– Мама, это же наш семейный дом! Нельзя его продавать! И где я буду жить, приезжая в Атланту?
– Как всегда, у бабушки, милая.
– Но я хочу знать, что могу сделать два шага и оказаться у тебя. И как это ты на целый год уезжаешь в Алабаму? А кто будет приглядывать за дедушкой?
– В пансионате ему чудесно, и Бирмингем не на другом краю света. Если что, через пару часов я буду здесь.
– Но я не желаю, чтобы в моем доме жили чужие люди.
– Бабушка за этим проследит, продажей занимается ее агент. Марта уже известила, что покупкой заинтересовались ее клубные приятели, некие Вогэны. Ты, наверное, их знаешь.
– Скажу тебе одно: будь папа жив, он бы ужасно расстроился.
Вообще-то Брукс был бы неимоверно счастлив, что у его любимой жизнь продолжается.
Запускаем проект!
Когда Руфи вернулась в Атланту, Эвелин уже обеспечила финансирование проекта, получила строительные чертежи и наняла бригаду рабочих, готовых расчистить территорию. Первым делом предстояло убрать весь мусор, избавиться от зарослей вьюнка и обследовать фундаменты зданий. Поразительно, однако салон красоты Опал Баттс был целехонек: возле стены так и стояли старые фены, на полках выстроились неизрасходованные флаконы шампуней и краски для волос.
А вот от обстановки кафе мало что сохранилось: лишь стойка, перегородки кабинок, несколько столов и стульев. К счастью, урон, нанесенный временем другим зданиям квартала, был не столь уж сокрушительным.
В первую неделю работ обнаружился старый сарай на задах кафе. Руфи и Эвелин прибыли на стройплощадку, дабы ознакомиться с его содержимым. Находками стали сетчатая дверь с надписью «Жареные зеленые помидоры», старое пианино и чучело огромной оленьей головы. В углу высилась пирамида коробок с елочными украшениями и костюмом Санта-Клауса, пересыпанным нафталином. Рядом лежали нераспечатанные блоки жвачки «Джуси Фрут», жевательного табака «Краснокожий», календарь за 1930-й год и пустая сигарница.
Но самым драгоценным сокровищем стали два десятка обрамленных фотографий, кем-то завернутых в холстину. На одной Иджи, Руфь и маленький Бадди стояли перед входом в кафе. На вид малышу, одетому в трусики, майку и белые сандалики, было лет пять. На многих снимках позировали Сипси и Большой Джордж. Эвелин пришла в восторг, увидев групповую фотографию: Нинни, ее муж Клео, Иджи и Джулиан. Все это казалось счастливым путешествием во времени. На фото маленькой деревянной куклы имелась надпись: «Бадди с любовью от Честера».
– Кто этот Честер? – спросила Эвелин.
– Понятия не имею.
– Я тоже о нем не слышала. Как закончим с ремонтом, все фотографии развесим на стенах. Скажи, будет здорово?
Руфи чрезвычайно обрадовалась находкам. Все они – оленья голова, старое пианино, елочные украшения и даже костюм Санта-Клауса – давали возможность осуществить ее план по приданию кафе максимально первозданного вида.
В результате уборки были вывезены пять тонн металлолома и груды всякого мусора. Территория стала выглядеть гораздо привлекательнее.
Через пару недель уцелевшие дома подвергли антитермитной обработке. Возведение строений, асфальтирование дорог и прокладка новой канализации должны были начаться сразу по получении подрядчиком разрешения на строительство.
В ожидании начала работ Руфи решила, что сейчас самое время ознакомить отца с ее замыслом. Уборка мусора закончилась как раз перед его днем рождения. Ужасно не терпелось удивить родителя.
23 и кто?
Марте Ли казалось, будто ее внезапно придавило огромной каменной стеной. Еще никогда она не получала столь сокрушительную весть. Сраженная ею, в темноте Марта лежала на диване, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Она понимала, что отныне жизнь ее кончена. Как жить дальше? И зачем? Слушая бешеный стук сердца, Марта прикидывала, хватит ли ей смелости на самоубийство.
Менее получаса назад пришел окончательный результат ДНК-теста компании «23иЯ»[17], согласно которому Марта была на семьдесят процентов англичанкой, на два – ирландкой и на двадцать восемь – китаянкой. Ее личный секретарь Грета провела дополнительные исследования и выяснила, что в предках Марты по мужской линии вовсе не герцог Эдмонд Джеймс Ли, но китаец-ботаник Генри Вон Ли, нанятый для ухода за садом имения. С дамой на портрете в гостиной, который перевидала вся Атланта, Марта не состояла даже в отдаленном родстве.
Узнав результат теста, она вдруг так ослабела, что еле дотянулась до серебряного колокольчика на краю стола. Как только Герта услыхала тихое звяканье, она поспешила в библиотеку и всполошилась, узрев пепельно-серое лицо хозяйки.
– С вами все хорошо, миссис Колдуэлл?
– Нет, дорогая, со мной уже никогда не будет хорошо, – тоскливо проговорила Марта. – Велите подать мне большой стакан джина со льдом и пистолет.
– Пистолет? Ой, нет, увольте. Я боюсь даже прикасаться к оружию. И вам не надо, а то еще поранитесь.
