жи.
Медленно продвигаясь в волнах прибоя по кристально чистой воде, мы вскоре убедились в правильности своих догадок. Приближаясь к большому стаду моржей, все приготовились к схватке. Но совершенно неожиданно поднялись волны, ветер усилился, и нам пришлось отказаться от преследования и выбраться на ближайший берег в поисках убежища.
В начале сентября мы добрались до мыса Спарбо на берегу пролива Джонс. Собак нет. Патроны закончились, за исключением четырех штук, которые я незаметно спрятал на самый крайний случай. Наше снаряжение состояло из половины нарт, брезентовой лодки, изорванной шелковой палатки, нескольких котелков, оловянных тарелок, ножей и спичек. Одежда порвалась в клочья.
Мыс Спарбо с его громадными гранитными стенами находился от нас с подветренной стороны. Мы приметили небольшую бухту, где при спокойной воде было удобно выбраться на скалы. За ними лежала небольшая зеленая поляна, где мы надеялись найти мягкое ложе для лодки, чтобы, завернувшись в меха, укрыться в ней от пронизывающего ветра.
Высадившись, мы с удивлением обнаружили, что на этом месте располагалось старое эскимосское селение. Остатки выстроенных в ряд иглу частично ушли в воду, указывая на древний возраст поселения, потому что со времени ухода жителей берег успел осесть, по крайней мере, футов на пятнадцать. Выше располагались другие развалины.
Вскоре нам попалось удобное место, защищенное от ветра и холода, где можно было бы выстроить зимнее убежище. Это была выкопанная в земле яма в виде грота, над которой некогда существовала крыша из камней и костей, теперь обвалившаяся.
Приближалась долгая зима. Мы находились более чем в 300 милях от Анноатока, и наступление долгой ночи заставило нас остановиться здесь. Мы нуждались в пище и одежде. И вот, наконец, нашли овцебыков и пробовали добыть их с помощью камней и луков со стрелами, которые были сделаны из гикори, позаимствованного с наших нарт. День за днем наши попытки не приносили успеха. Кроме случайных уток, которых мы ловили силками и подстреливали из рогатки, другой пищи не было.
К середине сентября морозы и снегопады стали настолько частыми, что пришлось на день отложить охоту, чтобы расчистить нашу пещеру и нарезать дерна – мы опасались, что позже из-за морозов это станет невозможным. Орудия для работы изготовили из найденных на берегу костей. Постепенно из ямы удалили наметенный песок, гравий, мох и траву. К великой радости, под всем этим мусором обнаружилось то, что нам так требовалось: приподнятая площадка примерно шесть футов в длину и восемь футов в ширину с нишами для светильников и пространством для ног. Словно все было приготовлено специально для нас. Видимо, здесь обитала небольшая семья. Стены высотой около двух футов требовали незначительной переделки. Мы нарастили их еще на один фут, выведя на уровень земли. Затем нарезали большое количество дерна и оставили его сушиться на солнце, чтобы потом покрыть крышу.
Занимаясь перетаскиванием камней и очисткой этой темницы, я вдруг ощутил гнетущий внутренний холодок, когда, приподняв какой-то мусор, увидел человеческий череп, смотревший на меня пустыми глазницами из черной земли. Послание с того света, передаваемое этим предметом, было крайне неприятным. Плохая примета. И все же тот факт, что в этом заброшенном месте человеческие руки когда-то построили жилище, а позднее устроили могилу, вызывало во мне некое чувство сопричастности.
На берегу, неподалеку, мы подобрали ребра кита и сделали из них каркас крыши. Затем покрыли его мхом и блоками дерна. Вокруг убежища возвели каменную стену для защиты от штормов и медведей. Теперь наш зимний дом был готов. Самой насущной проблемой стала пища. Животных вокруг было много, но большинство из них крупные. По земле бродили медведи и овцебыки, в море плавали моржи и киты. Но что можно сделать без собак и ружей?
Первым оружием, которое мы изобрели, был лук и стрелы, с которыми можно добыть хотя бы мелкую дичь. В нартах еще оставался некоторый запас гикори с такими замечательными свойствами, которыми не обладает другая древесина. Также имелись сухожилия и тюленья кожа для тетивы, но отсутствовал металл для наконечников стрел. Попытки использовать для этой цели кости, рога, моржовые бивни не принесли результата.
Однажды Этук, разглядывая свой складной нож, предложил сделать наконечники стрел из дополнительных лезвий. Так и поступили: лезвие вместе с пружиной было закреплено в костяном держателе. Такими наконечниками оборудовали две стрелы. Когда оружие было готово, эскимосы пошли на охоту. Через несколько часов они вернулись с зайцем и гагой. Веселье царило в лагере, пока мы разделывали мясо и избавлялись от него, не утруждая себя процессом приготовления.
На следующий день мы обнаружили двух овцебыков, которые паслись возле ледниковой морены. Овцебык – миролюбивое животное, старается избегать конфликтов, но когда его принуждают к драке, он становится одним из наиболее отчаянных и опасных бойцов в дикой природе. Из всех рогатых животных именно он может наносить самые страшные удары. Ни испанский бык из пампы, ни бизон из прерий не имеют таких массивных изогнутых рогов и такой сообразительности, чтобы лучше расправляться с врагами, как этот, на вид безобидный обитатель ледяного мира. Важный фактор – это необыкновенная смышленость овцебыка. Понаблюдав за этим животным в разных условиях, начинаешь восхищаться его чуть ли не человеческим интеллектом и удивительной способностью использовать физическую силу, намного превосходящую силу человека.
