— Что? — спросила Светлана Борисовна.
— Всю зиму я буду писать книгу о своей жизни. А следующим летом после вечернего чая буду читать ее вам.
— Отличная идея, — одобрила Светлана Борисовна.
А после ужина, как уж повелось, все собралась в гостиной слушать продолжение «Записок железного гуманоида».
— Следующая глава называется «В изгнании», — начал Цицерон.
— А почему «В изгнании»? — спросил Владислав Валентинович. — Тебя же не изгоняли, ты сам сбежал.
— Так красивее, — ответив Цицерон и продолжил свой рассказ:
— «Дикари, к которым я попал, оказались очень милыми, добродушными людьми. Они не ели себе подобных, не воевали с соседними племенами и даже не играли в азартные игры.
В первый же день я выучил язык аборигенов. Он оказался очень простым, всего пять десятков слов.
Эти симпатичные мирные существа приняли меня как родного и сразу попытались сделать из меня бога. Тогда-то я впервые и понял, чем отличается гомо сапиенс[19] от разумной машины вроде меня. Робот с самого рождения точно знает, что его создал человек, а люди иногда всю жизнь ищут ответ на вопрос, откуда они взялись и зачем пришли в этот мир.
Чтобы не терять времени зря, я начал учить дикарей всему, что успел узнать сам. Всего за месяц мы построили каждой семье по деревянной избе. Потом я научил их делать мебель, и через две недели во всех домах стояли столы, лавки и даже кровати. Затем я научил их лепить глиняную посуду и делать масляные светильники. А когда мы с жителями поселка достраивали ветряную мельницу, появился Майкл Злопыхин. Оказалось, что все это время меня искали и мой бывший хозяин привел с собой с десяток грузовых роботов.
Два дня мои железные собратья безрезультатно бродили по лесу. Роботы окружали меня, загоняли на скалы, ставили хитроумные силки, но каждый раз я разгадывал их план и убегал. Тогда-то я впервые и понял, чего стоят мозги и чем отличается умный железный гуманоид вроде меня от обычного автопогрузчика. Мои преследователи сами попадали в свои же ловушки и ничего не могли со мной поделать. Я же кружил на одном месте и не уходил далеко, потому что к тому времени у меня уже созрел план. В день прилета корабля я собирался тайно проникнуть внутрь и покинуть эту планету. Я еще не знал, куда и зачем полечу, но был уверен, что хуже, чем на заводе, мне нигде не будет. В глубине души я надеялся, что меня возьмет к себе капитан корабля, позволивший пользоваться его библиотекой. Я согласен был выполнять для него любую работу и с нетерпением ждал, когда появится корабль.
Наконец этот день настал. Все утро я морочил голову своим преследователям и увел их так далеко от стартовой площадки, что без посторонней помощи они бы не выбрались и за трое суток. Избавившись от них, я тайной тропой добрался до завода, выждал момент, когда грузчики спустились вниз за следующим контейнером, и начал действовать. Я вытряхнул из одного контейнера слитки, отнес их подальше, а сам забрался внутрь. Потом грузчики закатили меня в грузовой отсек, и вскоре корабль покинул планету, на которой мне пришлось столько пережить.
Мое возвращение на Землю длилось очень долго. К тому времени у меня основательно подсели аккумуляторы, и я опасался, что не смогу самостоятельно сбежать с корабля. Дело в том, что этим кораблем управлял другой капитан, и я не решился показаться ему на глаза. Тогда-то я и понял, что все люди очень разные, и, если ты хочешь нормально жить, надо научиться отличать хороших от плохих. Я понял, что в руках у проходимца ты и сам становишься скверным, а радом с порядочным человеком ты обязательно будешь стараться выглядеть таким же. В конце концов мне все же повезло, и я нашел своего хорошего человека, — Алексей Александрович выкупил меня у Майкла Злопыхина»,
— закончил Цицерон и тут же добавил: — Но это не конец истории, потому что с Алексеем Александровичем мы облетали много планет. Только об этом в следующий раз.
Глава одиннадцатая
В этот знаменательный воскресный день как на заказ небо совершенно очистилось от туч, и над Игнатьевом снова заблистало мягкое августовское солнышко. В сторону юга по небу потянулись огромные стаи перелетных птиц. Они улетали в теплые края и на прощанье громко кричали на своем птичьем языке: «До следующего лета».
С самого утра в Игнатьеве играла музыка, петухи кукарекали торжественно, словно горнисты, коровы мычали по-праздничному душевно, а собаки стояли у своих будок и весело виляли хвостами всем проходящим.
На деревню было любо-дорого посмотреть. Дорожки сияли чистотой, кругом были развешаны разноцветные фонарики, флажки и гирлянды. На каждой калитке висело по табличке: «Приглашаем на пироги», и возле каждого дома обязательно стоял стол с кипящим самоваром и вазами с вареньем. Но до настоящего гулянья было еще далеко, поэтому пирогами и вареньем лакомился только огромный рыжий детина в рваной майке и с перевязанной головой. У каждого дома он останавливался, съедал по паре пирогов, запивал чаем и шел дальше. И везде ему улыбались, говорили всякие приятные вещи и уговаривали съесть еще пирожок и выпить чашку чаю.
