– Ну, это было сто лет назад. Мне придется немного подумать. Я имею в виду.
Кейси наклонилась и вгляделась в лицо Джессики. Ее движение заставило молодую женщину умолкнуть.
– Помните, – проговорила Кейси, – мы говорили о людях, которым легче помогать другим, чем принимать помощь? Вот один из аспектов, в которых это проявляется: они неохотно говорят о себе. – Кейси помолчала, дав собеседнице осмыслить сказанное. – Я спрашиваю потому, что искренне хочу знать.
– Поняла. – Джессика покачала головой. – Не так уж много я играла. – Она запнулась. – У меня было довольно трудное детство.
Кейси ждала, но Джессика не спешила пускаться в дальнейшие объяснения.
– Вы помните какое-нибудь занятие, которое вам по-настоящему нравилось?
Джессика устремила взор на океан. Казалось, она мысленно просеивает старые воспоминания.
– В детстве мне нравилось кататься на качелях, – наконец выговорила она и снова повернулась к Кейси. – В конце нашей улицы был парк. Когда дома становилось совсем невмоготу, я убегала в парк и каталась на качелях. Иногда часами. Там меня всегда и находили.
– Почему именно там?
– Не знаю. Наверное, это было мое убежище. Там была пара качелей, подвязанных к гигантскому дереву. В этом парке почти никто не гулял, так что качели были в моем распоряжении. Дерево было огромным и прятало меня под своей сенью. Я старалась раскачаться как можно выше и раскачивалась до тех пор, пока внутри не возникала пустота. Вам знаком этот момент, когда оказываешься в высшей точке маятникового движения? – Джессика помолчала. – Я жалела, что нельзя остановить этот момент и просто воспарить. Я представляла, что я маленькая тучка, что я сейчас рождаюсь. И если только научусь свободно парить хотя бы пару секунд, то смогу улететь в небо… И тогда оставлю все это позади. Навсегда. – В уголке глаза Джессики начала наливаться слезинка. Она быстро смахнула ее. – Но это оказалось невозможно. Как бы я ни старалась, как бы высоко ни раскачивалась, я всегда снова летела вниз. Мне всегда приходилось возвращаться вниз.
– Но больше не приходится, – полуутвердительно промолвила Кейси.
– Нет, больше не приходится. Я уехала, когда мне было семнадцать, и ни разу не возвращалась.
– И с тех самых пор вы стараетесь изо всех сил.
Джессика невидяще вгляделась в волны.
– С тех самых пор.
Глава 18
Привет, Кокосик!
Майк подхватил Эмму и усадил ее на барный стул рядом с окошком раздачи и стойкой.
– Это меня папа так прозвал, – пояснила мне Эмма. – Он говорит, это потому, что, когда я была маленькая, я была размером с кокос.
Я улыбнулся.
– Ты поздоровалась с Кейси? – спросил ее Майк.
– Ага. И с Джессикой тоже. Это ее подружка, которая там с ней. Я рассказала им про ската и дельфинов, которых мы видели сегодня утром.
– О, здорово! Итак, знакомься: Джон – наш приглашенный шеф-повар на этот день. Как ты, хочешь позавтракать?
– Ага!
– Чего бы тебе хотелось?
Я надеялся, что она закажет французские ананасовые гренки.
– Хм-м. Может, омлет и блинчики с фруктами?
Майк кивнул:
– Звучит неплохо. Почему бы тебе не сообщить об этом нашему повару?
Эмма развернулась на стуле и посмотрела на меня:
– Можно я помогу тебе готовить?
Я глянул на Майка.
– Я только за, – сказал он, – если ты сам не против.
Я повернулся к Эмме.
– Это замечательно! Заходи, и будем готовить вместе.
Эмма спрыгнула со стула и направилась к двери.
– А тебе, Майк? – окликнул я.
Он улыбнулся.
– Ну, хорошо бы французские гренки. И если ты не против, то, пока вы с Эммой заняты готовкой, я пойду ополоснуть доски.
– Никаких проблем. Мы позовем тебя, когда все будет готово.
Я подошел к холодильнику и начал собирать ингредиенты. Секунду спустя дверь отворилась и вошла Эмма. Я сразу же обратил внимание на ее походку. В ней была легкость и энергия, какие нечасто заметишь у взрослых. Что-то вроде ходьбы, танца и прыжков одновременно. Словно она так и горела желанием попасть именно туда, куда шла.
– С чего начнем? – спросил я.
– Я могу перенести продукты на стол, – ответила она. – Резать я не люблю, может быть, ты этим займешься?
– Конечно. Давай я буду резать, а ты – смешивать.
– Ладно.
Мы начали подготавливать все для омлета, блинчиков и гренок для Майка.
– Папа говорит, что ты пустился в приключение. Это правда? – спросила Эмма.
Я кивнул:
– Типа того.
– И что это за приключение?
– Ну, когда мы с твоим папой виделись в прошлый раз, я вроде как не очень хорошо понимал, что хочу делать со своей жизнью.
– Тебя это огорчало?
– Не то чтобы огорчало. Скорее, мне казалось, что моя жизнь проходит мимо, что у меня совсем нет времени заниматься теми приятными и интересными вещами, которыми я хочу заниматься.
