— Не знаю. Думай, стажёр. У всех — туристические экскурсии. Ты на такой был?
— Конечно! В школе. Здорово было! Джунгли, тахорги, ракопауки… Нас там ещё и с настоящих ружей стрелять учили. Если б было больше шестнадцати лет, так дали бы с собой…
— Оружие! — это они сказали одновременно.
— Оружие? — Сабина с сомнением покачала головой, — Много же понадобится ружей, чтобы Землю захватить. Где их «мечи тяжкие»?
— «Тьма»!
— Что?
Петя сбивчиво обрисовал ситуацию.
— Не заблокировал последний? Действуй, стажёр!
Облившись холодным потом Ангелов вошёл в систему «Йормала» и опешил — на все корабли рассылались сигналы запуска. И рассылались не с адреса Совета. Терминал, с которого шли команды, принадлежал Институту Экспериментальной Истории. Пете стало страшно. Он вдруг представил себе неизвестных сумасшедших, вооружённых звездолётами «Тьма». Потом от сердца отлегло.
— Доступ-код я-таки сменил, а сейчас мы его заблокируем… — и осёкся. На экране возникло сообщение: ««Тьма-49» — введён мастер-код». И через секунду: ««Тьма-49» — активирован». Сабина среагировала мгновенно:
— В Мирза-Чарле. И без нуль-Т — мы в розыске.
…На берегу озера обнаружился очень древний флаер. Хозяин собирал малину где-то неподалёку.
Без малейших колебаний Сабина прыгнула в кабину.
— Но это же чужое… — промямлил Петя.
Сабина недоуменно подняла глаза.
…— Странники — вздор, молодой человек, — безапелляционно заявил доктор Бромберг, — вот где главная опасность!
Минное поле уже кончилось, и они шли мимо древних бетонных корпусов, тускло серебрившихся в лунном свете.
— Считалось, что они, — кивок в сторону корпусов, — делают историю. Автомобиль, спутник, компьютер, Интернет…, — (Услышав этот парад архаизмов, Антон улыбнулся), — а потом в один прекрасный день весь Интернет парализует неизвестный вирус.
— Гм?
— Ах да, это — терминология децентрализованных кибернетических сетей. И тогда они решают запустить вот это, — ещё кивок, — и, в качестве первой задачи дать ему разобраться с вирусом. Безответственность наказуема, но такой судьбы они всё равно не заслужили. …Да, молодой человек, знаете, каково это — автоматический штурмовой мини-танк Т-1 в машинном зале? Со всеми своими спаренными пулемётами… А если их — сотни?.. А в зале — лучшие умы тогдашней кибернетики? Всего четыре минуты, но к концу в живых оставались только Камилл — знаете Камилла? — ответ его, похоже, не интересовал, — да один мальчишка. И они-то смогли прекратить это безобразие. Но оно прорвалось в Интернет. И ещё полгода шло физическое уничтожение компьютерных сетей. Что тогда творилось! Что там сожжение Александрийской библиотеки — по сравнению с гибелью Интернета. Погибал целый мир! Йоттабайты уникальнейшей информации — данные, тексты, фильмы, дневники… Семьдесят лет трудов человечества пошли прахом! Огнемётчики, говорят, плакали! А всё-таки, я думаю, это было к лучшему. Децентрализованные системы запрещены, в фундамент БВИ вмуровано сто тонн старого доброго тротила. Да, похмелье было жуткое — но человечество, похоже, вернулось-таки в реальный мир. Мне кажется, что если б не это — мы всё ещё не добрались бы до звёзд. Сидели бы до сих пор перед очередной версией «Окон» и игрались, игрались, игрались…
Он замолчал. Руди огляделся по сторонам. Они шли по широкой улице, мощённой потрескавшимися бетонными плитами. В зазоры между ними пучками лезла буйная поросль. По обоим сторонам тянулись всё те же типовые корпуса. Толстые стены — сплошь в характерных выщерблинах. Оконные проёмы вообще напоминали пористую губку. Дорогу перебежал хорёк. Замер, покосился на невиданных пришельцев и побежал дальше — по своим делам. Где-то высоко в листве защёлкала птица.
— Not one would mind, neither bird, nor tree
If mankind perished utterly;
And Spring herself, when she woke at dawn
Would scarcely know, that we were gone?…, [3]
— задумчиво пробормотал доктор Бромберг и уже обычным свои скрипучим голосом продолжил, — Кстати, молодой человек, обратите внимание. Лёгким пинком он опрокинул лежавший посреди дороги пластиковый ящичек. Оттуда выкатилось что-то круглое, ребристое.
— Граната Ф-1. На Балканах мы называли их «Старыми черепахами». Полвека — а в масле, как новенькая. Вот как умели делать в старину.
Руди подобрал артефакт — не забыть передать Джереми для музея. Бромберг усмехнулся, потом прислушался к едва слышному писку и полез в карман. Пищала небольшая коробочка.
— Вот, извольте, ещё пример. Сталкерский антиполицай. Как склепал его Джеки-Инженер в восемьдесять восьмом, так сорок лет с лишним лет и пашет… А где теперь сам Джеки? — Бромберг ещё раз усмехнулся и нажал на кнопочку. Коробочка заговорила: «…ского Руди, Сабину Крюгер, Джереми Тафната и Петра Ангелова — задержать. Представляют особую опасность. Повторяю: всем постам Аварийной службы…»
Бромберг саркастически поднял бровь.
