Почему бы и нет. По крайней мере, Матвеича я смогу посвятить в то, что другим слугам доверить не могу. И кто такая Ди, и кто Венира. Все проще будет.
— Хорошо, Матвеич, — согласился я. — Бери сегодня расчет и вечером или завтра утром вместе со мной в Нижнеуральск отправишься.
А, может, и не только в Нижнеуральск, подумал я. Может, и в Мезинару потом возьму его с собой. Там лекари-маги куда сильнее местных. Так старика подлечат, что он еще по служанкам бегать начнет.
К сожалению, сам я в этом направлении (в смысле лекарской магии, не служанок, хотя и с ними не имею привычки всяким разным заниматься), мягко говоря, не силен. Я все больше по смертоубийствам разными способами. Увы, как сказал один мудрец, нельзя объять необъятное. Да и не надо — ни разу не слышал, чтобы лекарь высшей власти достигал, а вот завоеватель — сколько угодно. Я — живой пример.
В имперском штабе меня ждали. Едва только мой лимузин проехал через ворота во двор огромного и помпезного здания, и я вылез наружу, как из дверей вышел полковник, который сначала представился (имя его я тут же и забыл), а потом провел меня по лестнице и устланным ковровыми дорожками коридорам в просторный кабинет на втором этаже.
— Княжич Андрей Нижегородский! — встал из-за стола подтянутый мужчина лет сорока пяти и с преувеличенно приветливой улыбкой протянул мне руку.
Князь Алексей Тверской. Главный противник моего отца в Высшем Совете. Их разногласия по любым вопросам уже давно стали притчей во языцех. Я-то, между прочим, как раз всегда считал, что прав в большинстве случаев бывает князь Алексей. Он придерживается позиции, что в империи необходимо укреплять центральную власть, а не устраивать этакую аристократическую республику, где невозможно принять ни одного важного решения, и все тонет в бесконечных спорах и обсуждениях в Высшем Совете.
Правда, злые языки утверждали, что такая позиция Тверского властителя, мягко говоря, не совсем бескорыстна. Ходили упорные слухи, что он, скажем так, чересчур близок со вдовствующей императрицей Еленой Федоровной и, отстаивая ее права и права ее дочери — наследницы российского престола принцессы или, как ее часто называют по старинке, великой княгини Екатерины Михайловны, на которую тоже имеет большое влияние, преследует свои собственные цели. Мечтает стать канцлером и править почти единолично.
— Садитесь, ваше сиятельство, в ногах правды нет. А где, она, вообще, есть? — хохотнул Тверской князь, сам опускаясь в мягкое кресло, рядом с которым стоял журнальный столик. — Чай, кофе?
— Ни того, ни другого, — ответил я, занимая место напротив. — Чему обязан этим приглашением? И я никогда не знал, что вы еще и в имперском штабе трудитесь.
— Я? В штабе? — князь опять издал нечто похожее на сдавленный смех. — Помилуйте, княжич. Мне это как-то неуместно. Нет, я просто хотел встретиться с вами, так сказать, конфиденциально. Тет-а-тет. Вот и попросил генерала, узнав, что вы сюда приедете, уступить мне и его кабинет, и возможность поговорить с вами. Наслышан, наслышан о ваших подвигах. Как же? Почти месяц вы провели в сопряженном мире и, когда все уже оплакивали вашу предполагаемую гибель, в которой, скажу откровенно, не сомневались, вы вернулись. Весьма похвально и даже удивительно, что в таком юном возрасте вы уже демонстрируете такие способности и, что не менее важно, такую удачливость.
Князь испытующе посмотрел на меня, видимо, ожидая, что я растекусь от его похвал. Ага. Сейчас. Нашел наивного юношу. Да я на самом деле и старше тебя, и куда опытнее в разных интригах. Ты-то только с такими же аристократами дело имеешь, а мне пришлось править и людьми, и эльфами — темными и светлыми, и гномами, и оборотнями, и вампирами. А это куда как сложнее. Но что же ты такого хочешь мне предложить? Давай, не тяни, излагай.
— Благодарю, — я чуть склонил голову. — Хотя ваши похвалы мною и незаслуженны. Как вы правильно отметили, на моей стороне просто была удача. Но скажите. По какой причине вам захотелось поговорить со мной? И о чем?
Князь поморщился, поняв, что я на его сладкие речи не клюнул, и продолжил уже нормальным деловым тоном.
— Да вот, собственно, о правде, которой нет в ногах, или вернее о справедливости, — произнес он. — Вы совершили подвиг, а ваш отец вместо того, чтобы законно гордиться вами, лишает вас статуса наследника. Не обидно?
— Нисколько, — вновь разочаровал я своего собеседника. — Мой отец вправе назначать наследником того, кого он считает более достойным. А я, знаете ли, никогда не демонстрировал желания заниматься семейными делами. Так что выбор моего брата Николая в качестве будущего князя Нижегородского считаю совершенно оправданным.
Ну, что ты мне теперь скажешь? С какой стороны еще зайдешь? Я же понимаю, что сейчас ты пытаешься настроить меня против моего отца. Наверное, рассчитываешь, что на сегодняшнем Совете юный, горячий, несдержанный и оскорбленный княжич поднимет скандал, начнет спорить с отцом, в общем, устроит неприглядную сцену, которой ты потом воспользуешься, чтобы уменьшить влияние князя Нижегородского и увеличить свое.