— Да, вон вас сколько, а я один, — добродушно отвечал рыжий здоровяк. — Надо же успеть всех уважить.
Настроение у людей было самое что ни на есть карнавальное. Отправляясь в магазин, старушки с авоськами прямо от калиток пускались в пляс. Все работы в садах и огородах были отложены, и только Николай Бабкин со своей кошкой Ксюшей, как всегда, стоял на берегу с удочкой в руке и ловил рыбу. Сегодня Николаю невероятно везло. Клев был таким, что Бабкин не успевал забрасывать удочку. Ерши ему попадались невиданные, величиной с ладонь, плотва — в две ладони, а лещ сел на крючок такой, что Николай целый час не мог вытянуть его на берег. Когда же наконец он подтащил чудо-рыбину к мостику, Бабкин поскользнулся и нечаянно опрокинул ведро с рыбой. Весь улов выплеснулся в реку, Николай бросился поднимать ведро и уронил удочку. В результате лещ от него ушел, а сам рыбачок упал в воду.
— Ну вот, — выбираясь на берег, обиженно проговорил Бабкин. — То не клюет, не клюет, а то хоть из дому не выходи.
А часам к двенадцати в Игнатьево начали съезжаться гости из соседних деревень. Машин было так много, что опоздавшие не могли подъехать к деревне и оставляли свои автомобили за соседним лесом. Прибывшие выходили из машин уже в маскарадных костюмах и, приплясывая, с песнями направлялись к центру Игнатьева, где и должен был состояться праздничный концерт.
Праздник открыл председатель сельсовета Степан Николаевич. Он влез на сцену, пощелкал пальцем по микрофону и обратился ко всем со следующими словами:
— Народ Игнатьева! — весело закричал он. — Доставай из сундуков да комодов маскарадные костюмы! Вылезай из своих комфортабельных двухэтажных нор под ясно солнышко! Пришло время веселиться! Сегодня у нас особый день, который случается только раз в году, — проводы лета! Сегодня не должно быть скучных и печальных, мрачных и озабоченных! Сегодня все должны смеяться до икоты, петь до хрипоты и танцевать до упаду! Итак, праздник начинается!
И тут же еще громче грянула музыка, в воздух полетели кепки, шляпы и панамки. Все, кто стоял на улице, закричали: «Урр-ра!» — а из игнатьевских домов к берегу пошли разодетые и разукрашенные жители деревни.
Когда Алеша начал переодеваться в костюм пирата, в дом вошел Артур Игоревич. Хотя профессор ботаники провел на Земле более двадцати лет, он все же был мимикром, а значит, ему тоже не нужен был маскарадный костюм. Артур Игоревич принял вид Алешиного папы и протянул ему руку.
— Здравствуйте, меня зовут Артур Игоревич, — улыбаясь, представился он.
— Очень рад, — ответил Алексей Александрович, с удивлением разглядывая собственный живой портрет. — Вы, мимикры, самые удивительные существа, каких я только видел во время космических экспедиций.
— Ну естественно, — появившись в дверях гостиной, важно проговорил Фуго. — Вы еще не знаете, на что мы способны. Сегодня на концерте я покажу настоящее представление, мимикриный цирк.
— У вашего дома мне попался какой-то странный человек в черном плаще и черной шляпе, — сказал Артур Игоревич. — Он спросил меня, правда ли, что инопланетяне уехали в Саратовскую область?
— Это любители фантастики, — рассмеялся Алеша.
— Совсем замучили, — покачал головой Алексей Александрович. — Пришлось наврать им.
— А я пошутил, что сегодня на маскараде будет много инопланетян, — сказал Артур Игоревич.
— Зря, — сказал Алешин папа. — Эти любители фантастики совершенно ненормальные, всему верят.
Напоив гостя чаем, все отправились на улицу, где уже вовсю гулял народ в маскарадных костюмах. На берегу в разных местах образовалось несколько самодеятельных оркестров, которые соревновались между собой в громкости. У аттракционов толпилась молодежь, желающая выиграть приз. И уже несколько мальчишек взбирались вверх по гладким столбам, чтобы добраться до большой коробки, перевязанной лентами. Что было в этих коробках, знал один председатель сельсовета Степан Николаевич и его секретарь Ольга Петровна.
Люди все прибывали и прибывали. По подвесному мосту беспрерывным потоком шли Кощеи Бессмертные и Бабы Яги, упыри и вурдалаки, Аленушки и Дюймовочки, рыцари в тяжелых доспехах и прекрасные дамы в пышных средневековых одеяниях. И между всей этой сказочной братией носились маленькие ангелочки с белыми крылышками за спиной.
Пиратов было так много, что им понадобилась бы целая морская флотилия, а разбойники заполонили бы собой все близлежащие леса. Не меньше двух десятков старушек переоделись милиционерами, и столько же милиционеров надели костюмы матрешек. На праздник пожаловали даже больные тучковской психиатрической больницы в полном составе. Их можно было узнать по белым халатам и таким же шапочкам с красным крестом. Все они нарядились докторами Айболитами, и только главный врач больницы смастерил себе костюм императора Наполеона.