— Понятно, исключение близких родственных браков.
— Это не смешно. Знали бы вы, сколько было разбитых сердец и человеческих трагедий, когда вдруг выяснялось, что влюбленные имеют общих предков. Но тем не менее сейчас нас сорок миллионов.
Это число Вольдемар уже знал из просмотренной информации, привезенной Эскалерой. К моменту появления в системе Каппы Андромеды астенского разведчика технологический уровень аборигенов был очень неровным. Кое-какие знания и технологии удалось сохранить, но в некоторых отраслях откат произошел буквально на уровень земного средневековья.
— Мы даже вернулись к огнестрельному оружию! Вы, наверно, и не представляете, что это такое, — эмоции министра били фонтаном.
— Ну почему же, очень хорошо представляю. Кстати, хорошо, что напомнили, надо будет завтра кое-что забрать.
— Когда нас нашли астенцы, мы так радовались! А потом…
Жители Сагитториуса попали в изоляцию еще в период единого государства. Они и представить не могли, что за шестьсот лет человечество колонизировало не один десяток миров. Колонии успели объявить о своей независимости от метрополии, несколько раз подраться между собой и, в конце концов, создать два враждебных друг другу новообразования с массой независимых и полузависимых планет. Военной диктатуре Астены нужны были ресурсы и рекруты в армию. Продемонстрировав мощь новейшего оружия и космических технологий, они начали решительно грабить ресурсы системы. Население планеты их интересовало только как источник дешевой рабочей силы и новобранцев. Вольдемар невольно вспомнил совсем зеленого пехотинца, убитого им в первый день боев на родной планете. Не из тех ли он, о ком сейчас рассказывал Эскалера? Колонизацию самой планеты астенцы так и не начали. Мероприятие было слишком затратным, лишних ресурсов не было, все пожирала начавшаяся война.
— Сначала мы испугались, а когда дела пошли совсем плохо, мы подняли восстание.
— Как я понимаю, восстание увенчалось успехом.
— Полным успехом. Гарнизоны астенцев на планете были невелики, причем большинство военных попало в плен, мы планировали обменять их на своих граждан.
— И что? — поинтересовался Вольдемар.
— С нами никто не стал разговаривать. Выпустили несколько ракет по нашим городам и промышленным предприятиям. А когда мы решили, что все закончилось…
— Начались новые удары.
— Да. Это теперь мы знаем, что во время войны им было не до нас. А когда она закончилась, то за нас взялись всерьез. Нас хотят если не уничтожить полностью, то загнать в каменный век. Уничтожают все более или менее значимые объекты, наша промышленность лежит в руинах. Понимаю, что по вашим меркам она ничего не стоит, но это то, что мы создали за шестьсот лет упорного труда.
— Во время войны астенцы понесли большие потери как в корабельном составе, так и в людях. Пожалуй, крупнейшие во всей Коалиции, один экспедиционный корпус на Зеде многого стоит. Вбухали огромные ресурсы и не получили ничего. Диктатуре срочно нужна небольшая победоносная война для восстановления имиджа. Сама планета их интересует мало, основные ресурсы они тащат с астероидов, но не привести вас к покорности они не могут, да и рабочая сила для шахт тоже пригодится. Могу предположить, что следующим шагом будет десант на планету.
— Пожалуй, вы правы, но что нам остается? Случайно подвернулся этот контрабандист, — Эскалера поморщился от неприятных воспоминаний, — и мы решили попросить помощи во внешнем мире. Скажите, у нас есть возможность получить помощь от республиканского правительства?
— Нет. Это не предположение, это утверждение. У Республики нет никаких интересов на Сагитториусе, а вмешательство в конфликт может закончиться войной. Астена не сама по себе, за ней стоит Коалиция.
— Это для вас конфликт, — вспыхнул Эскалера, — а для меня геноцид моего народа!
— Я вас понимаю, — примирительно сказал Дескин, — но я не хочу, чтобы вы питали иллюзии.
— Мы должны хотя бы попытаться, — потух министр.
— Конечно, я организую вам встречу с республиканским руководством.
Пауза затянулась, Эскалера обдумывал сказанное, Дескин думал, что предпринять дальше. В коридоре прозвучали легкие шаги, и в дверях появилась госпожа Амаэль Лабаре, одетая в хозяйский халат. Вольдемар отметил, что она относится к редкому типу женщин, которые хорошо выглядят даже утром, еще не успев нанести на лицо боевую раскраску.
— Доброе утро. Господин министр, кажется, я пропустила что-то важное?
— Доброе утро, — опередил Эскалеру Вольдемар, — господин министр сейчас вам все расскажет, а мне пора. Сегодня у меня будет тяжелый день, предстоит много поработать ногами и еще больше языком.
Вечернее совещание состоялось в расширенном составе — присутствовал хозяин временного пристанища делегации Сагитториуса. Едва Вольдемар появился в дверях, как Табер задал волновавший всех вопрос:
— Ну, что?
— Встреча через неделю. Будет зампредседателя комитета по внешней политике и какая-то мелкая сошка из МИДа.
— И это все? — изумился Табер.