— Ну, так кто и кого должен задерживать? Ладно… Пойдёмте, Руди, пойдёмте… За минные поля они не заходят.
Некоторое время висело тяжелое молчание, нарушаемое равномерным хрустом стекла под подошвами. Наконец, Бромберг не выдержал:
— Вот вам и ещё один заброшенный полигон человеческой безответственности. Как Эйномия — для релятивистов, Радуга — для нуль-физиков и Арканар для историков, социологов и экономистов. И всюду это равнодушие. Не думаю, чтобы судьба арканарцев волновала историков больше, чем судьба местных землероек — нулевиков Радуги. Лес рубят — щепки летят, а цель оправдывает средства.
А между тем эксперименты продолжаются — но уже над всеми нами — Арканар больше не замкнутая система. А Земля всего лишь сторона в феодальной вой… — безо всякого предупреждения он резко ударил Антона в голень. То есть собрался ударить — защитный рефлекс сработал мгновенно, Руди поставил блок и едва успел остановить собственный рубящий удар у самого горла доктора.
— Dumkopf! Мина! — прохрипел Бромберг, — и не наша, между прочим.
— А чья?
— Их, — последний кивок в сторону корпусов.
— Прошу прощения…
— Бывают…ошибки, — и, потирая шею, как ни в чём не бывало продолжил, — вернёмся к нашим баранам. Слышали ли вы о Последнем Доводе Земли?
— Это что?
— Вы про Ламондуа слышали?
— Разумеется. Создатель Нуль-Т.
— А про Гофмана, Маляева?
— Исследователи Волны? — с сомнением предположил Руди.
— Исследователи… Гофман покончил с собой, поняв, что они натворили. Маляев довёл его работу до завершения. Отец нуль-бомбы.
— Это же фантастика!
— Может и так… А, кстати, вот мы и дошли до мест обитаемых. Тут тоже мины, но уже наши. Если вам от того легче.
В кармане у Руди запищал видеофон. Он выслушал сообщение, стремительно мрачнея, размахнулся и зашвырнул видеофон куда-то в середину минного поля.
— Скажите, а кому вы ещё рассказывали про нуль-бомбу?
— Симонову, Александру Васильевичу.
Антон задумался. Мысль, пришедшая ему в голову, была абсолютно дикой. Дядя Саша… нет, не могло быть… Но — непрерывные провалы наблюдателей в Арканаре? Что могут сделать с человеком пятнадцать лет существования в шкуре феодального хищника? Безнаказанности? Ничем не ограниченной власти? В какой момент коммунар становится экспонатом музея? Но — дядя Саша? Наставник? Но — Сабина? Сдал же он эсторцам Сабину?
Решение было принято.
— Размышляете? — Поинтересовался Бромберг, — А как вы собираетесь выбираться? Если на Нуль-Т — так угодите точнёхонько в СГБ. Или вам туда и надо?
Антон промолчал.
— Ладно, Руди, чёрт с вами! Могу предложить свою нуль-камеру. Нерегистрированную.
Сотрудник СГБ хотел что-то сказать, потом махнул рукой.
— Спасибо, доктор Бромберг!
— Не за что, молодой человек.
…Заседание решили устроить за закрытыми дверями, в кабинете Симонова. В некотором роде кабинет этот тоже был музеем — на стенах висели щиты и холсты самого Катэ, а за стеклянной витриной — особо ценный экспонат — фамильный меч донов Кси.
Дон Кондор собрал у себя людей, которым мог доверять безоговорочно. Учеников.
Стелла и Слава Цюрупа — с ещё мокрыми волосами — их выдернули с Гавайев, прямо посреди медового месяца. Удивительно красивая пара. Наблюдатели нового поколения, из тех, кого готовили для полномасштабного вмешательства.
Казимир Сташевский. Именно ему пришлось разгребать кровавый бардак в Арканаре. Бок о бок с Аратой, доном Кси и Пэртой Позвоночником, он участвовал в штурме Бау. Тогда им удалось подготовить великолепную дисциплинированную армию. Продумано было, казалось, решительно всё. Кто мог знать, что барон со всей дружиной окажется в замке? Кто, в каком бреду, мог предполагать, что со стен их встретят плотным огнём артиллерии? Изобретение пороха — важнейшая веха в развитии любой цивилизации. За ним следует кризис такого масштаба, что любой историк дал бы себя четвертовать — за одну лишь возможность наблюдать его. В другое время дон Кондор бросил бы все дела, чтобы лично присутствовать при этом событии. Но в случае Арканара он едва удержался, чтоб не объявить мерзавца-изобретателя в listedandwanted[4]
Святой Орден тогда всё-таки вернул себе над большей частью Арканара.
Барона Пампа окопался в Бау и совершил массу подвигов на партизанской войне, что впрочем, особого значения не имело.
Программа «Рог Изобилия» могла продолжаться. Но цена была заплачена страшная. Погибли почти все. Самого Казимира едва успела эвакуировать аварийная команда. Лицо, снесённое напрочь баронской булавой, пришлось собирать по голограммам. От жутких травм произошла полная регрессия биоблокады, случай вообще беспрецедентный. Врачи только руками разводили. Потом Казимира пришлось заново учить всему — часы гипноиндукции. Но ведь не сдался человек, как некоторые! Снова вернулся к любимому делу. Зато дон Рэба с тех пор доверял ему безоговорочно, так что теперь А