– Не выгонят, – успокоила его Дашка. – Закончишь свой институт и станешь инженером. У тебя будет жена и двое детей. Ты будешь смотреть футбол по телеку.
– Я не люблю футбол, – сказал Юрьич.
– Полюбишь, – заверила Дашка. – А детей своих ты будешь лупить за отметки. Чтобы они тоже поступили в институты. А я…
– А ты будешь крутая, – сказал Юрьич.
– А я буду алкоголичка и наркоманка, – сказала Дашка. – Я буду тебе иногда звонить и говорить: Юрьич, давай выпьем. А ты будешь говорить: не-е, меня жена не выпустит. – Дашка расхохоталась. – Я пойду в проститутки! – сказала Дашка и снова расхохоталась. – Как ты думаешь, возьмут меня в проститутки?
– Тише ты, – сказал Юрьич. – Смотри, старушки на вахте вылупились.
– Пойдем! – Они пошли через вахту к выходу. – Юрьич, давай с тобой станем наркоманами.
– Давай, – сказал Юрьич.
– А как? – спросила Дашка.
– Не знаю, – сказал Юрьич.
– А что-нибудь ты вообще знаешь?
– Можно взять эти шестьдесят рублей, – сказал Юрьич, оживляясь. – Пойти в кофейню, и купить травы. Если по пятнахе, то четыре корабля выйдет…
– Да? – сказала Дашка.
– Улет, – сказал Юрьич в возбуждении. – Если сейчас пойдем, то еще успеем. Я знаю, у кого можно взять…
– Так вот чтоб ты знал, – сказала Дашка, – что эти шестьдесят рублей я отдаю Кундре. Понял? И забудь про них навсегда.
– Да ты чё, – сказал Юрьич. – Что, правда? А чего?
– Того! Того, что я у нее живу!
– Я думал, ты у нее просто так живешь, – сказал Юрьич.
– Просто так, – сказала Дашка, – если б училась в институте и жила у мамы с папой.
– Да что ты как… – вспылил Юрьич. – Что ты привязалась к моим маме с папой?
– Студент, на палочку надет, – сказала Дашка.
Потом она сказала: – Отдам ей деньги, и пусть подавится. Юрьич, они же, кто в буфетах работает, они всегда воруют, да?
– Ну не знаю, – сказал Юрьич. – У них же там всякие недостачи.
– Что-то по ней незаметно, чтобы она воровала, – раздумывала Дашка. – Я вообще не понимаю! – сказала она громко. – Может она думает, мне у нее приятно? Она, наверно, думает, что я хочу ее вытурить на улицу и устроить из ее квартиры притон. – Дашка фыркнула. – Раскаивается, что меня к себе притащила…
– А ты с ней поговори, – предложил Юрьич.
– Вот иди и поговори, – сказала Дашка. – Потом расскажешь мне, что она тебе рассказала. А? Юрьич? У вас здорово получится. Тебе же нравится разговаривать с этой Аней. И с ней тоже понравится!
– Да ну, – сказал Юрьич. – Не, я не могу.
– А я могу? – спросила Дашка. – Как меня уже это все достало! Я уже не могу дождаться, когда она меня наконец выгонит! Что бы ей такое устроить, чтоб она меня наконец выгнала?
– Слушай, – сказал Юрьич. – Ну, в крайнем случае, если она тебя выгонит… ты можешь пожить у меня.
– А маме ты скажешь, что я твоя невеста, – обрадовалась Дашка.
– Хотя бы, – сказал Юрьич.
– Вот дурак! – воскликнула Дашка. – Я же несовершеннолетняя!
– При чем тут это! – Юрьич впал в агрессивную досаду. – Я что тебя, ебаться тащу?..
Дашка остановилась.
– Слушай, Юрьич! Если еще раз при мне…
– Ну пойдем, – сказал Юрьич.
До почты дошли молча.
