На берегу мы могли встретить эскимосов, и жизнь среди них была бы интересной, даже если возвращение домой пришлось бы отложить на год. Моих спутников привлекала возможность встретить сверстников или девушек брачного возраста. У обоих дома остались невесты, но ввиду того, что женщин мало, их девушки могли сойтись с другими мужчинами. Я же мог встретить не только шотландских китобоев, но также канадское таможенное судно под командованием моего старого друга капитана Бернье и отправиться на судне изучать центральных эскимосов[78]. В целом, наши виды на будущее выглядели довольно привлекательно. На полный желудок и при хорошем пищеварении даже не слишком приветливое будущее внушает много надежд. И какой же исследовательский азарт охватил нас, когда мы увидели новые земли, поднимающиеся за дрейфующим льдом!
Пока мы с Велой и Этуком разрабатывали и обсуждали маршрут предстоящего путешествия, на юго-востоке надо льдом замаячили очертания новой большой земли.
Этот неизведанный мир и его возможные обитатели теперь постоянно привлекали наше внимание. Паковый лед вокруг находился в непрерывном движении, но дрейф и сжатие льдов были так неравномерны, что мы своими силами не могли значительно куда-то продвинуться. Усилия были направлены на выбор наиболее безопасного положения на толстых льдинах, которые могли бы выдержать сильное давление при приближении к скалистым берегам. На востоке постоянно виднелось темное мглистое небо, указывающее на большие пространства открытой воды. Было 20 июня. Воздух казался восхитительно теплым. Термометр показывал 10 градусов выше нуля. Резкий северо-западный ветер дул почти постоянно, а падающий барометр предвещал шторм. На солнце было даже жарко, его яркие лучи отражались от снега. Уже несколько дней мы постоянно ели медвежье мясо, и наши тела подогревались изнутри. В этих условиях даже лед казался теплым.
На следующий день светило должно было быть самым ярким, а после, как ни печально, начинался переход к зиме, поскольку с каждым днем оно будет опускаться все ниже.
В Арктике, как и везде, солнце находится в высшей точке 21 июня. Это должна быть середина лета, но в условиях полярного дня оттепель начинается только в конце июля или в первых числах августа, когда тепла достаточно для оттаивания. Однако лед начинает разрушаться раньше. Мы замечали, что ржавые полосы из морских водорослей разъедали поверхность льда. Временами температура поднималась выше точки замерзания, но на море это случалось нечасто. На берегу лето наступало гораздо энергичней. Темные южные склоны, теперь появляющиеся в поле зрения, почти полностью освободились от снега. Земля была еще довольно далеко от нас, и мы не могли разглядеть зеленую растительность, но, судя по виду берегов, растения уже проснулись, а птицы начали вить гнезда. «Какую еду мы найдем на этой неизведанной земле?» – читалось на лицах троих людей, томящихся одиночеством.
Ремонт. Фото Ф. Кука. Источник: Cook F., 1912, p. 194, 278, 286, 278, 332, 244, 282, 88, 206, 370
Спали много – будто в запас. Пока двое спали на нартах, один был в карауле. Мы редко ставили палатку или сооружали укрытие – на дрейфующем льду это было сомнительно с точки зрения безопасности. Над горизонтом ежедневно появлялись новые птицы – чайки, присутствие которых указывало на близость открытой воды, и иногда белые гуси. Собаки принюхивались и с растущим интересом следили за летающими созданиями, но переутомленным псам, как и нам, был необходимы сон и отдых. Они дремали, катались и играли в снегу, остужая горячие носы в белой прохладе.
Мы дрейфовали на паковом льду и постоянно искали место получше. Земля, приближавшаяся за полосой льда на юго-западе, выглядела как группа небольших отдельно лежащих островов. За ними был остров Батерст – гигантский массив неизвестной земли и скал. На востоке все выше и выше поднимался полуостров Гриннелл, который по мере приближения все сильнее походил на африканский оазис.
Этук сказал: «На этой земле мы найдем овцебыков, оленей и арктических зайцев». Вела, как специалист по птицам, обещал белых куропаток, уток и гусей. Мы рассчитывали через день или два сойти на берег и посмотреть, что эта волшебная страна приберегла для нас. Недалеко от лагеря были медвежьи следы и лежки тюленей. Поистине, земля обетованная должна быть где-то рядом!
Казалось, лед движется быстро, но мы подходили к неизвестной земле не с той скоростью, которой требовало наше нетерпение. Мы провели в тревоге долгие дни, медленно приближаясь к ледяной пробке в проливе Пенни. В конце концов было принято решение покинуть безопасное место на крупной льдине в центре паковых льдов и попытаться пройти на восток поближе к земле, рискуя нажить беду. Здесь, всего в нескольких милях от берега, на нас пришли посмотреть два крупных белых волка. У них было мирное настроение, а наши собаки тоже не искали неприятностей. Волки повыли, собаки ответили. Задрав носы и хвосты, собаки обрадовались встрече с дикими собратьями. Волки подошли по битому льду на расстояние в сотню ярдов. Наши собаки возбужденно дергали постромки, но мы намертво закрепили нарты колышками, чтобы не допустить гибели снаряжения. Волки и собаки беседовали о своих делах. Это была замечательная картина, каждый штрих в которой вызывал трепет. Через некоторое время волки медленно направились назад к земле. Мы посчитали, что сейчас лучше устроить лагерь и поспать, чтобы унять возбуждение, вызванное событиями дня. Мы не хотели иметь дела с волками, а волки, по-видимому, не хотели иметь дела с нами.