– И тогда ты пустился в приключение?
– Ну, для начала я стал думать о том, в какое приключение мне хотелось бы пуститься. Потом, когда понял это, стал копить деньги и копил пару лет, а накопив, отправился в путь.
– И куда ты поехал?
– Вокруг света.
Эмма удивленно воззрилась на меня.
– Ты повидал весь мир?!
Я улыбнулся.
– В общем, я объехал вокруг света. Видел не все, просто не успел за одну эту поездку. Однако побывал во многих местах.
– А в другие поездки ты ездил?
Я снова улыбнулся. Какая же энергия в ней была!
– Ездил. Кстати, как раз сейчас возвращаюсь из одной такой поездки. Я путешествовал по Африке, Центральной Америке и Юго-Восточной Азии.
– А ты вообще работаешь?
Я рассмеялся.
– Иногда. После первой поездки мне так понравилось путешествовать, что захотелось еще, да побольше. Так что с тех самых пор я год работаю, потом год путешествую. Еще год работаю, потом еще год путешествую.
– Должно быть, ты хорошо умеешь копить деньги, – похвалила Эмма. – Папа дает мне карманные деньги каждую неделю. Иногда я коплю на что-нибудь, что мне очень хочется. А иногда сразу трачу.
– Что же, думаю, в таком случае ты уже усвоила великий жизненный урок.
– Какой такой урок?
– Когда знаешь, чего хочешь, на это гораздо легче копить.
– Точно! Была одна доска для серфинга, которую мне очень-очень хотелось. Папа заключил со мной договор. Он сказал, что, если я накоплю половину денег на нее, он добавит остальную половину.
– И у тебя получилось?
Она с энтузиазмом кивнула.
– Это та голубая, которую я несла, когда мы шли сюда.
– Трудно было на нее копить?
– Иногда. В смысле, мне хотелось купить и другие вещи, например маленьких пластиковых лошадок, которые мне ужасно нравятся, и еще другие игрушки. Но я все время сравнивала их с доской – и доску хотела больше. К тому же однажды сестра моей подружки дала мне на время свою доску, точно такую, как я хотела. После этого копить стало гораздо легче. Потому что, можешь мне поверить, как только попробуешь эту доску, сразу понимаешь, чего тебе больше хочется.
Я улыбнулся. Девочка была так оживлена, говоря об этом, и так честна!
– Вот и у меня с путешествиями то же самое, – сказал я. – Когда я пытался разобраться с собой, я поехал в Коста-Рику.
– Мой папа обожает Коста-Рику! – перебила Эмма.
Я опять улыбнулся.
– Да, помню. Так вот, Коста-Рика была одним из первых дальних мест, куда я отправился. И так здорово провел там время, что по приезде домой мне стало гораздо легче собирать деньги на следующую поездку.
– Типа как у меня с доской.
Я кивнул:
– Ага. Точь-в-точь так же.
Я сложил ингредиенты для блинчиков в миску и вручил ее Эмме.
– Кто у нас тут главный специалист по взбиванию и смешиванию? Поработать готова?
– Готова! – Она ухватила венчик и начала быстро-быстро крутить. Брызги полетели во все стороны.
Я рассмеялся.
– Может быть, стоит все-таки сбавить темп и погрузить венчик чуть глубже?
Эмма тоже рассмеялась и последовала моему совету.
– Теперь правильно! – удовлетворенно объявила она.
Глава 19
Кейси одарила Джессику долгим взглядом.
– Спасибо, что рассказали мне о качелях. – Она помолчала. – Но может быть, пора вернуться на вашу игровую площадку?
Джессика затрясла головой.
– Ну уж нет, я туда не вернусь! Никогда. С этим покончено.
– Я не имею в виду – отправиться в те же места или к тем же людям, – сказала Кейси. – Может быть, пора навестить вашу личную игровую площадку?
Джессика приподняла брови.
– В каком смысле?
– Чуть раньше вы восхищались тем, какая Эмма энергичная. Как она полна жизни. Во всех нас это есть. Просто мы порой об этом забываем. Думаю, дело в том, что просто мы закрыли свои игровые площадки.
По лицу Джессики было видно, что она растеряна.
– Посмотрите на это вот с какой стороны, – начала Кейси. – У детей есть врожденное чувство того, что им нравится и что не нравится. К примеру, им нравится кататься с горки, но не нравится забираться по лесенке. Или нравятся качели, но не шведская стенка. Они просто знают это. Не нравится, и все. И в их мире совершенно нормально заниматься тем, что нравится. Если тебе не нравится, ты этого не делаешь.
– Если бы только они знали правду.
– Какую?
– Ну, что потом все меняется, – вздохнула Джессика.
– В том-то и дело. Может быть, дети-то как раз знают правду, здесь и сейчас. А меняемся со временем мы.
Джессика подняла голову. Что-то в словах Кейси задело ее. Затронуло нужную струнку. Она обняла себя руками за плечи и поежилась.
– Что такое? – спросила Кейси.
– О, ничего. Простите. Просто.
– Что же?
– Ну, когда вы это сказали, насчет того, что дети знают правду, а мы меняемся, меня почему-то дрожь пробрала. Нет, это ничего.
– А может быть, это как раз что-то, – мягко предположила Кейси. – Может быть, это