– Слушай, по-моему, она закрыта.
За дверью и окнами было темно.
– Который час? – спросила Дашка.
– Шесть, – сказал Юрьич. – Без пятнадцати.
– А день?
– Вторник.
– Опять придется завтра сюда тащиться.
– Поехали уже, – сказал Юрьич.
– Куда?
– Ну, в переход. Мы же с Мак-Дональдом…
– Мак-Дональд! – сказала Дашка. – Мак-Дональд! С Мак-Дональдом! Мы! Меня скоро стошнит от вас! С вашим Мак-Дональдом!
– Не хочешь – не поедем, – сказал Юрьич. – Я думал, ты хочешь.
Дашка стояла, кусая губу.
– Пошли кофе пить, – решительно сказала она.
– В кофейню? – спросил Юрьич. – Пошли.
– В общежитие!
31. Буфет общежития. Кундра стоит за стойкой. Столики все заняты. Перед стойкой – очередь. Кундра подает кофе и отдает сдачу – мелочь.
– Два кофе… двойных, – говорит следующий, – и еще… два салата.
Кундра делает кофе. На стойке лежат три рубля.
Появляются Дашка и Юрьич. Юрьич пытается Дашку удержать, что-то бормоча, Дашка яростно шикает на него и идет твердыми шагами мимо очереди; Юрьич следует за ней.
– Здравствуйте! – говорит Дашка громко, остановившись у стойки.
Кундра, оторвавшись от кофеварочного сооружения, смотрит на Дашку, затем нажимает кнопку и ждет, пока в стаканы нальется коричневая жидкость.
Дашка выпрямляется, хотя и так стояла прямо, смотрит на Кундру в упор. Юрьич стоит за ее спиной, ему явно неуютно. За Дашкой нависает очередь.
Кундра выставляет стаканы на стойку, затем проходит к салатам, берет две тарелки, оборачивается:
– С хлебом?
– Да, два куска… – говорит тот, чья очередь.
– Восемьдесят четыре копейки, – говорит Кундра, берет три рубля и отсчитывает сдачу: два рубля и мелочь.
– Мне прислала мама деньги! – говорит Дашка громко и, вытащив бумажку, машет ею перед носом Кундры. – Я завтра заберу! Сегодня почта закрыта!
Вся очередь глазеет на Дашку.
– Что вам? – спрашивает Кундра следующего.
– …Кофе, – говорит он, косясь на Дашку.
– …И дайте нам тоже, пожалуйста, два кофе! – завершает Дашка.
Очередь начинает переглядываться и переговариваться.
– А, между прочим, очередь, – говорит какая-то девица из середины.
Дашка на нее и не смотрит. Она ее даже не слышит. Она смотрит прямо на Кундру. Юрьич смотрит на Дашку, избегая озираться по сторонам.
Кундра делает три кофе, ставит стаканы на стойку.
Дашка, обернувшись, приказывает:
– Бери!.. Нет, деньги дай!
Юрьич поспешно лезет в карман, лицо его вытягивается… Но вот он находит деньги и с облегчением кладет на стойку рубль. Кундра отсчитывает ему сорок копеек сдачи, предыдущий между тем отходит со своим стаканом.
– Две порции… сосисок, – говорит следующий, отвлекаясь на что-то у Юрьича за спиной. Юрьич берет стаканы и оглядывается.
Дашка сидит на подоконнике. Болтает ногой. В зубах – две сигареты. Чиркает спичкой, и прикуривает сразу обе.
Очередь приходит в состояние недоуменного веселья. Молодые кавказские парни за одним из столиков разглядывают Дашку, перекидываясь гортанными фразами.
Юрьич подходит к ней.
– На! – Дашка отдает ему одну сигарету. – Садись, – говорит она громко.
– Ничего… – говорит Юрьич. – Я постою…
– Смотри, Юрьич! – отчетливо говорит Дашка. – Все эти козлы – учителя. Ты бы хотел, чтобы у твоих детей были такие учителя?..