Арктический волк
5. Где Север по компасу – там Юг под ногами
Теперь мы вошли в ледяной затор – в этой «мельнице» береговые утесы сужающегося пролива и скалы, поднимающиеся со дна, были источником гигантской разрушительной силы для льда, на котором мы пытались плыть на юг. В течение четырех дней мы были пассивными заложниками этого безвыходного положения. Временами земля приближалась, но перебраться на нее с дрейфующего льда представляло очень большой риск. Кроме того, у нас имелось мясо. Еще больше его было в поле зрения – в виде медведей и тюленей. Прежде всего нам требовалось время, чтобы отдохнуть и восстановить силы после ужасного физического истощения, наступившего после недавно пережитых испытаний. Неожиданно перспективы будущего стали менее благоприятными. Наши надежды оказались преждевременными. Силы восстановились, но отдохнуть как следует не удалось. Южное течение, помогавшее нам, принесло нас в ледяную пробку, из которой еще предстояло выбраться живыми.
Приливы были необычно сильными. Северный ветер дул не переставая. Туман и тяжелые облака скрывали солнце. При тусклом сером свете, пребывая в таком же мрачном настроении, мы боролись за возможность остаться на плаву на льдине, которую било со всех сторон. В целом проблема не казалась новой, но ситуация менялась слишком неожиданно и слишком быстро. Если бы нас обременяло тяжелое снаряжение, нам, скорее всего, пришлось бы сойти на берег, как это делали другие в сходных обстоятельствах. Наш незначительный груз – всего лишь заплечные тюки с припасами и лагерным снаряжением, 10 собак и двое нарт – обернулся большим преимуществом. Все можно быстро разделить и переправить с одной льдины на другую. Мяса много, но при необходимости его можно и выбросить. На льду скопилась пресная вода, мы располагали возможностью добыть еду, и лед не мог быстро разойтись, оставив нас на открытой воде. Да, проблем было достаточно, но не такого рода, чтобы они нас сильно волновали. В отличие от других исследователей Арктики, которые гибли от цинги и холода, двигаясь на север, мы дрейфовали на юг, где самое ужасное место представлялось нам землей обетованной, где надежда обещала лучшие дни.
Рассуждая примерно в таком роде, я обратился к Этуку: «Что скажешь ты?» Он ответил: «Да, мы жили там, где песцы умирают. Пожалуй, мы не умрем там, где они живут».
На льду были следы песцов и медведей, даже несколько оленьих следов. Это весьма заинтересовало эскимосских Нимродов. Выразительно взглянув на Велу, Этук произнес: «Да, там, где медведь ест, мы тоже будем есть».
Прошла неделя с тех пор, как мы увидели первый из этих скалистых замерзших островов, которые ценой огромных физических усилий и риска нам предстояло миновать в поисках своей судьбы. Это была короткая неделя волнующих надежд и маленьких радостей. Мы добились значительных успехов – не в милях, а в обретении бодрости духа и физической силы. Наши тела были еще худыми, настолько худыми, что уверенно работали только мышцы, задействованные в привычной простой ходьбе. Другим включающимся в работу мышцам все еще будто не хватало смазки. Кожа больше не была дряблой или стянутой, как последние несколько месяцев. Она стала, как и прежде, бархатистой на ощупь, снова эластичной, обеспечивая свободу движений. У собак мы отмечали похожие изменения, но они съедали около 10 фунтов мяса в день – слишком много, и это делало их малоподвижными. Мы ели примерно по пять фунтов. В долго пустовавшие желудки вместилось бы и больше, но они работали не так быстро, как у волкообразных собак. На рационе из чистого мяса, в основном сырого [9], наше восстановление продвигалось чрезвычайно успешно. Если нам было суждено выжить, то именно эта комбинация обретенной уверенности и энергии должна была помочь.
Возможно, после всех испытаний, когда тень смерти подбирается совсем близко, жизнь ценится особенно высоко. Именно так было с нами. Какую жажду жизни мы испытывали в то время! Часто мы говорили: «Это здорово – есть и наслаждаться хорошим пищеварением», но что нам приходилось употреблять в пищу! Только то, что находят в природе дикие кошки, лисы, волки и прочие рыскающие хищники.
Добыча человека в Северном Ледовитом океане – спящие моржи. Фото и подпись Ф. Кука. Источник: Cook F., 1912, p. 194, 278, 286, 278, 332, 244, 282, 88, 206, 370
Впрочем, наши главные потребности были удовлетворены – имелись и пища, и укрытие, и возможность находить пропитание по мере движения вперед. Вчера мы добыли тюленя и медведя. Медведь подкрадывался к тюленю, и мы убили обоих. Наш лагерь с шелковой палаткой располагался в центре поля из старого голубого льда толщиной около 30 футов и площадью примерно 50 000 квадратных футов. Это был безопасный дом, пока мы дрейфовали в окружении вздымающихся и ныряющих льдин. Торос высотой около 15 футов защищал нас от ветра. Наше поле было толще и выше окружающего льда. Это давало хороший обзор и временные гарантии безопасности, пока нас куда-то несло.