— Совершенно верно. Проект крупного корабля разрабатывается довольно долго. Все, что мы построили до сих пор, построено по довоенным проектам. К тому же и строится такой корабль долго, а контроль качества строительных работ намного строже. А вот корпуса недостроенных крейсеров придется разобрать. Это уже корабли «военного времени». Но на войну они не успели, а в мирное время никому не нужны.
— Представляю, какую неустойку придется заплатить фирме!
— Придется. Достроить и эксплуатировать никому не нужный корабль будет еще дороже. Думаю, ваши бухгалтеры все посчитают без меня.
— Посчитают, обязательно посчитают, — проворчал сенатор, и Вольдемар не испытал чувства зависти к этим бухгалтерам. Тем временем Тасселер перебрался куда-то в конец файла. — А это что за прожекты? Зачем вам нужна военно-транспортная компания?
— Во-первых, туда можно будет устроить уволенных из военного флота космонавтов. Во-вторых, у флота будет резерв транспорта на случай чрезвычайных ситуаций. В-третьих, компания может зарабатывать деньги на перевозке коммерческих грузов.
— Короче, еще одна адмиральская кормушка, — сделал вывод сенатор. — А почему не предусматривается сокращение внутрисистемных аппаратов и их пилотов?
— Это очень сложный вопрос… — начал Вольдемар.
— Хотите сказать, что мне для него извилин не хватит?
— Нет, совсем не это, господин сенатор. После окончания войны на оружейный рынок хлынут десятки межсистемных кораблей, сотни внутрисистемных машин. Там же окажутся десятки тысяч людей, умеющих управлять ими, и не сумевших устроиться в мирной жизни. Накопившие жирок нейтралы не упустят возможности по дешевке обновить свои арсеналы.
— Так и будет, — подтвердил предположение Вольдемара сенатор.
— А теперь представьте, что у вас с одной стороны есть куча оружия с ограниченным ресурсом, а с другой — куча территориальных и торговых проблем с соседями.
— Вы хотите сказать, что вспыхнет масса локальных конфликтов?
— Предполагаю.
— Но при чем здесь наш флот?
— В некоторые конфликты нам придется вмешаться, и не везде обойдется только демонстрацией силы. Кое-где эту силу придется применить.
— А для этого требуется сохранить кадры, имеющие боевой опыт.
— Совершенно верно, господин сенатор.
— И все равно, вы вышли за рамки своей компетенции. В вашем опусе слишком много предположений и догадок.
Сенатор стал похож на злобного экзаменатора.
— Не нравится — давайте назад, и я пошел, — окрысился Вольдемар.
— Ну, не горячитесь, капитан. — Тасселер нацепил на себя маску профессора, пожурившего беспутного, но талантливого и любимого ученика. — Я вас больше не задерживаю, а это оставьте. Я на досуге еще раз посмотрю.
— Нам нужен на них компромат. Любой, пусть даже самый незначительный.
Помощник Уильяма Кагершема, отвечающий за связи с прессой, осторожно напомнил боссу:
— Но у нас этим компроматом забиты все компьютеры. Мы в любой момент можем…
— Ничего мы не можем, — прервал подчиненного Кагершем. — По крайней мере, с тем, что у нас сейчас есть. Нет никакого смысла еще раз вытаскивать на свет взятки, которые они платили правительствам независимых за предоставление концессий. Это и так все знают, и никого этим не удивишь.
Дела в сенате шли плохо. Тасселер и компания хорошо подготовились к текущей избирательной кампании, собрали огромные ресурсы и бросили их на агитацию, и не только на агитацию, как полководец бросает свой последний резерв в прорыв, наметившийся в обороне противника. Создавалось впечатление, что они все поставили на эту кампанию, как будто от этого зависела вся их дальнейшая судьба. На тонкие намеки о возможности поделиться бюджетом эта компания никак не реагировала. Закусив удила, горнопромышленное лобби рвалось к победе. Уже сейчас голоса в сенате разделились поровну, а на предстоящих выборах шансы противников Кагершема расценивались как более предпочтительные. И если чаша весов качнется в их сторону, то все «независимые» сенатские крысы побегут в их трюм. И тогда прощай выгодные военные заказы, проведут переоценку и оставят только минимальную прибыль.
Самым плохим было то, что патриотическая пропаганда насчет «войны до победного конца» приелась и уже не срабатывала как прежде. Зажравшийся обыватель не желал ничем поступиться ради победы, а затянувшаяся война требовала все больше и больше ресурсов, все больше и больше человеческих жизней. С другой стороны, использующиеся противниками элементы антивоенной пропаганды находили все больший отклик и становились все более популярными.
Кагершем взглянул на почтительно замершего помощника:
— Найдите мне что-нибудь новое. Пусть не самое убойное, но новое. Например, о связях группировки Тасселера с имперской разведкой.
— А они есть? — рискнул осведомиться помощник.
— Откуда я знаю! — вспылил босс. — Но если они есть, то найдите. Ищите, носом землю ройте, но найдите!
— Нам нужен на них компромат. Любой, пусть даже самый незначительный.
— Зачем? — удивился Вольдемар. — По-моему, дела у вас и так идут неплохо, еще немного и…
— В том-то и дело, что ни много, ни немного у нас нет. Поэтому срочно нужен компромат на Кагершема.