32. – Стой.
Колька словил за руку Аню, идущую на шаг впереди. Она повернулась.
– Мы туда не пойдем, – сказал Колька.
– А куда пойдем? – спросила Аня.
– Никуда не пойдем, – сказал Колька. – Будем здесь стоять.
Они стояли в темном дворике. Впереди светлела арка. У Кольки была гитара в чехле.
– Почему ты не спросишь: почему?
– Почему?
– Потому что нас там уже ждут, – сказал Колька. – Почему ты не спросишь, кто? Один с топором, и двое с носилками. Это не я придумал, – сказал он. – Так по сценарию. Эй! – крикнул он вдруг.
Он молчал, прислушиваясь. Аня смотрела на него.
– Мы играем ваш хуев сценарий!!! – заорал Колька. И замолк. – Ну вот, – сказал он спокойно. – Я всё испортил. Мне не нравится эта затея, – громко сказал он. – С самого начала не нравилась, а теперь я заебался. Я официально заявляю, что я отказываюсь. Тем более, что я не припомню, чтобы я где-то подписывался.
– Бедняжка, – сказала Аня.
– А?.. Что? Ты что-то сказала?
Аня покачала головой.
– Мне показалось, что ты что-то сказала, – настаивал Колька. – Мне показалось, ты считаешь, что нужно выполнить этот проигрышный для меня ритуал. И мотивация моя должна зиждиться где-то в области правил приличия. Прилично проследовать к мясорубке. Благопристойно подсунуть шею под нож. Я знаю, что для меня предусмотрено. Так вот я ничего делать не стану. Вообще ничего. Ты тоже никуда отсюда не уйдешь. – Сзади раздался свист, Колька оглянулся, снова повернулся к Ане.
– Ты неправильно говоришь, – сказала Аня. – И не жми так мою руку.
– Так лучше? – спросил он, отпуская ее.
Аня смотрела куда-то мимо. Колька наконец тоже догадался обернуться.
К ним подходили двое.
– Не слышишь, что ли? Слух потерял?
– Что такое? – спросил Колька.
– Слух, говорю, потерял?
Колька молча смотрел на него.
– Что ты теперь смотришь?
– Сигареты есть? – спросил второй.
Колька перевел взгляд на него. Сунул руку в карман и достал пачку беломора:
– Пойдет?
– Пошли, – сказал второй первому. – Бери вон.
– Да подожди-и! Я не договорил. Давай сюда. – Он забрал пачку и сунул ее себе в карман.
– Не много? – спросил Колька.
– Что?
– Я говорю – в горле першить не будет?
– Да пошли-и…
– Он не слух – страх потерял! – сказал первый радостно. – Я тебе сейчас ротовое отверстие зацементирую, – он качнулся к Кольке. Второй, уже отошедший, теперь вернулся обратно. Колька повернулся к Ане, протянул гитару.
– Бери гитару и иди. Что ты стоишь?.. Бери гитару!
Рука первого легла на его плечо. Колька повернулся.
– Ты пидор, – сказал первый. – …А это что у тебя на щеке?
Держа его за плечо, он всматривался в его лицо.
– Это цветок, – сказал Колька.
– Дохлая крыса хуже живой воняет, – сказал второй.
– Да подожди!
Колька рывком вывернулся из-под держащей его руки, но поскользнулся, – но выровнялся, шагнул к Ане:
– Идем.
– Эй, пидор! А ну стоять!..
Колька с Аней шли к арке.
– Да пошли-и…
32. Они вышли из подворотни, перешли дорогу и пошли вдоль канала.
Они шли молча. Потом вдруг Колька остановился. Аня прошла два шага, и тоже остановилась, обернулась.
Колька стоял неподвижно.
Наконец он шевельнулся. Подошел к каналу, уперся в парапет руками.