Марта вздохнула.
– Ладно. Пусть подадут только джин.
В ближайшие дни она как-то исхитрилась не прикончить себя. А нынче и вовсе забрезжила надежда, что, возможно, еще не все потеряно. Герта усиленно штудировала историю китайских династий, выискивая связь семейства Ли или Вон с каким-нибудь маньчжурским императором. Кто знает, говорила она, вдруг отыщется линия, уводящая к самой Вдовствующей императрице Цыси?
Немного успокоившись, Марта осознала, что вообще-то в ее новой родословной и впрямь имеется определенный смысл. Ее всегда тянуло к вещицам с Востока – живописи, коврам, мебели. И она владела самой большой в Атланте коллекцией ваз эпохи династии Мин. Что до Вдовствующей императрицы, такое родство совсем недурно.
– Человек должен жить в согласии со своими генами, как ты считаешь? – сказала она Герте.
Та не спорила. На девяносто восемь процентов немка, она всегда любила пиво.
Через месяц, когда Марта почти пришла в себя, ее настиг новый удар. Адвокат покойного супруга, ведавший семейными финансами, известил, что капиталы ее на исходе и ей уже не на что содержать свой дом. Новость оглушила.
– И сколько же осталось до выселения? – спросила Марта.
– У вас есть полгода минимум. – Адвокат огляделся и добавил: – Но вы, разумеется, можете прикупить себе еще немного времени.
– Каким образом?
– Продайте кое-что из вашего антиквариата. Вон какая у вас коллекция. Я полагаю, эти вазы принесут хороший доход.
– Что? – возмутилась Марта. – Я никогда не продам свою коллекцию. И это не антиквариат, Рональд! – Она простерла руку к вазам. – Это бесценные семейные реликвии более чем шестивековой давности!
– Понятно. Тогда начинайте присматривать себе местечко в «Вересковом лесу».
Сюрприз
Бад взял трубку. Звонила Руфи.
– Привет, пап. Как ты?
– Привет, привет! Ты где?
– Пока в Бирмингеме.
– Все еще работаешь над своим проектом?
– Да. По-моему, в это воскресенье у кого-то день рождения.
– Не напоминай. Я стараюсь об этом забыть.
– Пап, скажи, а твоя подруга Лоис не сможет пару дней присмотреть за Вергилием?
– Сможет, конечно. А что?
– Хорошо бы отметить твой день рождения в Бирмингеме, я хочу кое-что тебе показать. Скажем, в субботу утром я тебя заберу из пансионата, а в понедельник привезу обратно. Тебе так удобно?
– Вполне. Похоже, будет весело.
Днем в субботу, когда Бад немного отдохнул с дороги, Руфи сказала:
– Мы с Эвелин приготовили тебе сюрприз. Сейчас кое-куда тебя отвезем, но ты должен исполнять все наши указания.
– Хорошо.
– Садись в машину и не задавай вопросов.
Бад, посмеиваясь, забрался на сиденье.
– Папа, я завяжу тебе глаза, повязку нельзя снимать, пока не разрешим.
– Меня похищают?
– Да.
Бад ухмыльнулся.
– Надеюсь, вы не собираетесь сдать меня в психушку?
– Нет. Веди себя хорошо, сам все увидишь.
После Гейт-Сити выехали на старую щебеночную дорогу, и Руфи испугалась, что отец догадается о цели их поездки, но он ничего не заподозрил.
Эвелин припарковала машину прямо напротив кафе.
– Приехали? – спросил Бад.
– Да, но повязку снимать рано.
Баду помогли выбраться из машины и развернули его лицом к кафе.
– Все, можно смотреть.
Улыбаясь, Бад снял повязку, но как будто не понял, где он оказался.
– Папа, это Полустанок! Смотри, вот кафе, а вон салон красоты!
Бад явно ошалел.
– Я вижу, но не верю своим глазам… Я думал, все сгинуло! Говорили, от города осталась лишь куча мусора…
– Так и было, – сказала Эвелин, – но мы тут все почистили и хотим восстановить весь городок.
– Вы шутите!
– Нет, пап, многое уцелело и только требует ремонта.
– Вы меня разыгрываете. Так это и есть ваш проект?
– Да, Эвелин купила всю эту территорию. Мы собираемся вновь открыть кафе и рассчитываем, что оживут и другие заведения. Что скажешь?
– У меня нет слов, я ошарашен. – Бад обратился к Эвелин: – Вы купили весь этот город?
– Понимаете, Бирмингем так быстро разрастается, что здесь все изменится, стоит лишь проложить дороги и сделать выезд к автостраде. Я уверена, люди начнут сюда перебираться.
– Думаете?
– Не сомневаюсь. Потихоньку начнем строить жилье, и при хорошей рекламе промашки не случится.
Они вошли в кафе. Бад огляделся.
– Господи боже, я не был здесь шестьдесят с лишним лет! Просто не верится, что я опять в этих стенах.
– Я все искала себе занятие, так вот оно, – сказала Руфи. – После ремонта я поселюсь в задней комнате и буду заведовать кафе. Я хочу воссоздать его облик, внутри и снаружи, каким он был в тридцатых годах. Людям нравится ретро-стиль.