Не раз налетали огромные черные птицы. Томас видел, как мрачнеет Олег, а руки с быстротой молнии мечут стрелы. Две-три птицы страшно вскрикивали, пронзенные стрелами, их уносило ветром далеко в сторону, Томас не видел даже, куда упадут, остальные поспешно улетали. Судя по суровому лику калики, тот уже с ними встречался и считает очень опасными.
Дважды проехали мимо сел, что превратили себя в настоящие крепости: огороженные высокими частоколами, с ловчими ямами у ворот, сторожевыми вышками. Томас всякий раз одобрительно замечал высокие шпили церквей, основу и опору духовного мира человека, Олег обронил несколько слов о великой дури человека, что, несмотря ни на что, остается на месте и отстаивает свою землю, хотя все вокруг уже убежали, спасая шкуры.
— Это мужество, а не дурь, — возразил Томас.
— А чем разнятся? Трус выживает чаще, чем отважный...
— Отважный получает больше, — отрезал Томас. — И от людей, и от Господа Бога. Иначе отвага давно бы вывелась, а трусы заполонили бы землю!
— Гм, — произнес Олег задумчиво, — так и должно быть, судя по логике. Но почему не так? Где ошибка в логике?
Он попытался впасть в задумчивость, но издали донеслись приглушенные расстоянием и небольшой рощей крики, испуганное конское ржание, даже вроде бы характерный звон металла. Олег вскинул голову, прислушался.
— Это не наше дело, — сказал он трезво.
— В этом мире, — воскликнул Томас, — все — наше!
Он повернул коня, пришпорил, Олег ругнулся, когда рыцарь пригнулся к конской гриве и выставил перед собой копье, на ходу опуская забрало.
— Вот дурак, — проговорил Олег раздраженно. — Что за мир наступил...
Он вздохнул, взял в руки лук и, управляя конем ногами, пустил его вслед за рыцарем. Роща ушла в сторону, на широкой дороге группа вооруженных людей атаковала торговый караван. Охрана защищалась отчаянно, даже купцы, судя по всему, сражаются наравне с охранниками, однако нападающих втрое больше, да и место выбрали очень удачное...
Мало кто заметил налетающего, как буря, огромного рыцаря на страшном храпящем коне. Томас выкрикнул боевой клич, копье вонзилось в грудь самого крупного из нападающих, он единственный в добротных доспехах, тут же выпустил древко с нанизанным, как жук на булавку, противником, в руке блеснул меч, яркое сияние ударило по глазам нападающих.
Он выкрикивал боевой клич и рубил, рубил, рубил. Нападающие опомнились и бросились скопом, но тут же начали падать, сраженные бьющими наповал стрелами. Охранники и купцы перешли в нападение, разбойники дрогнули и бросились бежать. Томас тут же повернул коня, меч в его вскинутой длани блистает так же грозно.
— Остановитесь, трусы!.. Сражайтесь!
Но оставшиеся пятеро улепетывали во все лопатки, двое — на конях, в том числе вожак, одетый наиболее богато, Томас все время старался добраться до него, но тот в схватку почти не влезал, командовал со стороны. Сейчас вожак пригнулся и уходил с такой скоростью, что Томас застонал в бессильном бешенстве.
За спиной застучали копыта. Трижды просвистели стрелы, трое упали мордами вниз в дорожную пыль. Один скакнул в кусты, а вожак все настегивал коня. Томас начал отставать, уже собирался остановиться и повернуть обратно, как снова опасно близко к уху просвистела стрела. Вожак подпрыгнул, выпустил поводья, конь дернулся, всадник вылетел из седла.
Освобожденный конь унесся, Томас начал замедлять бег коня, человек с неожиданной легкостью подхватился, стрела торчит в плече, из-за чего выронил повод, бросился в сторону леса.
— Стой! — заорал Томас люто. — Стой, сволочь!.. От меня не уйдешь!
Его конь настигал бегущего с каждым скоком, Томас со злорадством начал поднимать меч, а беглец, слыша настигающий грохот копыт, в бессилии остановился, повернулся, прислонившись спиной к толстому стволу дерева, слишком далеко отдалившегося от леса.
Грудь беглеца бурно вздымалась, Томас засмотрелся на нее с растущим подозрением, поднял взгляд на округлый шлем, из-под него выбиваются слишком длинные пепельные волосы, сказал резко:
— А ну сними шлем!
Беглец безропотно поднял руку, на плечи освобождение обрушился целый водопад кудрей пепельного цвета. Ресницы беглеца длинные и загнутые, глаза крупные, а губы сочные и разогретые бегом так, что вот-вот лопнут от прилива крови. Яркий румянец полыхает на обеих щеках, нежная кожа вспыхивает, словно искорками.
— Так... — произнес Томас растерянно, — это что же... Женщина руководит грабителями?
Она надменно выпрямилась и ухитрилась оглядеть его сверху, как человек смотрит на ползающего у его ног жука.
— Это не грабители, — ответила она ясным, хоть и прерывающимся от бега голосом, — а мои люди... Меня зовут Каймира Блистательная, я дочь барона Рэд Лайка.
Томас промямлил совсем уж потерянно:
— Простите, леди... Но почему вы напали на купцов?
— Это наши земли, — ответила она дерзко. — Мы вольны на своих землях творить все, что изволим. Эти купцы не заплатили за топтание земли нашей... Вернее, заплатили по прошлым нормам, а мы изволили с сегодняшнего дня их изменить! А ты, дерзкий, осмелившийся напасть на моих людей и погубивший их, будешь держать ответ перед бароном Рэд Лайком, у которого я — единственная дочь и наследница!
