– Вы сказали, общественное мнение не на нашей стороне. Зачем же мне рисковать и сотрудничать с вами?
Я вдруг поняла, что очень хочу услышать веский, убедительный довод.
Доктор обхватил колено.
– А какая у тебя альтернатива?
Я не этого ждала. Причард думает, что знает лучше нас. Совсем как мои родители. Как Программа.
– Побег, – ответила я.
Причард сжал челюсти – показная заботливость исчезала на глазах.
– Не стоит, – резко сказал он. – Зачем проводить остаток жизни в бегах? Ты же не будешь в безопасности, у тебя никогда не будет дома!
Неправда, несмотря на нелегальное положение, у меня был дом – с Джеймсом. Я должна найти его и извиниться. Меня уже тошнит от лжи и тайн. Мы можем уйти от мятежников навсегда и жить вдвоем, как нам захочется. Я встала, готовая идти к Джеймсу и обсудить план побега, но доктор поймал меня за руку.
– Слоун, мне нужна эта таблетка. – Пальцы Причарда тисками сжали запястье. – Нельзя допустить, чтобы Программа добралась до нее первой.
Щеки начали гореть. Я не сразу нашлась с ответом.
– У меня ее нет, – как можно спокойнее сказала я, оглянувшись через плечо. Программа ищет Панацею, вот и все. Причард по-прежнему на них работает.
– Но ты знаешь, у кого она? – спросил он.
– Нет.
Причард испытующе смотрел на меня, стараясь понять, лгу я или нет.
– Слоун, – начал он снова. – Эта таблетка…
– Я поняла, – перебила я. – Ключ к спасению мира. Ничем не могу помочь.
Он отпустил мою руку, пытаясь справиться с собой.
– Послушай, – заговорил он мягче. – Я понимаю, ты сердита, но у нас общая цель. Вас ищет Программа. Ты и твои друзья беглецы, значит, мои союзники. Я рассказал тебе свой план, рискуя жизнью. Доверься мне, Слоун. У тебя ведь ничего не осталось.
– Может, вы и правы, – меня обуяла решимость найти Джеймса, – но я еще жива, Артур. И пока я жива, я не забуду, что вы с нами сделали.
И не успел он меня снова остановить, я распахнула дверь, помахав Причарду на прощание.
Стоявший в коридоре Релм посмотрел на меня, на доктора и встал рядом, готовый защитить, если надо. С тяжелым вздохом Артур Причард поднялся. У него был вид человека, утратившего последнюю надежду, но я ему не верила. Нельзя доверять создателю Программы.
– Приятно было лично с тобой познакомиться, Слоун, – сказал он. – Передавай привет Джеймсу.
По спине пробежал холодок. В медкарте Джеймса указано, что Причарда приглашали для консультации. Он знает Джеймса. Он с ним это сделал. Резко отвернувшись, я пошла по коридору с намерением найти Джеймса и предупредить.
– Джеймс! – закричала я, спускаясь по лестнице. Навстречу мне поднимался Кас с напряженным лицом.
– Слоун… – страдальчески начал он. Оттолкнув его, я пробежала мимо, продолжая звать Джеймса.
Ну где же он?
– Слоун, – повторил Кас. По голосу я поняла – что-то случилось. Я остановилась на нижней ступеньке. Кас беспомощно развел руками, и стены надвинулись на меня, угрожая сомкнуться над головой. – Слоун, Джеймс уехал. Взял ключи и увел «Эскалейд», пока Артур с нами говорил. Он сказал… – Кас поднял взгляд на Релма, который кивнул – продолжай, мол, – …что больше никому не может доверять.
Попятившись, я схватилась за стену. Нога соскользнула с последней ступеньки. Джеймс от меня ушел. Боже мой, Джеймс исчез…
Глава 3
Я была словно в тумане, когда Причард сошел вниз. О Джеймсе он не говорил, хотя наверняка слышал слова Каса: видимо, увидел мое лицо. Когда закрылась входная дверь, я медленно побрела наверх. От шока я не могла даже плакать.
На столе лежала папка – Джеймс ее не взял. Хорошо бы прочесть собственное досье, узнать о брате, друзьях, правду о Джеймсе. Действительно ли он лгал, чтобы защитить меня? Любила ли я его? Сейчас я его люблю, но я же не побежала за ним. Я позволила ему уйти.
Я легла на кровать и сложила руки на груди, как в гробу. Мертвая и уже начавшая разлагаться. Мне не хватало отца. Я отчетливо помнила, как он покупал нам мороженое, но период до и после смерти брата просто изъят. Как это пережил отец? Что он делал, когда меня забирали в Программу? Пытался остановить хендлеров? Любил ли он меня теперь такую, побывавшую в Программе?
Мысли начали путаться. Я повернулась на бок, зарывшись щекой в подушку. Мне не хватало Джеймса, дома, не хватало воспоминаний, которых у меня уже нет. Как здесь пусто… И я пуста…
В дверях появился Кас с жалостливым лицом.
– Принести тебе чего-нибудь? – спросил он. – Мы немного боимся за тебя.
Наверное, Релм послал его проверить, не свихнулась ли я по ходу дела. Сейчас неподходящий момент признаваться мне в любви и пытаться воспользоваться ситуацией – даже Релм это понимал. Но я не желаю, чтобы меня жалели. Я не беспомощна. Я еще могу бороться.
– Со мной все в порядке, – сказала я Касу, решив разом прекратить его стенания. – Мне лишь нужно временно перестать чувствовать. Разве это не цель Программы?
– Иисусе, Слоун! – Кас шагнул в комнату. – Ты что-то не то говоришь.
