{60} со все нарастающим удивлением. Его надежды и амбиции рушились у него на глазах. Но он не собирался сдавать позиции без боя.
– Но вы же не можете отрицать, мистер Холмс, что он был там в ту ночь. Это доказывает его записная книжка. По-моему, этого вполне достаточно, чтобы убедить в его виновности судей, даже если вы найдете в моей версии еще какую-нибудь дыру. К тому же мой подозреваемый уже взят. А ваш? Где этот ваш «страшный человек»?
– Я очень надеюсь, что это его шаги я слышу на лестнице, – безмятежным тоном произнес Холмс. – Ватсон, пожалуй, будет лучше, если вы положите свой револьвер так, чтобы он был под рукой. – Он встал и положил на столик у стены исписанный листок бумаги. – Вот, теперь мы готовы.
Послышались грубые неприятные голоса, после чего открылась дверь и миссис Хадсон сообщила, что пришли трое мужчин, которые спрашивают капитана Бэзила.
– Проводите их сюда по одному, – сказал Холмс.
Первым к нам вошел маленький круглощекий мужчина с седыми бакенбардами. Холмс достал из кармана письмо.
– Имя? – спросил он.
– Джеймс Ланкастер.
– Мне очень жаль, Ланкастер, но все места уже заняты. Вот вам полсоверена за беспокойство. Пройдите пока вот в эту комнату и подождите несколько минут.
Второй мужчина оказался высоким и сухим, как щепка. У него были прилизанные волосы и нездорового, землистого цвета лицо. Звали его Хью Пэттино, и он также получил отказ, полсоверена и указание подождать.
Но третий соискатель обладал весьма колоритной внешностью. Свирепое бульдожье лицо его окаймляла грива из спутанных волос и бороды, самоуверенные черные глаза поблескивали из-под нависших кустистых бровей. Он приветствовал нас на матросский манер и встал, широко расставив ноги. На пальце он покручивал кепку.
– Ваше имя? – спросил Холмс.
– Патрик Кэрнс.
– Гарпунщик?
– Да, сэр. Двадцать шесть рейсов.
– Из Данди, кажется?
– Да, сэр.
– И вы готовы работать на исследовательском судне?
– Да, сэр.
– Сколько хотите получать?
– Восемь фунтов в месяц.
– Сразу приняться за работу готовы?
– Как только получу форму, я ваш.
– Бумаги у вас с собой?
– Да, сэр. – Он достал из кармана ворох грязных помятых бумажек. Холмс просмотрел их и вернул хозяину.
– Вы мне подходите, – сказал он. – Вон на том столике – договор. Подпишите и считайте, что вы приняты.
Моряк вразвалку пошел через комнату и взял перо.
– Где тут подписать? – спросил он, склонившись над столиком.
Холмс подошел к нему и вдруг как бы обхватил его руками.
– Так будет лучше, – сказал он.
Раздался металлический щелчок. В следующую секунду гарпунщик взревел, как дикий бык, бросился на Холмса, и они вдвоем полетели на пол. Этот человек обладал такой неимоверной силой, что даже в наручниках, которые Холмс так искусно защелкнул на его запястьях, он бы скоро одолел моего друга, если бы мы с Хопкинсом не бросились ему на помощь. Только когда я приставил холодный ствол револьвера к его виску, он наконец осознал, что сопротивляться бесполезно. Мы крепко связали его ноги и только после этого смогли отдышаться.
– Я должен перед вами извиниться, Хопкинс, – сказал Шерлок Холмс. – Боюсь, что яичница уже остыла. Но, мне кажется, вы все же с удовольствием доедите завтрак. Мысль о том, как вы блестяще завершили это дело, вернет вам аппетит.
Стэнли Хопкинс от удивления словно онемел.
– Не знаю, что и сказать, сэр, – наконец произнес он, густо краснея. – Похоже, я с самого начала выставил себя круглым дураком. Но теперь уж я надолго запомню, что я всего лишь ученик, настоящий мастер – вы. Хотя даже сейчас, видя результат, я не понимаю, как вы его достигли.
– Ничего, – добродушно произнес Холмс. – Все мы на ошибках учимся. Этот урок даст вам понять, что нельзя концентрировать внимание на чем-то одном, всегда нужно искать другие решения задачи. Вы так увлеклись юным Нелиганом, что на Патрика Кэрнса, истинного убийцу, вам просто не хватило времени.
Этот поучительный разговор прервал хриплый голос моряка.
– Послушайте-ка, мистер, – сказал он, – то, что вы со мной так обошлись, это ладно, но я бы хотел, чтобы вы называли вещи своими именами. Вы тут только что сказали, что я убийца. Так вот, мне пришлось прикончить его. В этом вся разница. Вы можете мне не верить или думать, что я вам зубы заговариваю…
– Отчего же, – сказал Холмс, – мы выслушаем все, что вы хотите сказать.
– Да тут особо и рассказывать нечего, но Господь свидетель: все, что я скажу, – истинная правда. Я хорошо знал Черного Питера, поэтому и проткнул его гарпуном, когда он достал нож. Если бы не я его, так он бы меня порешил. Так все и произошло. Вы можете назвать это убийством, но, как по мне, так лучше умереть на виселице, чем с ножом Черного Питера в сердце.
– Как вы там оказались?