Подъехал Олег, он с любопытством рассматривал баронессу-разбойницу, но держится, как заметил Томас, настороже, а лук из рук не выпустил.
— И что же, — спросил Олег, — теперь мы уже враги?
Она злобно сверкнула глазами, красивыми, но злыми, как у рассерженной рыси.
— А ты, слуга, посмевший стрелять в моих людей на моей же земле? Ты будешь повешен!.. Нет, тебя казнят медленно и мучительно!
Томас сказал осторожно:
— Леди, тут недоразумение. Мы просто ехали мимо, услышали крики, а мой долг как рыцаря всегда приходить на помощь обижаемым.
Она перевела дыхание, сказала уже не так злобно:
— Ладно, ваши извинения могут быть приняты... при особых обстоятельствах. Но ваш слуга должен быть казнен!
— Он только выполнял мои приказы, — возразил Томас. — Как всякий оруженосец, он должен сражаться рядом с господином...
Руки Олега вдруг дернулись, щелкнула тетива. В придорожных кустах раздался вскрик, затрещали кусты, видно было, как, ломая кусты, повалилось грузное тело. Томас остался перед замершей в замешательстве женщиной, Олег соскочил с коня, быстро нырнул в кусты, а через минуту вернулся, держа в руках тяжелый арбалет со взведенной тетивой.
— Хорош, — сказал он деловито. — Посмотри, какая струна!.. Этот стоит трех твоих коней. А болт, смотри на болт!.. Твои доспехи прошибет, как лист лопуха.
Томас перевел взгляд на женщину, она побледнела и закусила губу. Олег встал перед нею и навел на нее арбалет.
— Леди, — сказал он мирно, — вы в самом деле дочь барона Рэд Лайка? Кто там прятался?
— Мой слуга Кадавр! — отрезала она. — Да, я дочь Рэд Лайка!..
— Единственная?
— Да! — выпалила она. — И отец за меня вам головы снимет!
Олег положил палец на спусковой крючок, хмурый взгляд его зеленых глаз встретился с ее глазами, яркими, сверкающими, как утренние звезды.
— Плохо он вас воспитал, — произнес он обрекающее. — За что будет наказан и сам.
Томас спросил обеспокоенно:
— Олег, Олег... Не станешь же ты стрелять в женщину?
Ее прекрасное лицо полыхало гневом, дивные глаза расширились в презрении.
— Он только пугает, — выкрикнула она бесстрашно, — он не посмеет...
— Мне все дозволено, — ответил Олег хмуро.
Сухо щелкнуло, от сильной отдачи руки с арбалетом вздрогнули. Толстый металлический болт ударил ей в ложбинку между грудями, разорвал плоть. Баронетка отшатнулась, рот ее открылся, мгновение пыталась поверить в невероятное, затем пронзительно вскрикнула. Стальной прут раздробил кости грудной клетки, разорвал сердце и, перебив позвоночный столб, пригвоздил не защищенное доспехами тело к стволу.
Под непонимающим взглядом Томаса она дернулась, но железный штырь держит прочно, тело обвисло, однако продолжала смотреть на Олега полным ненависти и непомерного изумления взглядом.
Томас ахнул, перевел взгляд на женщину, снова на Олега. Сглотнул все слова, что рвутся наружу, теперь уже бесполезные, после паузы спросил хриплым голосом:
— А это как... когда все дозволено?
Олег помолчал, не отрывая взгляда от умирающей женщины. В глазах отшельника рыцарь увидел темную боль и вселенскую растерянность.
— Тебе лучше не знать, — ответил он глухо. — Ты счастлив, идешь по узкому коридору.
Томас нахмурился такой похвале, лучше бы плюнул в рожу, пойми этих язычников, снова посмотрел на женщину, глаза начали мутнеть, но она продолжала смотреть ненавидяще, с вызовом.
— Господи, отпусти ей грехи, — взмолился Томас. — Ибо не ведала, что творила, как все женщины. Сказано, дуры, а с дур какой спрос?
— Да еще и красивая, — поддакнул Олег. — Не дергайся, простит. Он всегда прощает. Возьми арбалет, в твоем мешке места больше. Пригодится.
Томас оглянулся еще пару раз, хотел было слезть и закрыть ей глаза, потом подумал, что вороны все равно выклюют, им тонкие веки не помеха, да и слезать с коня, потом снова залезать, ладно, принял арбалет и, уложив в мешок, пустил коня вслед за отъезжающим Олегом.
— Ты прав, арбалет просто чудо.
ГЛАВА 10
Дорога пошла с холмов, далеко впереди на горизонте медленно поднимается белокаменный город с красными черепичными крышами. Очень уютно устроился в зеленой долине, мирный и процветающий, хотя благоразумно вдвинулся в излучину широкой реки, чтобы та защищала с трех сторон, а с четвертой — высокая каменная стена и две сторожевые башни по обе стороны широких ворот.
Кони, чуя отдых, пошли галопом, город с готовностью ринулся навстречу. Ворота, как обратил внимание Томас, распахнуты, стражей нет, а по ту сторону городской стены вздымается цветной базар, множество лавок с товарами, склады, конюшни, оружейные. Булочные, а также кабаки для тех, кто спешит расстаться с вырученными деньгами.