Но я вскочила и прошла мимо Каса, прежде чем он успел толком поволноваться. На минуту мне стало лучше. В груди пусто, но боль притупилась. Однако временное облегчение сразу ушло, когда в кухне я увидела Релма, поедающего лапшу быстрого приготовления. Даллас сидела сзади, взглядом пепеля его затылок и накручивая макаронины на вилку.
– Осталось что-нибудь поесть? – спросила я. Даллас удивленно изогнула бровь, а Релм был просто поражен, что я так скоро вышла из спальни. Кас наполнил мне тарелку и переставил на обеденный стол у свободного стула, осторожно на меня посматривая. Я отправила в рот безвкусную, клейкую массу. Ничего, сейчас главное – выжить.
Я не могла заставить себя смотреть на Релма. Это из-за него Джеймс ушел. Релм мне лгал – он с самого начала все помнил. Однако тут что-то не так. Сколько раз он побывал в Программе? Как он может по-прежнему все помнить? Подозрения не давали мне покоя, но едва я подняла голову, как Даллас с ненавистью произнесла:
– Значит, он от тебя ушел?
С тем же успехом она могла ударить меня в лицо. На глазах выступили слезы. Я сжала вилку так, что металл впился в кожу.
– Не надо, – пробормотала я, положив вилку. Релм продолжал жевать.
– Чего не надо? – невинно переспросила Даллас. – Я поддерживаю разговор за обеденным столом.
– Он вернется, – вмешался Кас. – Не обращай внимания на Даллас, она нарочно ведет себя как дрянь. Мы знаем, что Джеймс вернется.
– Заткнись, Кас, – насмешливо бросила Даллас. – Ты не знаешь, о чем болтаешь. К тому же мы здесь не останемся. Панацея у Слоун и с самого начала была у нее.
Глаза Каса округлились, а рот приоткрылся, будто он получил под дых. Мой взгляд метнулся к Релму – я спохватилась, что Панацея не у меня, а у Джеймса. Боже мой, Джеймс положил ее в карман. Теперь он один, без меня. Неужели он ее примет?
– Нельзя уезжать, – взволнованно сказала я Релму. – Надо дождаться Джеймса.
Релм, шумно вздохнув, отодвинул тарелку.
– Слоун, твоя личная жизнь волнует нас меньше всего. Извини, но мы уедем отсюда, как только стемнеет.
– Я без Джеймса не поеду.
– Тогда я тебя за шкирку вытащу! – повысил голос Релм. – В отличие от твоего бойфренда, я не боюсь делать то, что нужно. Мы не станем рисковать Панацеей из-за истерики Джеймса!
Я ударила ладонью по столу, отчего задребезжали вилки в тарелках.
– Прекрати, – прошипела я, – прекрати вечно пытаться нас поссорить. У тебя ничего не получится, какие бы причины ты ни выдумывал!
Релм вскочил, схватил стул и ударил им об пол. На щеках отчетливо розовели пятна, и вид у него был совершенно безумный.
– Он тебя бросил! – заорал он.
– Как и ты!
Но удар был нанесен, да еще в самое больное место. Я схватила свою тарелку и запустила ею в стену, отчего осколки и мокрая лапша разлетелись по кухне. Как мне все надоело! Если Релм ищет драки, будет ему драка!
Кас чертыхнулся себе под нос и встал из-за стола.
– С меня хватит, – презрительно бросил он. – Можете хоть поубивать друг друга.
Он оглянулся на Даллас, жестом пригласив ее с собой.
Даллас фыркнула, отправила в рот порцию холодной лапши и бросила звякнувшую вилку в тарелку.
– Поцелуйтесь и помиритесь, детки, – произнесла она. – Иначе долгая поездка станет еще длиннее.
Они вышли. Релм смотрел на меня.
– Ты ведешь себя просто отвратительно, – сказала я. – Знаешь, каково мне, и все равно гадишь. Что ты за человек? – Мою ярость подогревала глубокая обида на Релма, которую я сама не до конца понимала. Или не помнила?
– Если ты ждешь, что я подскажу, как тебе помириться с Джеймсом, – не дождешься.
– Я… Мне казалось, ты мой друг, и вот до чего дошло. – Я показала на хаос в кухне. Если кто и создает проблемы, то это Релм.
– Друг? – снисходительно засмеялся Релм. – Конечно, я твой друг, Слоун. Говоря начистоту, я просто не хочу, чтобы Джеймс выиграл. После выхода из Программы ты могла зажить по-новому, стать счастливой! Но ты вернулась к нему, и посмотри, что вышло! У тебя ничего нет. И никого. – Глаза Релма стали тоскливыми. – Сколько времени пройдет, прежде чем ты снова заболеешь? Симптомы уже появились?
У меня вытянулось лицо. Свои симптомы я знала – мрачные мысли, стремление уединяться. Болезнь зреет во мне, ждет своего часа. Релм с трудом сглотнул, угадав правду по моей реакции.
– Я тебя не отпущу, – прошептал он. – Я убью его, если придется.
– Я предпочту умереть.
Он отвернулся:
– Этого я и боюсь.
Секунду он молчал, ссутулившись. Разом обессилев, я присела, слишком уставшая, чтобы ссориться или извиняться.
– И что теперь делать?
– Надо уехать, – сказал Релм. – Пока не вернулись доктор, Программа, черт с дьяволом… Уехать навсегда.
До меня начало доходить:
– Как, вдвоем?
– Да, только ты и я.
Он меня не слушал. Ни о Джеймсе, ни о моих желаниях.