Мыс Спарбо. Фото Т. Хекартона. Источник: Cook F., 2009, p. 178
Итак, нашим единственным оружием для нападения был лук со стрелами. Прячась за камнями, парни подползли на несколько ярдов к ничего не подозревающим созданиям. Натянули тетиву, и стрелы понеслись с огромной силой и такой точностью, какую могли задать только голодные эскимосы. Но шкура животных слишком прочная. Овцебыки подпрыгнули и повернулись к своим обидчикам. Каждая выпускаемая стрела ломалась в щепки копытами и зубами.
Когда стрелы закончились, было испробовано более примитивное оружие – праща с крупными камнями. Эти снаряды овцебыки восприняли вполне добродушно, просто отойдя на несколько шагов ближе к гранитной глыбе, о которую они точили рога, и стали ожидать дальнейшего развития событий. Никакого серьезного вреда мы животным не причинили, и они даже не пытались убежать.
Затем роли поменялись. Только мы решили отказаться от преследования, как быки сами в ярости бросились на нас. К счастью, вокруг было много крупных валунов, за которыми мы прятались, бросая в быков камни с близкого расстояния. При стремительном нападении овцебык неповоротлив, и от него легко увернуться. Среди каменных глыб на двух ногах удобнее, чем на четырех. Трюку уворачиваться от овцебыков я научился у собак. Это спасло нам жизни.
Через некоторое время животные утомились, и мы быстро ретировались, вписав новый урок в наш учебник охотничьего мастерства. Очевидно, лук и стрелы – не то оружие, с которым можно идти на овцебыков.
Овцебык с берегов пролива Джонс, в отличие от своего собрата, живущего севернее, всегда готов к драке. Ему часто приходится встречаться с медведем и волком в жестких поединках, и его тактика разработана настолько тщательно, насколько этого требуют чрезвычайные обстоятельства. Он редко становится жертвой своих врагов. Нам пришлось долго и детально изучать тактику действий овцебыка в бою, и, если бы на протяжении этого времени мы не добывали другую дичь, наша судьба оказалась бы незавидной.
Наконец, были изготовлены гарпуны и копья, и мы поспешили вернуть себе честь в охоте на ah-ming-ma (овцебыка). Ведь только овцебык мог удовлетворить все наши потребности. Зимние штормы быстро приближались, а у нас не было не только пищи и топлива, но и одежды. В отчаянных усилиях выбраться из мест, где не было дичи, к атлантическому побережью, мы побросали всю зимнюю меховую одежду и даже спальные мешки, а летняя одежда полностью износилась. Также нужны были топливо, сухожилия, жир и рога.
Однажды мы заметили стадо из двадцати одного овцебыка, которое мирно паслось на лугу, как крупный рогатый скот в прериях Запада. Это было прекрасное зрелище. Они разделились на семейства и мелкие группы. У самцов шерсть была коричневатого цвета, а самки и молодняк носили роскошные черные шубы.
Заполучить хотя бы одного из них казалось безнадежным делом, но тяжелейшая нужда толкала вперед. Вокруг не было валунов, но у каждого из нас была пригоршня камней, чтобы внезапной бомбардировкой заставить животных беспорядочно отступить и рассредоточиться среди скал.
Мы подкрались под прикрытием небольшого поросшего травой холма. Когда нас обнаружили, бык громко захрапел и бросился к ближайшим сородичам, после чего все стадо встало в круг, в центре которого находился молодняк.
Мы сымитировали нападение и запустили камни. Быки стояли почти неподвижно, опустив головы; когда в них попадал камень, негромко храпели и переступали, но быстро снова принимали позу повышенной бдительности. Когда запас камней иссяк, животные начали понемногу перестраиваться. Мы расценили это как подготовку к активным действиям и поспешили отступить.
Дни стояли еще долгие, а ночи достаточно светлые для продолжения охотничьих операций. Муки голода не давали заснуть, и мы решили поискать менее внушительную группу животных, находящуюся в более удобном для нас положении. Поиски продолжались до тех пор, пока слабеющий отблеск закатившегося солнца на севере не обозначил полночь. В то время часами нам служил компас [13].
Когда Этук подстрелил из лука зайца, мы поднялись на каменистый холм и присели, чтобы усмирить требующие пищи желудки, не прибегая к помощи костра. Мы заметили отсюда семейство – четырех овцебыков, лежащих недалеко от гряды камней.
Это был призыв к наступлению. Мы быстро разработали план операции. Благоприятный ветер позволял атаковать со стороны, противоположной тем скалам, куда мы хотели загнать животных. Мы снова набрали мелких камней, которые с некоторых пор стали необходимой частью нашего вооружения. Первая попытка была основана на предположении, что животные спят. Однако они просто жевали жвачку и, когда мы приблизились, вскочили на ноги и образовали защитный круг. На животных обрушился град камней, но они укрылись под скалами. Мы продолжали медленно наступать, время от времени бросая в них камни, чтобы предотвратить атаку с их стороны прежде, чем мы сами сможем спрятаться.