Гости Эдит были так потрясены ее рассказами о княгине, что про Барони слушали уже довольно рассеянно. Дом, по словам Эдит, княгиня обставила в старом английском стиле, в основном чиппендейлом; все свежеотполировано и сияет, обивка вся новая. Везде огромные, сложно скомпонованные букеты, на всех столах и комодах фарфоровые, золотые и серебряные безделушки. Возле кресел и диванов стоят столы, на всех серебряные кнопки звонков. И главное, княгиня провела в Барони электричество! В доме повсюду лампы с шелковыми абажурами и электрические фонари у въезда в имение. И еще она провела водопровод. После обеда Эдит спустилась в дамскую комнату – раковина была из резного голубого мрамора, а краны сделаны в виде золотых дельфинов. В уборной, разумеется, спускалась вода, а над унитазом было возведено что-то вроде голубого трона из дерева с позолотой; у трона плетеная спинка и плетеная крышка на сиденье, которую нужно поднять, чтобы воспользоваться удобствами.
– Я подумала было, что туалета вовсе нет – просто стоит стул. И после всего вина, что мы выпили, изрядно перепугалась.
Вина было много: перед обедом – шампанское, во время обеда – вина трех сортов и уже после него – бренди для мужчин и мятный ликер для дам. С сухим законом в Барони считались так же мало, как в Чарлстоне, а может быть, и еще меньше. Женщины пили наравне с мужчинами.
Меню? Эдит и рассказать о нем толком не могла. Она так старалась не смотреть на лакеев, что едва видела еду у себя в тарелке. Да, лакеи. По одному за каждым стулом, в ливреях, в бриджах, в белых чулках и так далее.
А что подавали, она не смогла разобрать. У княгини французский повар, и еда была сплошь залита соусом. На вкус все было восхитительно, но очень уж непривычно. Вот только на десерт были какие-то особые блинчики; шеф-повар лично вышел их подогреть на серебряной сковороде с длинной ручкой над серебряной же спиртовой горелкой. Но что бы они ни ели, это был настоящий пир.
Гости Эдит вздохнули – она им тоже задала настоящий пир, она просто ублаготворила их своими рассказами. Тем для разговоров теперь хватит на несколько недель.
– Мы вошли, – сказала запоздавшая дама, – когда вы, Эдит, рассказывали про золотую ванную. Расскажите нам о княгине. Какая она? Как она выглядит?
Эдит налила чаю всем, кто пришел вслед за первой партией гостей, а те поднялись и начали прощаться.
– Когда мы сможем ее увидеть, Эдит? – спросила Каролина Рэгг. – Вы не можете пригласить ее в город? Интересно, какие у нее будут волосы?
Миссис Энсон покачала головой:
– Боюсь, она уже уехала. Они все так торопились, что просто дрожали от нетерпения. Кто-то из их друзей только что купил яхту, и они всей компанией собрались на Палм-Бич, чтобы ее обновить. Насколько я поняла, они все время путешествуют.
Пока гости Эдит Энсон упоенно судачили о безнравственности северных богачей, брошенные дочери двоих приглашенных дам тоже свернули на стезю порока.
– Быстрей, – сказала Уэнтворт, обращаясь к Гарден. – Трамвай уйдет. – Она закрыла за собой входную дверь.
– Почему мы уходим, Уэнтворт? Я думала, меня пригласили к тебе на обед.
– Ш-ш… Говори потише, папа думает, что я иду на обед к тебе. Пошли, нам нельзя опаздывать.
– Куда мы идем?
Уэнтворт тряхнула карман своего пальто, и в нем зазвенело столько монет, что Гарден недоуменно захлопала глазами.
– Похоже, у тебя там целое состояние. Но что ты сможешь купить в воскресенье? Все магазины закрыты. – Все это она говорила подруге в спину. – Помедленнее, Уэнтворт.
Но та лишь ускорила шаг.
– Нет, это ты давай быстрее. Я копила несколько месяцев. Сегодня мы идем в кино, Гарден, я приглашаю.
Гарден пустилась вслед за подругой чуть ли не бегом. Лодыжка у нее зажила, и, хотя Гарден утверждала, что танцевать все еще не может, но в случае необходимости больная нога служила ей не хуже здоровой.
Ради того, чтобы попасть в кино, стоило пробежаться. Девушкам разрешали посмотреть всего один фильм в месяц, да и то его выбирали родители. Гарден даже не нужно было спрашивать, в какой кинотеатр они идут, пока их матери сидят у миссис Энсон, – «Шейха» показывали только в «Виктории».
– У-ух, Гарден, правда ведь он изумительный? Я думала, что упаду в обморок, честное слово.
– Как ты считаешь, люди и вправду так целуются? Как это можно так долго не дышать?
– Гарден, иногда я тебе поражаюсь. Они не просто целовались, между ними еще кое-что было. Он добился от нее всего, что хотел.
– Уэнтворт! А ты знаешь, что это значит? Уэнтворт задумалась.
– Нет, не знаю, – призналась она. – Мама говорила, что расскажет мне, когда я стану достаточно взрослой.
– Моя мама говорила, что мальчики хотят только одного. Я спросила, чего именно они хотят, а она только сказала, что если кто-то из них попытается меня коснуться, я должна дать ему пощечину.
– С ума от этого сойдешь.
– Вот именно. Как противно, что у взрослых все время какие-то секреты, а нам никто никогда ничего не рассказывает!