– Я расскажу все с самого начала. Только сперва поднимите меня и посадите, чтобы я мог нормально говорить… В восемьдесят третьем это случилось, в августе. Питер Кэри был капитаном «Нарвала», а я служил у него вторым гарпунщиком. Возвращаясь домой, мы еле выбрались из льдов. Нам пришлось плыть, преодолевая встречный ветер, к тому же все время штормило. И тут мы повстречали в море небольшую яхту, которую унесло на север. На ней был всего один человек, и тот не моряк. Он сказал, что остальные решили, будто яхта потонет, и дали деру на шлюпке к норвежскому берегу. Я думаю, все они пошли на дно. В общем, взяли мы его на борт, и наш шкипер о чем-то долго разговаривал с ним в каюте. Весь багаж, который он взял с собой со шлюпки, составляла одна жестяная коробка. При мне имя этого человека не упоминалось ни разу, а через день он пропал, словно его никогда и не было на «Нарвале». Все решили, что он или сам бросился за борт, или его смыло волной, – погода тогда была ужасная. И только один человек знал, что на самом деле произошло с ним, этот человек – я, потому что я собственными глазами видел, когда стоял на ночной вахте, как наш шкипер вытащил на палубу его тело и выбросил в море. Случилось это за два дня до того, как мы увидели шетлендские{61} маяки.
Я тогда ничего никому не сказал и решил посмотреть, что будет дальше. Когда мы вернулись в Шотландию, замять все было проще простого, да и вопросов никто не задавал. Подумаешь, какой-то неизвестный случайно погиб на море, кому какое дело? Скоро после этого Питер Кэри оставил море, и лишь через много лет я его нашел. Я подумал, что он сделал то, что сделал, из-за той жестяной коробки, и теперь, наверное, был достаточно богат, чтобы заплатить мне за то, чтобы я держал язык за зубами.
Где он прячется, рассказал мне один знакомый морячок, который как-то встретил его в Лондоне. Когда я наведался к нему в первый раз, все прошло гладко. Он согласился заплатить мне столько, что я навсегда мог забыть о море. Окончательно мы должны были договориться с ним через два дня. Когда я, как и было условлено, пришел к нему ночью, он был уже сильно пьян, да еще и в ужасном настроении. Мы сели за стол, пропустили по маленькой, начали вспоминать былые времена, но, чем больше он пил, тем меньше мне нравилось выражение его лица. Я заприметил гарпун на стене и решил, что, в случае чего, успею пустить его в дело. В конце концов так и случилось, он вскочил, захлебываясь слюной, с проклятиями выхватил свой здоровенный нож и ринулся на меня. Да только не успел он его из ножен достать, как я проткнул его гарпуном. Дьявол! Вы бы слышали, как он заорал… А рожа его мне до сих пор по ночам спать не дает! Все там кругом в его крови было. Ну, я постоял немного (все вроде как было тихо) и, когда пришел в себя, осмотрелся по сторонам. На одной из полок я заметил ту самую жестяную коробку. Все равно ведь я имею на нее такие же права, как Питер Кэри, так что я взял ее и ушел. Правда, дурень, оставил на столе свой кисет.
А теперь я расскажу самое удивительное во всей этой истории. Как только я вышел из хижины, я услышал чьи-то шаги и спрятался в кустах. Какой-то человек подкрался к двери, заглянул внутрь, заорал, будто призрак увидел, и пустился со всех ног наутек. Кто это был, чего он хотел, понятия не имею. После этого я прошел десять миль до Танбридж-Уэллса, сел на поезд, доехал до Лондона и лег на дно.
Когда я открыл эту чертову коробку, денег в ней не оказалось, одни бумажки, идти продавать которые я не рискнул. В общем, я остался без шиллинга в кармане и без надежды на деньги Черного Питера. Оставалось только опять наняться на какое-нибудь судно. А тут как раз попалось мне это объявление, что требуется гарпунщик на хорошее жалование. Я сходил к судовым агентам, и они направили меня сюда. Это все, что я знаю, но еще раз повторю, полиция должна сказать мне спасибо за то, что я отправил на тот свет Черного Питера, потому что теперь им не придется тратиться на веревку.
– Что ж, очень четкое и внятное изложение, – сказал Холмс, поднимаясь и раскуривая трубку. – Мне кажется, Хопкинс, вам нужно побыстрее отправить своего задержанного в более надежное место. Эта комната не очень подходит для содержания заключенных, к тому же мистер Патрик Кэрнс занимает слишком большую часть нашего ковра.
– Мистер Холмс, – в волнении сказал Хопкинс, – я не знаю, как выразить вам свою благодарность. Но даже сейчас я не понимаю, как же вам удалось раскрыть это дело.
– Просто мне повезло с самого начала напасть на верный след. Вполне вероятно, что, если бы я знал о существовании этой записной книжки, мои мысли могли бы уйти в сторону, как это произошло с вами. Однако все, что мне было известно об этом деле, указывало на одно направление. Удивительная сила, владение гарпуном, ром, кисет из тюленьей кожи с крепким табаком – все это выдавало моряка, более того, китобоя. Я не сомневался, что инициалы «П. К.» на кисете – случайное совпадение и они не относятся к самому Питеру Кэри, который редко курил, да и трубки в его хижине не нашли. Помните, я спросил, были ли в «каюте» виски и бренди? Вы ответили, что были. Скажите, много найдется людей, не связанных с морем, кто стал бы пить ром, если в доме есть другие спиртные напитки? Да, я был уверен, что нужно искать моряка.