По окончании суточного периода еды, отдыха и мечтаний мы поднялись повыше на скалы для изучения окрестностей. Хотя солнце иногда проглядывало сквозь облака и дымку, низкие туманы все еще закрывали бо́льшую часть пролива и участки суши. Температура на земле постоянно превышала на несколько градусов точку замерзания, ветер был слабый – просто колебание воздуха. Вокруг в огромном количестве летали птицы – гаги, чайки и кайры. Мы видели свежие следы песца, волка и оленя, но не видели самих наземных существ – только птиц. С нашей точки обзора была видна зеленая долина в 10 или 15 милях к востоку. Поскольку передвигаться по земле на собаках со всем снаряжением невозможно (для этого пришлось бы делать для животных вьюки и полностью менять способ передвижения), мы решили, что двое с грузом на плечах дойдут до долины, поставят лагерь и будут охотиться, пока один останется с собаками и тяжелыми нартами.
Когда мы спустились к морю, туман над проливом рассеялся и стала видна часть берега к северу. Был высокий прилив. Лед начал двигаться и расходиться. Это нас очень интересовало, поскольку мы искали льдину, достаточно большую, чтобы она могла служить нам плотом, при этом иметь такую форму, чтобы можно было грести и держать ее близко к берегу, где была открытая вода. Ближние к берегу льдины плыли на север, увлекаемые стихийными водоворотами. Пробка в середине пролива к югу рассасывалась. Весь морской лед начинал разрушаться. На крупных льдинах образовывались целые озера. По краям морские водоросли поднимались из воды, поселяясь на льду, как на почве. Эта ледовая растительность быстро распространялась, образуя пятна и длинные линии ржавого цвета, которые выглядели как лед, запачканный землей после оползней. Одновременно с такими пятнами появлялись пятна более темные. Они очень походили на животных, но обычно были тенями от глубоких проталин в местах размножения водорослей. Мы заметили три таких подозрительных пятна.
Этук, у которого было самое лучшее зрение, сказал: «Они движутся».
Вела предположил: «Это тюлени поворачиваются».
Я в бинокль смог разглядеть трех четвероногих животных. Посмотрев по очереди в бинокль, Этук и Вела согласились, что пятна – это северные олени.
Животные, видимо, были полны сомнения относительно того, какое направление выбрать, так же, как и мы, когда находились на льду. Как и мы, они придерживались больших полей надежного старого льда. Мы решили, что, поскольку сейчас сезон миграции, олени идут на север. Самым выгодным для нас в этой ситуации было просто сидеть какое-то время и наблюдать за животными. Когда стало возможно переходить с одной льдины на другую, они искали льдины, наиболее близкие к нашему берегу. Предстоящая охота сильно возбудила нас, поскольку мясо само шло к лагерю. Насколько бессердечен голодный человек! Мы, как волки, разрабатывали стратегию поимки любого живого существа. У нас почти закончилось мясо. Мы знали боль голода. Перспектива заполучить нежные tooktoo[82] стейки стоила сейчас для нас больше мешка золота или эстетического восхищения грацией оленя.
Останутся они на льду или продолжат пробираться ближе к берегу, а затем поплывут куда-то в район нашего лагеря? Они направлялись к ближайшей земле, однако собаки и запах лагеря могли их отпугнуть. К востоку была открытая вода, но берег в этом направлении не казался привлекательным. Знали ли олени о зеленой долине к востоку, куда мы собирались? По-видимому, да, поскольку они не очень спешили добраться до берега. Прибрежный лед дрейфовал на север. Понимали ли они, что через час со сменой приливного течения этот лед начнет двигаться на юго-восток? Похоже, олени знали все, что знали мы, и еще многое из того, что нам неведомо. Нам стало не по себе. Олени спокойно ждали своего шанса. Так мы провели пару часов, пытаясь представить себе, что они видят и ощущают. Тем временем льдина, на которой животные плыли, откололась от пака и двинулась на восток к открытой воде. Мы следовали за ней, прячась за скалами, как кошки, не сводя глаз с дичи, готовые к молниеносной атаке.
Примерно в четырех милях к востоку от лагеря, но близко к тому месту, где мы тогда находились, был небольшой участок плоского берега с песчаным пляжем. Мы решили, что именно тут олени отправятся от дрейфующей льдины вплавь на землю. Наши предположения оказались верными. Увидев песчаный берег, они все одновременно прыгнули в воду и поплыли. Мы располагали достаточным временем, чтобы подготовиться. К счастью, песчаный участок был небольшим, а низина, к которой он вел, – узкой. Задача стояла простая: всего лишь спрятаться за камнями и ждать, когда подойдут олени. То ли они плыли медленно, то ли расстояние оказалось бо́льшим, чем мы считали, но наше нетерпеливое ожидание затянулось. Наконец, непонятно: должны ли мы стрелять, когда животные будут брести по воде, или нам ждать их выхода на берег?
Вела сказал: «Стреляй, когда они встанут на дно, но еще будут далеко. В это время они будут ступать медленно, парализованные холодной водой. Выйдя на землю, они быстро поскачут, чтобы согреться».