— На какого именно? — поинтересовался Дескин.
— Без разницы, — отрезал Тасселер. — Семейственность в политике, конечно, хороша, но есть и свои минусы. По какому из Кагершемов ни ударь, рикошетом обязательно попадешь во второго.
— А с Империей, выходит, вы уже договорились.
— Это не вашего ума дело, капитан.
Ну да, мелкие сошки вроде капитана Дескина или лейтенанта Арманда свое дело уже сделали. Теперь они могут постоять в стороне и подождать, пока большие дяди договорятся между собой и доведут до них свои решения. Если сочтут нужным. А с императором они, похоже, действительно договорились, причем быстрее, чем ожидали. Вот сейчас и торопятся собрать необходимое количество голосов, прежде чем поставить этот вопрос на голосование. Для этого им компромат и нужен, после удара по Кагершемам часть голосов «независимых» перейдет к ним.
— Ну, так что? Найдете?
— Я поищу, но ничего не обещаю, — постарался выкрутиться Вольдемар.
Не получилось.
— Вы не ищите, вы найдите. Слышите? Найдите. Очень нужно…
Искать какой-либо компромат на адмирала или его брата Вольдемар не собирался, всему есть свои пределы. Но не успел он перешагнуть порог своего кабинета, как искомый компромат сам нашел его.
— Есть две новости, господин капитан, — встретил Вольдемара заместитель.
— Начинай с плохой, — автоматически отреагировал начальник.
— Надо преодолевать стереотипы, господин капитан, обе хорошие. Первая — мы хорошо наложили имперцам. Вторая — нашему отделу дают новый командно-десантный корабль!
Первая новость Дескина не заинтересовала, мелкие стычки с переменным успехом происходили постоянно, а вот вторая… Вольдемар быстро плюхнулся в кресло и вывел на экран своего коммуникатора технические характеристики нового корабля. Несколько минут озадаченно гонял по экрану таблицы. Основные размеры, тяга двигателей, автономность, где-то он все это уже видел. Ну, конечно! Дескин нашел характеристики стандартного «Беркута» и вывел их рядом. Тоже мне новый корабль! Явная переделка под нужды их отдела, причем не самая удачная. Как ни крути, а ангар для катера в сторожевик не втиснешь, нужен корабль крупнее. Стоп! А новый ли он вообще? Вольдемар еще час рылся в документах, но никаких указаний на то, что это модернизация старого корабля, не нашел. По всему выходило — корабль только с верфи. Но что-то подсказывало, что это не так. Ничего, завтра увидим.
Вольдемару хватило пятнадцати минут, чтобы убедиться в том, что под новеньким сверкающим покрытием прячутся старая обшивка и такой же старый корпус. Внутренности сторожевика основательно перестроили, заменили всю электронику. Поискав указания на предыдущий номер сторожевика, Дескин пришел к выводу, что их нет. Кто-то об этом позаботился. Помог механик, сказавший, что из четырех маршевых двигателей три новых, а четвертый остался со времен до модернизации. Переписав серийный номер двигателя, Вольдемар отбыл обратно на поверхность планеты.
Следующий день Дескин начал с того, что проверил номер двигателя по штабной базе. Ответ нашелся быстро. Два года назад он был установлен на «Беркут» № 6 вместо выработавшего свой ресурс. Запрос по самому сторожевику прояснил его судьбу. Два года назад, буквально сразу после замены двигателя, сторожевик был поврежден в одной из локальных стычек. Повреждения были не бог весть какие серьезные, но обследовавшая корабль комиссия пришла к выводу, что дальнейшая эксплуатация невозможна по причине плохого состояния корпуса. Пять стандартных месяцев сторожевик проболтался на верфи, после чего был утилизирован. По документам. И вот теперь воскрес в образе КДК-2, повторив судьбу «Сокола» № 4. Не «Беркут», а феникс какой-то получается.
Итак, что мы имеем? Получивший повреждения корабль признают негодным к дальнейшей эксплуатации и якобы утилизируют. После мнимой утилизации перекраивают начинку, наносят новое покрытие на обшивку и продают его флоту как новый корабль. То есть сначала фирме оплачивают утилизацию старого, а потом постройку нового корабля. После сдачи флоту этот корабль попадает в секретный список и больше нигде не значится. И что это, если не мошенничество? По крайней мере, Вольдемар знал два таких случая, но был уверен в том, что их больше. Без прикрытия в штабе флота провернуть такую аферу невозможно, а прикрытие должно быть на самом верху. Теперь понятно, почему начальник штаба тогда так ехидно улыбался, говоря о «новом» корабле. Истинный смысл его слов дошел до Вольдемара только сейчас. Да и руководство верфи тоже замазано по самые уши. И уши эти торчат опять же до самого верха. А кто у нас на самом верху?
Вольдемар сбросил результаты своих исследований на карту. Подумав, убрал с нее ТТХ КДК-2. Все-таки новый корабль из секретного списка. Так и под статью о разглашении военной тайны попасть можно. В трибунале не посмотрят на то, что разгласил ее политическому руководству собственной республики. Теперь можно и к Тасселеру на прием, пути движения финансов в этой афере ему все равно не отследить, а вот у сенатской комиссии, может, и получится.