— Сходи ты, — огрызнулся Вольдемар, падая в кресло, — может, у тебя лучше получится. Лучше бы кофе предложили.
В воздухе повисла неловкая пауза.
— Самое худшее то, что ответ на основной вопрос мне дали уже сегодня, — продолжил Вольдемар. — Помощи не будет. Через неделю вам дадут формальный ответ. Кстати, встречаться с вами вообще никто не собирался. Баумлер сказал, что встречу организует только в память о моих прошлых заслугах.
— Вы передали им нашу информацию? — с потерянным видом спросил Эскалера.
— Конечно. Но это ничего не изменит. Ваши материалы они скопировали еще тогда, когда вы сидели в кутузке. Сейчас они наверняка у аналитиков, и неделя эта нужна им только для подготовки обоснования для официального отказа.
— Тогда зачем нужна эта встреча? — удивилась Амаэль.
— Подозреваю, что ваше министерство состоит из двух человек.
— Так и есть, — подтвердил предположение Вольдемара министр, — до недавних пор у нас не было иностранных дел, поэтому не было и министерства. Но я понял, официальная встреча с представителями республиканского правительства это первый шаг к признанию нашей независимости от Астены.
— Точнее, маленький такой шажок, — поправил Дескин.
— Без оказания реальной помощи, в том числе военной, все эти шаги не имеют никакого смысла, — Табер вернул всех к основному вопросу. — Их просто всех перебьют.
— По поводу реальной помощи попробую послезавтра поговорить с одним человеком.
— А если и он откажет? — спросил Эскалера.
Вольдемар развел руками:
— Советую попросить политического убежища на Астгартусе. В отличие от помощи его вам дадут без задержек. Без корабля вам на Сагитториус не вернуться. А кто сейчас туда сунется, если даже контрабандист на это дело плюнул?
— Я приготовлю вам кофе.
Амаэль вышла на кухню. В гостиной повисла тяжелая тишина.
Через неплотно прикрытые портьеры в комнату проникал свет луны, позволявший увидеть только силуэт женщины. Она пришла к нему, как только все угомонились. Бесшумно скинула с плеч висевший на ней мешком мужской халат и молча проскользнула под одеяло. Когда Вольдемар попытался открыть рот, то на губы ему лег тонкий женский пальчик. Оба старались шуметь как можно меньше. К счастью, диван оказался не скрипучим. После того как все закончилось, Амаэль так же молча встала с дивана, подобрала с пола халат и выскользнула в коридор, оставив Вольдемара в полном недоумении.
Утром следующего дня женщина, как ни в чем не бывало, поздоровалась с Вольдемаром. Наткнувшись на предостерегающий взгляд, он решил отложить объяснение до более подходящего момента. А в ответ на вопрос министра о сегодняшних планах предложил провести экскурсию по столице.
— Вы предлагаете просто прогуляться? — удивился Эскалера.
— А есть идеи получше? — парировал Дескин. — Решающая встреча состоится завтра, а до того от нас ничего не зависит. Более полезного занятия предложить не могу.
— Хорошо, идем, — пробурчал Эскалера.
— Надеюсь, вы присоединитесь к нам?
— С удовольствием, — согласилась Амаэль.
Прогулка почти удалась. Почти, потому что Эскалера постоянно думал о чем-то своем и на задаваемые ему вопросы часто отвечал невпопад. Госпожа Лабаре была чрезвычайно мила с Вольдемаром, но постоянно держала дистанцию. Дескин уже начал подумывать, уж не приснилось ли ему ночное приключение. Однако следующей ночью все повторилось. Она пришла так же бесшумно и так же молча исчезла, пока Вольдемар полностью не пришел в себя. А в середине дня его ждал решающий разговор.
— И что? Ничего нельзя сделать?
— Ничего, — Фабин картинно развел руками. — Акционеры меня не поддержат, даже ради целой планеты. На ней нет ничего для нас интересного. И не надо напоминать мне про случай с астероидом, там были паршивые пираты, а здесь придется воевать с государством, имеющим весьма приличный флот и поддержку со стороны Коалиции. Поймите, новой войны, даже локальной, сейчас никто не хочет, слишком свежа в памяти прошедшая.
И этот вариант полностью провалился, других у Вольдемара не было. Фабин несколько секунд изучал его физиономию, выражавшую полное расстройство чувств, потом вновь заговорил:
— Полгода назад мы подписали контракт на утилизацию старой флотской техники, которую не удалось никому продать. С тех пор на нас свалили такое количество этого металлолома, что при наших мощностях утилизация растянется на несколько лет.
— Это вы к чему? — не понял Дескин.
— К тому, что подготовка к утилизации была проведена весьма халатно. Две недели назад едва не сунули под пресс штурмовик с боевой ракетой на пилоне. Заметили в последний момент. Представляете?! А что говорить про всякую электронику?
Вольдемар задумался.
— Это не выход. Конечно, из этого хлама можно отобрать более или менее приличные образцы и привести их в порядок. Все равно потребуются запчасти, доки, топливо, деньги, а самое главное — люди. И не просто люди, а специалисты.