Ошибся я. То ли князь Алексей был умнее, чем показался мне изначально, и на такую мою реакцию и не рассчитывал, то ли у него был в запасе план «Б», к которому он теперь и прибегнул, но продолжение нашего разговора мне понравилось гораздо больше, чем его начало.
— Понимаю вас, княжич, — сказал он. — И одобряю. Внутрисемейные споры обсуждать с посторонними это дурной тон. Оставим в стороне вопрос вашего лишения статуса наследника. Должен вам признаться, что в определенной степени некоторых очень высокопоставленных людей такой исход даже радует, — он хитро посмотрел на меня и, снова не прочитав ничего на моем лице, резко продолжил. — Как вы смотрите на то, чтобы стать князем Нижнеуральским?
Князем Нижнеуральским? Исключительно и только положительно. Я сразу, как только попал в Нижнеуральск, начал задумываться о том, как бы получить его вместе с открывающимися там сопряжениями в полную и безраздельную собственность. Только сделать это было невозможно. Отец не мог мне его передать в удел, так как он был имперским пожалованием на особых условиях и, вследствие этого, неотторжим от Нижегородского княжества.
Но это отец не мог. А канцелярия императора, в данный момент вдовствующей императрицы, такой возможностью обладает. По сути, это одно из немногих прав, которые еще у вдовствующей императрицы остались. Распоряжаться имперскими пожалованиями. Как прошлыми, так и нынешними, как давать, так и забирать обратно. Другое дело, что самостоятельно императрица никогда такие вопросы не решала пока — только по представлению Высшего Совета, но право такое, повторюсь, имеет и воспользоваться им может. И в Совете никто возражать не будет, никто моего отца не поддержит, если он начнет протестовать. Наоборот — все только порадуются его позору.
Я посмотрел на князя Алексея заинтересованно. Скрывать, что его предложение мне понравилось, не имело смысла. И князь меня прекрасно понял.
— Вот, — продолжил он, удовлетворенно кивая и доставая откуда-то из-за своего кресла карту. — Давайте тогда посмотрим, какие земли могут войти в ваше будущее Нижнеуральское княжество.
Следующие полчаса мы с князем Алексеем водили пальцами по карте, определяя границы моего удела. Князь, естественно, сначала попытался меня поджать в моих пожеланиях, но я твердо указал на территорию, на которой находились уральские казенные заводы, как на ту, без которой я не смогу обеспечить безопасность Нижнеуральской области (моего княжества) и, как результат этого, и соседних областей от прорывов из порталов.
— Хорошо, — согласился Тверской князь со мной. — Пусть будет так, как вы хотите. Заводы тоже войдут в ваш удел. Вы на удивление осведомлены об экономической ситуации в регионе. Когда только успели все? Теперь я вижу, что решение сделать вам предложение стать князем Нижнеуральским было верным. Я его сразу поддержал, но все-таки сомневался, что вы с целым княжеством справитесь.
Еще бы ты не поддержал, усмехнулся я про себя. Такой пассаж, как отобрать у моего отца императорское пожалование и передать его в удел его сыну, которого отец только что лишил статуса наследника, куда круче, чем какой-то жалкий скандал, устроенный юнцом в Высшем Совете. Для отца лишение его имперского пожалования, пусть оно вместо дохода и приносит одну головную боль, это такое оскорбление и такой удар по его престижу, от которых он еще не скоро оправится. Его влияние в Совете неминуемо упадет почти что ниже плинтуса, и сколько ему потом лет понадобится, чтобы его восстановить на нынешнем уровне, даже представить сложно.
Кроме того, князь рассчитывает, что в моем лице получит соратника в Высшем Совете, куда я в качестве удельного князя теперь буду входить. Мне же имперская канцелярия удел выделяет, стало быть, я по идее должен быть приверженцем усиления власти вдовствующей императрицы, а потом и ее дочери, когда та достигнет совершеннолетия и во весь рост встанет вопрос о ее коронации.
Хорошую такую многоходовую интригу задумал князь Тверской. Но мне это сейчас выгодно, так что пусть считает, что у него все получилось. Отец, разумеется, будет в ярости, но я не виноват, что он не сумел просчитать такого хода своего противника. В конце концов, не я все это начал, не я отослал сына в Нижнеуральск, не я пошел на поводу у своей жены, не я решил назначить наследником «дипломата Николашу».
— И чья, князь, это была идея с наделением меня удельным княжеством? — спросил я у Алексея Тверского, когда мы, уже решив все вопросы, пили чай, который все-таки заказали.
— Одной юной особы, на которую вы произвели в Нижнеуральске большое впечатление, — усмехнулся мой собеседник. — Сначала вы ей очень не понравились своей самоуверенностью, но потом… — князь поболтал ложечкой в чашке. — Потом, когда стало известно, что вы смогли вернуться из сопряжения… Вы вернулись, а ее отец там погиб. Вы понимаете, ведь, о ком я говорю? Так вот эта особа очень рассчитывает, что вы сможете ей помочь выяснить, действительно ли ее отец погиб или, может быть, до сих пор томится там в плену. Я бы на последнее не надеялся — император Михаил был сильным магом (я про себя усмехнулся — как же сильным, даже до середнячка по мезинарским меркам не дотягивал), а они в том мире долго выжить не могут. Не могли, точнее, пока наши ученые специальную сыворотку не разработали. В общем, ладно. Она сама, наверное, вам скажет, чего конкретно она от вас ждет.