— Кто этот воин? — глухо спросил троянец. — С кем Антифот предлагает сражаться сильнейшему из египтян?
— Это его племянник, — ответил фараон. — Сын его старшей сестры и... не хочу показаться тебе безумцем, верящим в нелепые сказки, но эта сказка имеет слишком много подтверждений. Словом, все лестригоны уверены, что этот воин родился от демона. Его зовут Каррик, и он чересчур мало похож на человека, чтобы можно было полностью не верить в эту легенду.
— Мало похож на человека? — воскликнул Гектор. — И что же в нём настолько отличается? У него растут рога, он умеет летать? Или, может, у него есть вторая голова про запас, на случай, если ему снесут первую?
— Не смейся, царь! Никто из видевших Каррика не смеялся... Мне о нём рассказали так: это великан, примерно на голову выше тебя, с торсом гигантским и мощным, с ногами, подобными столбам, и руками, которыми он легко вырывает из земли взрослую пальму. У него глаза жёлтые, как у леопарда, они горят в темноте, а зубы во рту остроконечные, тоже как у хищного зверя. При этом он в совершенстве владеет любым оружием, но и без оружия, одним ударом кулака, может убить быка, а не только человека. Допускаю, что часть этих впечатлений навеяна страхом, и что описание немного преувеличивает истину, однако от этого не легче. Каррик одержим желанием убивать, по сравнению с ним все остальные лестригоны — кроткие дети! Мне сказали, что когда разбойники ни с кем не воюют, он требует время от времени выставлять ему двух-трёх своих воинов для поединка и тут же их приканчивает.
— Ого! — Гектор рассмеялся. — Ну, так я понимаю Антифота — он скорее всего хотел бы, чтобы кто-нибудь справился с его племянничком: учитывая малочисленность лестригонов, этот ублюдок может их всех истребить... И, самое главное — рядом с таким полупомешанным убийцей царь едва ли может чувствовать себя в безопасности. Описание Каррика и вправду внушает трепет, хотя, сказать по чести, убить кулаком быка могу и я, если сильно разозлюсь! А что-нибудь ещё отличает это чудище от людей? Ну, кроме светящихся глаз (если это правда!), крокодильих зубов и роста? Что-нибудь, что бы явно подтверждало его родство с демоном?
Рамзес тихо выругался, но его брань не имела связи с разговором. Тут же стало ясно, что случилось: из-за полога шатра вылетела и шлёпнулась на землю раздавленная многоножка.
— Заползают среда бела дня! — зло произнёс фараон. — В этих влажных местах их полно... И кусаются не хуже скорпионов, только что их яд не так смертоносен. Нет, не смотри с такой тревогой, Гектор: она не успела меня укусить, а если бы и цапнула — в моей дорожной аптечке всегда есть набор противоядий[5]. Ты спрашиваешь, чем он отличается... Хм! О нём говорят, что его нельзя убить, то есть что человек не может убить его, не улыбайся, я сам в это не очень верю.
— Я просто вспомнил ахейскую легенду о неуязвимости Ахилла! — воскликнул царь Трои.
— Я слыхал о ней. Но о Каррике говорят, что его может убить только человек, который побывал в Царстве мёртвых и вернулся оттуда. Так нагадали колдуны лестригонов.
— Вот оно что! Я так и думал, Великий Дом! Снова всё сходится на моём брате. Но почему Ахилл должен рисковать жизнью ради спасения твоего царства? Почему именно он?
— Потому, что, кроме него, ни у кого нет надежды убить Каррика, — спокойно ответил Рамзес. — Ты сам это знаешь. Но, между прочим, я ведь не знал наверняка, правда ли то, что мне о нём говорили: правда ли, что Ахилл был убит под Троей и его вернуло к жизни какое-то загадочное средство. Сейчас ты это подтвердил, Гектор. Не смотри так... Я же не прошу Ахилла соглашаться. И тебя не прошу — вы можете уехать, вас никто не станет удерживать. Свои долги ты мне уплатил, выиграв ливийский поход, а твой брат ничего мне не должен. Да, мне нужна помощь, но вы сами будете решать, оказать ли её мне.
Что-то резко скрипнуло, как будто троянец с размаху упал на свой стул. Послышался глухой смешок:
— Ты хитёр, фараон! Ты прекрасно понимаешь, что именно так можешь добиться своего. Именно рассчитывая на мой свободный выбор, на благородство, а не на зависимость.
— Само собою, — подтвердил Рамзес. — Само собою. Я знаю тебя, царь Трои, великий Гектор! И у меня есть ещё одно средство сделать твой выбор удачным для меня. Я знаю, где твои жена и сын.
Услыхав это, Авлона, при всей своей выдержке, едва не вскрикнула. У Гектора не было особенной причины сдерживаться, и он вскочил так резко, что его стул опрокинулся и отлетел в сторону.
— Гермес — хранитель тайны[6]! Они живы?! Да?! Скажи!
— По крайней мере, были живы и здоровы год тому назад. Это мне известно наверняка.
Гектор застонал. Если фараон рассчитывал нанести ему удар, то рассчитал точно. Смятение обрушилось на троянца, как водопад, он не успел, да и не мог справиться с этим потрясением.
-— Великий Единственный Бог, благодарю тебя! — прошептал Гектор, и слышно было, с каким трудом он перевёл дыхание. — Я понимаю, Рамзес, что ты назовёшь мне место, где я смогу их найти, только после сражения...
