Этук охотился на зайцев с пращой, и многие зверьки стали жертвами его природного таланта. Вела не был специалистом по метанию камней, зато стал мастером стрельбы из лука. Обычно он возвращался с ежедневной охоты как минимум с одним зайцем. Но настоящий успех пришел, когда мы стали использовать еще более простое устройство. Рассчитывая на любопытство зверьков, мы расставили целую сеть ловчих петель на заячьих тропах. Играя и прыгая через эти петли, зверьки попадались в них и становились нашей добычей.
Охотой на куропаток занимался только Вела. Эти птицы вовсе не были пугливыми и часто близко подходили к нашей берлоге и разгребали снег, словно куры. Для рогатки они были слишком маленькой мишенью, и Вела охотился на них с луком, направляя стрелу точно в цель. Всего поблизости от нашего убежища было добыто 15 птиц, и все они достались мне на десерт. Согласно эскимосскому обычаю, молодому женатому мужчине или женщине не разрешается есть ahr-rish-shah – куропатку. Это удовольствие предоставляется старшим, и я не рискнул совершить кощунство, пытаясь изменить древний обычай. Это было в высшей степени мне на руку, потому что не только подкрепляло мой статус «старшего эскимоса», но и позволяло насладиться сразу целой птицей, а не маленьким кусочком, только разжигавшим аппетит.
Белая куропатка была всегда для нас не только очаровательным, но и довольно загадочным существом. Неожиданно спускаясь с небес на землю, она снова отправлялась в неведомые дали. Иногда мы встречали скопления этих птиц, а иногда не видели их месяцами. Летом ее оперение серо-коричневое с вкраплением белого. Она держится вблизи материковых ледников, вдоль снежного края нунатаков, где до нее не добраться человеку или песцу. В конце сентября она спускается в прибрежные долины.
Подобно зайцу и овцебыку, белая куропатка любит места, где ветер сметает снег. Здесь она находит немного мха и высохших растений, которых ей оказывается достаточно. На первый взгляд, летним оперением она напоминает серую куропатку. Однако, если приглядеться, то выясняется, что окрашены только кончики перьев, а остальная часть их белая. Зимой черные перья остаются только на хвосте; вся остальная поверхность тела такая же белая, как у зайца. Ее лапки часто покрыты плотным мехом, так же как и нижняя часть задних заячьих лап. Мясо нежное, с тонким ароматом. Это самая красивая птица из четырех видов пернатых, которые остаются в белом мире, когда полярная ночь все превращает в мрак.
За песцами мы охотились более усердно, чем за куропатками. Для их добычи существовал более надежный способ. Кроме того, песцовые шкурки были нам крайне нужны. Этук и Вела считали бедро песца настоящим деликатесом, лакомством, от которого я с удовольствием отказывался, если под рукой было мясо овцебыка. Мы не имели стальных капканов, и сообразительным песцам удавалось избегать наших грубых приспособлений, просто уклоняясь от них. По образцу стальных капканов мы с предельным старанием изготовили капканы из кости, применяя в качестве пружины рог овцебыка. Но успех был скромным. В качестве последнего средства мы построили небольшие куполообразные сооружения, наподобие тайников с каменными дверцами-ловушками. С их помощью удалось поймать четырнадцать белых и двух голубых песцов. После этого зверьки поумнели и перестали попадаться.
Песцы становятся осторожными только в конце октября, когда их мех действительно приобретает ценность. До этого, во время наших поисков овцебыков, песцы всюду следовали за нами, так как отлично усвоили, что находиться недалеко от поля боя весьма выгодно. Часто мы оставляли им вкусные кусочки. Казалось, они оценили это и принялись тщательно наблюдать за местами наших стоянок. Хотя песцы более искусные воры, чем медведи, мы попустительствовали их грабежам, потому что возможности этих нахалов все-таки ограничены, и они достаточно равнодушны к жиру. Таким образом мы близко познакомились.
С охотой на тюленей мы пока терпели неудачу. Летом по открытой воде к ним невозможно подобраться без каяка. С наступлением холодов и приближением зимы и ночи мы были слишком заняты охотой на других животных и не обращали внимания на тюленьи продушины в молодом льду. Когда тонкий слой бесцветного льда, со временем утолщающийся, впервые покрывает море, тюлень поднимается к поверхности, проделывает отверстие для дыхания, затем ныряет на дно за пищей минут на десять, снова поднимается и проделывает новое отверстие. Линии таких отверстий образуют окружности или серии соединяющихся продолговатых линий, обозначающих излюбленные места кормежки. До того, как на молодой лед ляжет снег, эти отверстия легко обнаружить по кольцу белых ледяных кристаллов, образующихся на краю лунки, когда тюлень дышит. Однако теперь, когда темный лед покрылся ровным белым ковром, найти тюленьи продушины, хоть они и оставались открытыми, стало трудно. Нам не нужны были мясо или жир тюленей, но мы сильно нуждались в тонких и прочных тюленьих шкурах, необходимых для пошива обуви и изготовления санной упряжи. Но как добыть этих животных?