Два ружья выстрелили, два оленя упали. На третьего ушло четыре патрона, и он все еще шел. Он скончался на берегу. Парни моментально скинули ботинки и куртки и в одних штанах из медвежьего меха бросились в ледяную воду за добычей. Через несколько секунд три оленя лежали на берегу. Какое богатство для людей, которые собирались голодать неизвестно сколько!
Двигаясь перебежками в поисках удобной позиции для атаки на оленей, мы обратили внимание, что в полумиле от берега пейзаж отнюдь не выглядел таким безжизненным, как показалось вначале. Там были небольшие долинки, которые пересекали веселые ручьи, питаемые тающим на холмах снегом, и, кроме того, на земле виднелись многочисленные «ямочки»[83]. Здесь мы могли найти прекрасное место для лагеря – с топливом и цветущими растениями – пока не будет спланирован следующий этап путешествия. Но как мы сможем переместить по земле все наше громоздкое снаряжение, ведь собаки не смогут быть нам помощниками? Важность этого серьезного вопроса росла с каждым днем.
Олени оказались годовалыми самцами белой разновидности. Их быстро разделали и спрятали под большими камнями. Это было необходимо: если бы мы оставили добычу даже всего на несколько часов, волки, песцы и хищные птицы быстро расправились бы с таким драгоценным трофеем.
Возвращаясь в лагерь, мы решили, что где-то должны остановиться на достаточно долгое время, чтобы изготовить специальные вьюки для собак. Мы поняли, что настала пора отказаться от нарт на лето. Собак нужно обучить таскать вьюки. Это потребует определенного времени и большого терпения. В лагере все было упаковано для морского путешествия на дрейфующих льдах. Чтобы все перепаковать и транспортировать по земле, понадобится несколько дней. К тому же мы еще не были готовы ни отказаться полностью от морского пути, ни переоборудоваться для наземного путешествия.
Пока шло обсуждение перспектив, лед в проливе прижало к берегу. Море манило. Мы были готовы. Нарты поставили на лед, впрягли собак и отправились в путь. Примерно через милю лед опять отошел от берега, и мы выбрали небольшую прочную льдину в качестве плота. Теперь мы продвигались, отталкиваясь шестами от других льдин, или гребли, когда льда вокруг не было. Не имея возможности держаться достаточно близко к земле, мы приготовили брезентовую лодку, чтобы в случае неблагоприятного ветра или течения переправиться на берег. Мы были взволнованы и сильно переживали, но ледяной плот благополучно доставил нас на скалистый мыс всего в нескольких сотнях футов от песчаного пляжа, где находился тайник с оленьим мясом.
В суматохе, причаливая к берегу и удерживая ледяной плот на месте, чтобы выгрузить весь ценный скарб, в какой-то момент мы вынуждены были прыгнуть в прибрежное мелководье. В горячке работы холод не чувствовался, но когда мы на минуту присели на камень отдохнуть, соленая ледяная вода между кожей и одеждой стала невыносимой. Собаки стряхивали капающую ледяную жижу, прыгали, галдели и боролись друг с другом, чтобы согреться. Мы прыгали и бегали, как сумасшедшие, чтобы разогнать кровь, но с каждой секундой дрожали все сильнее.
Не в силах больше выдерживать леденящую сырость, Вела сбросил с себя всю одежду. Когда его кожа обсохла, он сказал: «Oona», что значило: «Я согреваюсь». Мы сделали то же самое и, к своему удивлению, через короткое время почувствовали, что тепло разливается по коже.
Вскоре солнце пробилось сквозь морозный туман, и нас ненадолго охватило ликование летнего дня. Никогда еще преимущества культа нудистов не были продемонстрированы так убедительно.
Теперь найти хорошее место для лагеря стало насущной необходимостью. Поблизости были голые скалы и песчаные дюны, но нам хотелось иметь ложе из сухой травы. Собак привязали к камням. Мы примотали на ноги сандалии из недосушенных медвежьих шкур и в приятной наготе отправились на поиски места, где можно было бы поесть, поспать и высушить одежду. Пока мы слонялись среди скал, разбредясь по холмам, солнце ушло в туман. Небо потемнело, пошел небольшой снег. Падающие на голую кожу ледяные кристаллы вызывали легкое покалывание – не то чтобы совсем неприятное, но вопрос, как долго снегопад продлится, все-таки возникал. Когда мы уже совсем решили вернуться и оборудовать какое-то убежище под скалами или на песке, мы увидели впереди широкую зеленую низину, а над ней во всем летнем великолепии сияло солнце.
В действительности долина была не совсем настоящей: ручей по ее дну не протекал, однако имелись миниатюрные запруды, окруженные густой зеленой травой и бурыми, покрытыми мхом склонами. Мы быстро распознали в этом участке те самые «ямочки» на лике земли, которые должны принести нам райское наслаждение в комфортных условиях лагеря.
Вернувшись к скалам, где собаки уже требовали нашего общества, мы отвели голодных созданий к мясному тайнику и накормили их вкусным оленьим мясом. Сами тем временем завязали на дрожащих плечах сырые оленьи шкуры мехом внутрь и чуть позже вернули собак на привязь среди скал, достаточно высоко, чтобы они нас караулили, – мы опасались медведей, которые могли уничтожить вещи и напасть на нас во время сна.