Уэнтворт хихикнула:
– Ну, как бы там ни было, Рудольфо Валентино, несомненно, этого хотел. И он добился своего. – Она театрально вздохнула. – Властный мужчина, вот он кто такой. Я бы хотела, чтобы со мной обращались именно так. Я бы с удовольствием вышла замуж за властного человека.
– Сумасшедшая. Чтобы он тебе руку вывихнул или нос разбил? Нет, я хочу выйти за человека вроде того мистера Джилберта, который жил в горах: он приносил бы мне цветы и опускался бы передо мной на колени.
– Держу пари, Мэн Уилсон тоже бывает властным, когда захочет. Гарден, когда ты думаешь взять меня с собой на чай к своей тете?
– Господи, Уэнтворт, мне некогда ходить к тете Элизабет на чай. Я один раз сходила поблагодарить за музыкальную шкатулку и больше пока не собираюсь. К тому же Мэна там не будет. Он ходит на работу, а не на чай к бабушке.
– К бабушке тоже ходит, мне Ребекка говорила. Он заходит к миссис Купер всякий раз, как ему удается улизнуть из своей конторы. Ты же обещала, Гарден, обещала, что возьмешь меня с собой!
– Хорошо. Надо будет как-нибудь спросить у нее, можно ли привести с собой подругу.
– Слыхали мы эти песни. Нет, в следующую среду ты точно пойдешь к ней и спросишь, и тогда еще через неделю мы к ней придем вдвоем.
В среду Гарден подошла к дому Трэддов на Митинг-стрит и заранее вынула у калитки свою визитную карточку. Низкорослый, с маленьким серебряным подносом в руке негр, открывший на звонок, сразу ее узнал и опустил поднос.
– Не надо карточки, золотко, – сказал он. – Ты же родственница.
Гарден прошла вслед за ним вдоль веранды, он распахнул перед ней парадную дверь.
– Спасибо, Джошуа, – сказала Гарден, переступая порог. Она была немного разочарована тем, что ей не удалось положить визитку на поднос. В Чарлстоне молодым девушкам заказывали визитные карточки, когда им исполнялось шестнадцать лет. В прошлый раз Джошуа торжественно внес ее визитную карточку и вручил миссис Купер, отчего Гарден почувствовала себя ужасно взрослой. Зато теперь ей было приятно, что Джошуа ее запомнил и так тепло встретил.
Элизабет Купер улыбнулась Гарден, сделала знак, чтобы та вошла в комнату, и представила ее гостям.
– Садитесь сюда, мисс Трэдд, – сказал один из мужчин, указывая на место рядом с собой.
Преисполненная благоговения, Гарден послушно села. Она узнала этого человека. Он рассказывал девушкам в Эшли-холл о деятельности местного поэтического общества, о журнале, который это общество выпускает, и еще читал им свои стихи. Его звали Дю Боз Хейворд.
Горничная в форменном платье подавала гостям крохотные сандвичи и печенье. Гарден с удовольствием угощалась и маленькими глоточками прихлебывала чай.
Слушая, как взрослые непринужденно и с явным удовольствием беседуют, она не переставала удивляться тому, что они так легко и свободно чувствуют себя в обществе Хейворда, настоящего поэта, которого мисс Мак-Би представила у них в школе как «выдающегося писателя».
Позже тетушка Элизабет сказала ей:
– Дю Боз очень приятный молодой человек, и я верю, что он хороший поэт. Я не очень-то разбираюсь в поэзии, так что судить об этом не стану. Зато я разбираюсь в людях и знаю, что этот молодой человек никогда не фальшивит. Тебе надо научиться, Гарден, не придавать значения тем ярлыкам, которые навешивают на человека другие люди. Важно, что представляет собой сам человек, а не то, насколько знаменитым или влиятельным его считают в обществе.
– Да, мэм, – согласилась Гарден. Но все равно встреча с выдающимся писателем произвела на нее сильное впечатление. А еще большее впечатление произвело то, что ее двоюродная бабушка с ним так коротко знакома.
Поэтому Гарден побаивалась задать вопрос, нельзя ли ей в следующий раз прийти с подругой. Однако она обещала спросить, и нужно было сдержать слово. Кроме того, она была очень привязана к Уэнтворт. Элизабет сейчас же согласилась.
– Разумеется. Я буду рада познакомиться с твоей лучшей подругой. – Она усмехнулась: – Есть такая Уэнтворт Рэгг, из-за которой Ребекка отчаянно дразнит своего брата. Надеюсь, не о ней идет речь?
Гарден призналась, что Мэн очень нравится Уэнтворт.
– Видит Бог, – ответила Элизабет, – мальчик и без того порядком избалован вниманием, и если Уэнтворт хочет присоединиться к толпе его поклонниц, я ее понимаю. Мне трудно судить о своем внуке, но я-то считаю Мэна самым привлекательным мужчиной в Чарлстоне. Ты его знаешь, Гарден?
– Нас представили друг другу на балу, вот и все.
– Думаю, он тебе понравится. Я скажу, чтоб он пришел на следующей неделе. Впрочем, не могу обещать, что он будет; пусть изредка, но все же он работает.
По пути домой Гарден зашла к Уэнтворт рассказать об успехе своей миссии.
Уэнтворт, завизжав от восторга, бросилась ей на шею.
– Ой, я этого не переживу, я не смогу прождать целую неделю! – Она волчком закружилась по комнате, а потом рухнула на диван, изображая обморок. – Вот подожди, ты сама увидишь, Гарден. Он прекраснее всех мужчин на свете.