— Это было бы низостью, недостойной моего высокого рода! — почти резко возразил фараон. — Тем, кому я верю, я плачу вперёд. Не так давно мне сообщили, что в Нубии появился какой-то человек. Судя по всему, он данаец[7], и непонятно, как он проник в Нубию, миновав Египет, и как исчез оттуда. Но так или иначе, он разузнавал там о тебе и, видимо, узнал многое. Так вот, он просил всех, с кем говорил, сообщить тебе, если ты где-либо объявишься, что твоя жена Андромаха и твой сын Астианакс живут в Эпире, и что никто не помешает тебе увезти их оттуда.
Когда Авлона умолкла, какое-то время молчали все. Только голоса детей и их смех всё так же доносились с внешней галереи. Гекуба заговорила первой, и всех поразил её голос: в нём не было слышно вообще никаких чувств, словно она запретила себе чувствовать, чтобы сохранить власть над собой.
— Значит, сейчас, сегодня уже всё кончилось? — спросила царица. — Поединок уже совершился? Гектор в письме написал: через три дня, а плыли вы не менее двадцати. Значит, так или иначе, Ахилл уже дрался с Карриком?
— Да, — сказала Авлона. — Он сразу согласился, едва узнал обо всём. Он сказал... я точно помню, как он сказал: «Надо избавлять мир от чудовищ, когда это в нашей власти!» Но и он, и Гектор были уверены, что поединком дело не кончится, что царь лестригонов обманет и при любом исходе нападёт. Об их коварстве знает вся Ойкумена. Фараон Рамзес думал так же. И Гектор назвал единственное их с Ахиллом условие — это чтобы фараон дал пару кораблей с сопровождением и приказал отвезти в Трою Патрокла. Гектор сказал, что не станет им рисковать — сын его брата должен вернуться домой. И мне приказал плыть с ним. Это всё было уже на берегах Зелёного моря, в Египте, в одной из их крепостей, ближайшей к тому месту, где лестригоны обещали высадиться. Как сообщил гонец, они высадились чуть не в тот день, когда Сети привёз нас в походный лагерь фараона. И вот Гектор, Ахилл и царица Пентесилея отправились туда, к месту битвы, оно находилось всего в одном дне пути от крепости, а мы с Патроклом... Мы...
Тут голос юной амазонки впервые дрогнул, она опустила глаза. Видно было, что дрожат и её пальцы.
— Я так просила... — с трудом закончила она, — я так просила их и мою царицу, чтобы мне разрешили остаться! Но они не позволили...
— Ещё бы они отправили малыша с одними египтянами! — воскликнул Деифоб и тут же в смущении покосился на Сети. — Я никого не хотел обидеть, но мальчик царского рода, и... Словом, я волнуюсь и несу какую-то чепуху! Просто Гектор, зная отвагу Авлоны, боялся за неё, вот и всё.
— Перестань, Деифоб! — прервала сына Гекуба. — Не мне и не тебе обсуждать, почему Гектор решил так, а не иначе. Он написал, что сразу после битвы они поплывут в Эпир за Андромахой, а потом, если всё будет хорошо, вернутся домой, вместе с ней и с мальчиком. Плыть до Эпира, если я ничего не путаю, чуть дольше, чем до Трои, а при попутных ветрах можно поспеть и скорее. Значит, они, быть может, уже там или скоро там будут.
— Ты так уверена, мама? Ты уверена, что там, в Египте, всё кончилось благополучно? — не выдержал Троил.
Гекуба резко обернулась к нему:
— Ты сомневаешься в том, что Ахилл победил этого демонова выродка? А я не сомневаюсь! Я ЗНАЮ, что они вернутся! Все слышали? Я это знаю!
Она хотела ещё что-то добавить, и тут её неколебимое мужество иссякло. Царица резко вскочила со своего кресла и, подобрав край платья, почти бегом выскочила из зала. Убежала и Авлона, но не с тем, чтобы догнать царицу — она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил её вдруг покрасневшие глаза.
В этой обстановке Сети, о котором троянцы, потрясённые рассказом юной амазонки, на время забыли, почувствовал себя неловко. Потихоньку, чтобы никто не обратил на него внимания, египтянин поднялся с места и вышел на галерею. К нему тут же, с разбега, подкатился один из малышей и, не сумев остановиться, врезался лбом в его ноги.
— Ой! Полидевк, ты что делаешь? Разве можно так себя вести?!
Молодая женщина в белом с розовой оторочкой хитоне настигла малыша, схватила под мышки и оторвала от колен гостя, которые тот, хохоча, обхватил. Потом подняла голову:
— Прости его, благородный чужеземец! Он ещё совсем мал. И гости у нас в Трое пока не бывают... Полидевку никто не рассказывал, как себя при них вести.
— Он меня ничуть не обидел! — рассмеялся египтянин.
В этот момент они оказались лицом к лицу с девушкой, и Сети почему-то испытал желание отвести глаза: ему редко приходилось видеть у взрослого человека такой простодушный, беззащитно открытый взгляд. Девушке казалось на вид лет двадцать. Круглое милое личико в россыпи золотых веснушек, пушистые волосы, собранные на темени в строгий узел и подхваченные шнуром, трогательные ямочки на щеках, когда она улыбнулась.