Из своей подземной берлоги мы ежедневно наблюдали за перемещениями медведей. Они бродили без видимого успеха определенными маршрутами, которые, как мы знали, вели к любимым местам кормежки тюленей. Нельзя ли нам воспользоваться великолепным обонянием медведей, чтобы найти продушины? Медведи, наши злейшие враги, невольно стали и лучшими друзьями.
Мы пошли по медвежьим следам, и они привели нас к дыхательным отверстиям, вокруг которых снег был утоптан. Большинство отдушин не использовались, потому что у тюленей такое же острое обоняние, как и у медведей, но несколько «действующих» отверстий мы все же обнаружили. Их местоположение мы отметили палками, и после внимательного наблюдения в течение нескольких дней и тяжелой работы шесть тюленей было загарпунено. Забрав только шкуры и жир, туши мы оставили мишкам, чтобы они получили свою законную долю. Вместе с медведями мы не охотились – по крайней мере, сознательно.
Этукишук ждет тюленя у полыньи. Фото и подпись Ф. Кука. Источник: Cook F., 1912, p. 384, 356, 130
Во время скитаний по охотничьим угодьям у нас была возможность близко наблюдать некоторых животных, и именно в это время я пришел к ряду определенных выводов о закономерностях окраски и одеяния наших соседей по полярной пустыне.
Животные Арктики приобретают окраску в соответствии с потребностями своего теплообмена. Преобладает белый цвет, потому что светлая окраска обеспечивает наименьшую потерю тепла. Очевидно, что важнее сохранять тепло собственного тела, чем получать его от слабых солнечных лучей. Обесцвечивание мехового одеяния становится особенно необходимым зимой, когда температура воздуха ниже температуры тела на 150°. Летом, когда постоянный солнечный свет усиливается отражением от снега, возникает возможность поглотить тепло. Тогда природа затемняет внешнее одеяние, и, соответственно, тепло поглощается.
Сравнительные преимущества светлых и темных тонов легко продемонстрировать, поместив кусочки белой и темной ткани на снежную поверхность, расположенную под прямым углом к солнечным лучам. Если спустя несколько часов ткань удалить, то будет видно, что под темной тканью снег значительно подтаял, а под белой почти не изменился.
Природа пользуется этим законом физики, чтобы облегчить участь своих созданий, борющихся с непогодой в царстве льда. Законы защитной окраски, диктуемые правилами естественного отбора, здесь не действуют из-за жизненной необходимости экономить собственное тепло [14]. Если изучить вопрос об окраске животных с точки зрения экономии тепла, то нам станет значительно легче сделать определенные выводы. Кайры одного из видов[96], черные как ворон летом, зимой становятся белыми. Белая куропатка зимой светлая, как жемчуг, а летом концы ее перьев делаются янтарными. Заяц летом сероватый, а зимой белый как снег, под которым он находит пищу и кров.
Белый песец летом серого цвета, голубой песец темнеет по мере подъема солнца, а его подшерсток светлеет с усилением холодов. Карибу имеет темно-коричневый цвет, когда пасется на покрытых мхом пространствах, но становится почти белым, когда устанавливается постоянный снежный покров. Медведь, настолько белый, насколько его может сделать природа, но его мех словно испачкан ворванью, и он становится золотистым, когда зверь нежится под лучами полуночного солнца. Овцебык меняет темный подшерсток на более светлый. У ворона зимой белое нижнее платье. Лемминг, серый летом, в зимнее время выцветает до серо-голубого тона. Так законы естественного отбора сочетаются с необходимостью экономить тепло.
Пока мы искали животных с пушистым мехом, готовясь к наступающей зиме, погода все более и более усложняла нашу задачу. Штормы, сопровождающие заход солнца, превращали море в белый ад и затягивали землю ледяными облаками. С заходом солнца природа вновь наложила печать уныния на жизнь в Арктике. Радость солнечных лучей исчезла с небес, а начавшаяся борьба стихий предупреждала о приближении зимней темноты. Все враждебные силы природы словно вырвалась на свободу, чтобы израсходовать свою воинственную энергию.
В короткие периоды, когда непогода затихала, в благоговейной тишине мы отправлялись в укромные лощины на поиски мелких животных. Мертвая тишина гармонировала с нашим одиночеством. По мере того, как стальные объятья мороза сковывали море и все живое искало убежища под снегами, укрывшими землю, все более свирепые ветры бросались в бешеные атаки на мертвый замерзший мир. Грохот стихий сотрясал даже скалы, под которыми мы пытались уснуть. И снова наступал период этой странной тишины – все замирало, солнце уже не сияло, все животные затаивались. Мы были одни в огромном белом мертвом безмолвии.
Северный воришка
19. Подземное логово
Теплые лучи поглощались постоянной синей морозной дымкой. Воздух сгущался. Земля потемнела. Дни делались короче, ночи длиннее. Полярный холод и темнота зимы шли рука об руку. В конце сентября из-за слишком темных ночей и бродящих вокруг излишне любопытных медведей спать на воздухе стало опасно. Штормы вскоре тоже усилились, лишив нас удовольствия любоваться яркими красками неба. Нам пришлось отступить в свое подземное логово.