– Это я помню. Отец называл вас Мастером…
– Существует иерархия Внутреннего Круга человечества, я прошёл посвящение и стал Мастером, хотя до вашего отца мне далеко. Не понимаю, почему он перед уходом не посвятил вас в тайны Круга. В крайнем случае – мог оставить свидетельства происходящего на тот случай, если вы решитесь продолжить его дело после достижения совершеннолетия.
– Он оставил, но… мы переезжали, и диск был потерян.
– Жаль, не пришлось бы начинать всё сначала.
– Вряд ли это необходимо.
– Что вы имеете в виду?
– Я не смогу заменить отца. – Дива улыбнулась. – У меня нет магических способностей и желания биться с Конкере.
– Конкере повержен, хотя Зло неуничтожимо в принципе и снова подымает голову. Что касается магических способностей… ваш отец «вморозил» в пространственную ткань матричной реальности закон, запрещающий магическое оперирование. Порог преодоления этого закона очень высок, и я не знаю человека, способного это сделать.
– Может, это и к лучшему?
– Может быть, – согласился Василий Никифорович. – Он высок не только для светлых сил, но и для тёмных, в грош не ставящих человеческую жизнь. Страшно представить, что было бы, если бы власти Украины в две тысячи четырнадцатом году получили возможность магически изменять социум. Скорее всего украинский фашизм, науськиваемый американским нацизмом, устроил бы на Земле очередной Армагеддон.
Дива перевела взгляд на Матвея.
Он истолковал её взгляд по-своему.
– Если хотите, я расскажу вам обо всём подробнее.
Котов-старший покосился на него, но промолчал.
– Я подумаю, – сказала девушка, – надо это мне или нет. Моя жизнь сложилась так, как сложилась, безо всякой магии. Но я рада знакомству с вами. Один вопрос: инцидент с Министерством здравоохранения не ваших рук дело?
Василий Никифорович прищурился.
– Это лично ваше предположение или кого-то в вашем ведомстве?
– Вспомнила кое-какие высказывания отца. Ведь вы тогда возглавляли СМЕРЧ?
– Сначала «Стопкрим», – уточнил Матвей. – Или «чистилище».
– По каким-то причинам ваша система перестала работать…
– Увы, команда посчитала свою работу выполненной, – сказал Василий Никифорович.
– Значит, это она наехала на Минздрав.
Василий Никифорович пожевал губами, усмехнулся.
– Вас не зря сделали замом генпрокурора, не вопрос, а обвинительное заключение. Если я отвечу – не мы, вы поверите?
Дива изменила позу, не спеша отвечать, глядя то на отца, то на сына Котова.
– Я ещё не решила для себя, как к этому относиться, как к благу или к негативу. Если вы знаете Меринова…
– Очень хорошо знаем, – бросил Матвей, виновато глянув на отца, но тот не отреагировал на реплику.
– Леонард Маратович собирается бросить на поиски «чистилища» всех силовиков, у него хорошие связи с ФСБ и МВД.
– Флаг ему в руки, – остался спокоен Василий Никифорович. – К счастью, я не имею отношения к «чистилищу», бояться мне нечего.
– Вы не встречаетесь со Стасом Котовым? Говорят, он ваш приёмный сын.
– Это было давно, – равнодушно сказал Василий Никифорович. – Мы не общаемся больше двадцати лет.
– Вы знаете, где он работает?
– Знаю.
– И не встречаетесь?
Василий Никифорович пристально заглянул в глаза собеседницы.
– Почему вас это интересует?
– Я предупреждала вашего сына и вас хочу предупредить: Стас не просто человек, человек с двойным дном, за ним тянется шлейф разных криминальных историй, и если бы он не был полезен Меринову…
– Я понял, приму к сведению. Мы вас затерроризировали вопросами, а завтра рано вставать, разрешите откланяться.
– Да, отдохнуть не мешает, – кивнула Дива.
Котовы дружно встали.
– Если не возражаете, можем встретиться в другой обстановке, поговорить о важных вещах.
– Буду рада пообщаться, звоните, капитан знает мой мобильный.
Замок двери щёлкнул за ними.
До номера Матвея шли молча. Зайдя в комнату, Василий Никифорович сказал, разглядывая лицо сына, на котором застыло виноватое выражение:
– Она дочь Соболева, это очевидно, но она чего-то недоговаривает.
– Она плохо нас знает, – осторожно сказал Матвей.
– Согласен, сейчас нельзя верить никому… разве что мне. Однако речь не об этом. Чего недоговариваешь ты? В какую авантюру со Стасом ты ввязался?
Матвей покраснел, сдерживая слишком быстрый язык, взмолился:
– Пап, не спрашивай! Я не имею права делиться информацией!
– Даже со мной?
– Даже с тобой. Но клянусь! – я тебе всё расскажу, когда будет можно. Ты ведь тоже не всё мне рассказываешь. О «Стопкриме», к примеру. Если Дива заговорила о Минздраве, то шухер там устроить мог только ты.
– Шухер шухеру рознь, – проворчал Василий Никифорович, пропуская мимо ушей обидную констатацию сына, оглядел номер. – Скромненько, но жить можно, я примерно в таком же. Когда уезжаете?
– Завтра, после соревнований. У нас вертолёт…
– Вертолёт? – простодушно удивился Василий Никифорович. – Хорошо живёте. Это кто ж такой богатый?
