрисам, считающимся лишь чуть лучше гулящих девок. Так что манера обращения Ди с «графиней» мне была понятна.
Вот только я совсем не был уверен, что эта девушка принадлежала именно к этой презираемой касте и просто играла роль графа. Слишком неплохо она владела магией, чтобы быть безродной и трудиться дешевой комедианткой.
— Ну-с? И кто ты? И чем вызван этот маскарад? — спросил я уже в замке, срывая с лица пленницы усы и бороду и надевая ей на руку блокирующий любую магию браслет. — Рассказывай!
— Графиня Венира, — ответила «актриса» без всякого выражения в голосе.
Похоже, что ей сейчас было абсолютно безразлично, что с ней будет дальше. Впрочем, тут вариантов не слишком много. Два. И оба они ей как уроженке Мезинары, воспитанной в ее традициях, хорошо известны — смерть или насилие и вероятная неволя. Последнее, правда, не обязательно. Если есть у нее кто-то, кто готов заплатить за нее выкуп, рабского ошейника можно и избежать, но, как мне видится, это не тот случай.
— И что дальше? — продолжил я допрос. — Графиня Венира. А почему переоделась мужчиной, наклеив эти дурацкие усы и бороду?
— Переоделась, — все также безучастно начала свой рассказ девушка. — Потому что после гибели отца и старшего брата, убитых в стычке со стаей оборотней, наш феод стал выморочным. Мне бы пришлось или его отдать, или выйти замуж за того, кого пришлет король. Поэтому я приказала всем, кто об их смерти знал, молчать. Потом распустила слух, что погибли отец и я. Сама же стала одеваться в мужскую одежду и изображать своего брата Гвинара.
— А барон этот погибший при чем тут? — поинтересовался я.
— Зинд был единственным из соседей, кто знал правду, — продолжила Венира. — Мы с ним с самого детства дружили. Думали даже, что когда-нибудь поженимся, — пленница впервые проявила эмоции, грустно усмехнувшись. — Но сначала мой отец отказал ему, а потом Зинд женился на другой.
В общем, картина вырисовывалась такая. Девушка притворялась своим погибшим братом. Из своих владений она, разумеется, не выезжала, гостей не принимала, сама тоже ни к кому не ездила. Видели ее только издалека, и тут ее бородка и усы вводили всех в заблуждение, что она и правда — молодой граф Гвинар.
К слову, даже зоркая Ди во время обследования соседних владений не сумела распознать, что замеченный ею вдалеке на стене замка «граф» является на самом деле «графиней».
Однако как-то с внешним миром отношения поддерживать было нужно, так что Венира все-таки посвятила в свою тайну барона Зинда, к которому в дополнение еще и нежные чувства испытывала. Тот по старой памяти начал ей помогать, представляя ее интересы перед другими феодалами и купцами в ближайшем городке. Ну, и, куда же без этого, любовником ее стал, что совсем не мешало ему брать себе пятую часть со всех торговых операций графства Вениры. Дела-то все теперь через него шли. Ничего не скажешь, «достойный» член благородного сословия феодалов. Правильно, Федя (а я выяснил, что это он огонь со стены открыл) его пристрелил. Не жалко.