– Начальник курьерско-егерской службы, но это не личный его вертолёт, он взял его напрокат, совмещая…
– Приятное с полезным. Основа жизни любого чиновника: моя епархия, чем управляю, тем и владею.
– Меня пригласила Дива, я не мог отказаться.
– Да это я так, старческое брюзжание. Хочу попросить: через пару дней я буду в Москве, позвонишь ей от моего имени? Надо встретиться ещё раз, договорить недоговоренное.
– Хорошо, позвоню.
Василий Никифорович глянул на часы.
– Посидел бы с тобой, послушал твои рассказы о МИРах, а главное – о замыслах Стаса, но у меня ещё одна встреча, так что перенесём разговор.
У Матвея отлегло от сердца.
– В Москве посидим.
Василий Никифорович хмыкнул, потрепал его по волосам на затылке и вышел.
Матвей бесцельно покружил по комнате, вспоминая события дня, страдая от того, что не может провести время с Дивой, потом махнул рукой на свои печали и лёг спать.
Наутро компания снова позавтракала пораньше и поехала на полигон.
Дива казалась рассеянной больше, чем обычно, разговаривала мало, но и вопросов не задавала, словно встреча с Котовым-старшим для неё ничего не значила, а с Матвеем она почти не знакома.
Президент со свитой появился в ВИП-ложе в половине одиннадцатого, и дождавшийся его визита распорядитель соревнований дал команду начать полёты.
Матвей поискал глазами отца, не увидел и больше не отвлекался. Начались стрельбы, лётчики лупили из всего своего оружия по наземным целям и воздушным мишеням, грохот стоял как во время настоящего боя, зрелище завораживало, и зрители каждый удачный манёвр самолётов сопровождали радостным гулом и криками.
Бинокли помогали не всегда, всё-таки во избежание инцидентов мишени располагались в километре от казарм и трибун, но слева и справа от них были установлены видеостены, на которые проецировались изображения, передаваемые с видеокамер беспилотников, и всё было видно хорошо, тем более что записи наиболее удачных атак повторялись.
Закончились полёты к четырём часам дня.
Матвей снова попытался отыскать отца в свите президента, но так и не нашёл. Возможно, он уже покинул полигон, а то и Воронеж, решая какие-то свои задачи.
В гостиницу возвращаться не стали, сразу поехали на аэродром, где компанию ждал вертолёт. Все разговоры вертелись вокруг победы русских экипажей и поломки китайского «суперистребителя» «J-20», едва не закончившейся трагически. К счастью, лётчику удалось посадить самолёт на поле в двух километров от полигона.
Говорили и о технике, о зенитно-ракетных комплексах «Панцирь-2С» и «Корнет-3М», показавших свою эффективность: из сорока с лишним самолётов, принявших участие в преодолении пояса противовоздушной обороны, лишь четверть смогла достичь цели, остальные были «сбиты».
Диве кто-то звонил дважды, она коротко поговорила с абонентами, сказала, что вечером перезвонит сама, и эти звонки – по мысли Матвея – стали причиной отказа девушки провести вечер в ресторане.
– Мне надо кое-что подготовить на завтра, – сказала она виноватым тоном. – К тому же прилетим мы поздно.
Он понял и больше к этому разговору не возвращался.
Прилетели в Москву действительно в девять часов вечера.
Валерий предложил Матвею подбросить его до метро, но капитан, скрывавший своё разочарование, гордо отказался. И тогда Дива сделала то, чего он от неё не ждал: отвела в сторону, положила тёплую ладошку на сгиб локтя и проговорила мягко:
– Не сердитесь на меня, ладно? Ваш отец разворошил мою память, и я всё время думаю о своём папе. Мы ещё обязательно встретимся. Звоните мне в любое время суток, а будете в конторе – заходите.
Матвей расцвёл, осторожно сжал пальцы девушки.
– Всё нормально, спасибо за приглашение.
– До встречи.
– Так вас подвезти? – повторил предложение Валерий, оказавшийся, в сущности, неплохим парнем.
– Да, – согласился Матвей.
В начале одиннадцатого он был дома. И тотчас же позвонил Стас, будто почувствовал, что брат освободился:
– Ты мне нужен.
– Я только что вернулся.
– Откуда?
– Из Воронежа.
– Каким ветром тебя туда занесло?
– Дивным, – пошутил Матвей. – У меня могут быть личные дела?
– Пока да.
– Что значит – пока?
– Через три-четыре дня мы летим на Кипр, и вот там уже никаких личных дел. Подъезжай, обговорим план мероприятия.
– Завтра вечером, сегодня не приеду. И вообще меня никто с работы не отпустит.
– Мы подготовили бумагу за подписью Леонарда Маратовича, со вторника ты поступаешь в распоряжение Генпрокуратуры для выполнения важного задания. Ваш главк дал добро.
Матвей, надевающий домашнюю футболку, застрял головой в рукаве.
– Ты серьёзно?!
– Более чем. Так что дуй сюда, проработаем детали операции.
Он отшвырнул футболку.
– Завтра! Вечером!
– Не психуй, завтра так завтра, – отступил Стас. – Жаль, мы не успели пошарить ещё в двух МИРах, на Камчатке и в Подмосковье. Придётся обходиться без артефактов. Справимся?