Никаких эмоций. Никаких читаемых изменений электромагнитного поля, которые можно было бы интерпретировать как тени мыслительного процесса, протекающего внутри многотысячной коллекции единообразных, с минимальными отклонениями отлитых из одной формы яйцевидных черепов.
Кратов одолел уже изрядное расстояние, то взлетая, то сбиваясь на бег. Белые манекены не проявляли к нему никакого интереса. Но что-то беспокоило его, мешая ровному, математически выверенному току мыслей. «Беспокоило» все же было избыточно сильным выражением… Нет, какая-то мелкая заноза сидела в мозгу, и мыслям в своем течении приходилось ее обтекать. Комариный писк в ушах, на самой границе слышимости. Тонкий, непрерывный, раздражающий – не настолько, чтобы вывести из равновесия или привлечь внимание. Он просто был, и этим все ограничивалось.
СТОИТ ЛИ МНЕ ОБ ЭТОМ БЕСПОКОИТЬСЯ
ТЫ ЖЕ НЕ ОЖИДАЛ НАЙТИ ЗДЕСЬ ТИШИНУ
ПРОСТО ПРЕДАЙ ЗАБВЕНИЮ
Мимоходом Кратов обратил внимание на конечности очередного маскера. Шесть пальцев на правой и семь на левой, причем один противопоставленный. Пища для размышлений… или тоже предать забвению?
Человеческий эмо-фон в конце пути. Рваный, смазанный, нездоровый.
«Надеюсь, с вами все хорошо, парни, – подумал Кратов, вовремя успев отпихнуть услужливое гиперчувство. Ему было важно осмыслить это в обычном своем человеческом режиме. – Если вы пострадали, если с вами обошлись дурно… лучше бы всего этого не случилось».
На какой-то миг ему удалось разделить слипшийся в бессвязную нескладицу эмо-фон на источники.
Результат его сильно озадачил.
6
Проход в толще камня, разумеется, выглядел бесконечным, каким же еще.
Возможно, в какой-то момент Кратов утратил контроль над временем, но где-то на задворках его усиленного разума тикал таймер. Уж что он там отсчитывал, судить было сложно, но по первому же требованию сообщено было, что с момента проникновения в Пакгауз минуло девять часов пятнадцать минут. Скорее, даже пролетело, потому что ни усталости, ни голода, ни иных физиологических последствий Кратов не испытывал. Его не оставляло ощущение, радостное и пугающее одновременно, будто он сейчас живет в ином темпе, нежели реальный мир. И это обстоятельство делает его невидимым или по меньшей мере неуязвимым для естественных обитателей подземного сооружения. Поэтому, по второму уже требованию, внутренний таймер известил его, что он выбрался из котлована маскеров сорок восемь минут назад, а внутренний шагомер присовокупил, что за это время он с грехом пополам, шарахаясь и опираясь о стены, совершил пять тысяч семнадцать шагов и одолел чуть больше двух с половиной миль. Временами навстречу из сумрака всплывала фигура маскера и двигалась навстречу неверным шагом, будто бы вслепую. Чтобы не столкнуться нос к носу, вернее, к тому пустому месту, где у маскера мог бы находиться нос, Кратову приходилось изо всех сил вжиматься в стенку. Однажды ему померещилось в согбенных статях бредущей навстречу белой куклы неожиданное сходство с человеком в скафандре. С чего бы таковому сходству вдруг быть? Разве что здесь, в глубине инопланетных руд, кто-то играл с ним в какие-нибудь странные дразнилки.
Теперь Кратов стоял посреди пустого, грубо вырубленного в породе искусственного грота, щурился от непривычно яркого света, что был рассеян в холодном мертвом воздухе мириадами неощутимых самосветящихся нитей, и пытался понять, что это значит: три источника человеческого эмо-фона вместо ожидаемых двух.
Перед ним в обе стороны простиралась гладко отполированная стена черного, с искристыми вкраплениями и прожилками, камня. В стене через равные промежутки устроены были в несколько ярусов овальные ниши. Это удивительным образом напомнило Кратову внутренний двор театра-музея безумного гения Сальвадора Дали в Фигерасе (насчет подлинности безумия оценки исследователей расходились, и сама гениальность будила в Кратове большое недоверие, но его мнения на сей счет никто не спрашивал), только вместо золотых античных статуй в каждой камере недвижно застыли маскеры. В какой-нибудь нелепой позе, сидя по-турецки, а то и свернувшись клубочком. Светящиеся нити сплетались вокруг тускло отблескивавших тел в паутинные тенета. Краем глаза он уловил движение, развернулся всем корпусом, и ствол фогратора следовал за взглядом. Из дальней ниши свесились длинные вялые конечности… показалась безликая бликующая башка в облаке нитей… длиннопалая кисть (левая рука, пальцев было шесть) слабо и неуверенно пошарила в поисках опоры… подавшись вперед, маскер вывалился на каменное дно грота… шлепнулся мягко, упруго, словно резиновый мешок, едва ли не подпрыгнув… переместился на колени, как бы приходя в чувство, помотал головой и трудно, по-стариковски выпрямился… негнущимися ногами сделал первый неловкий шаг, поймал равновесие и уже почти уверенно потопал в проход к котловану.
ЭТО ИНКУБАТОР
ОНИ ЗДЕСЬ РОЖДАЮТСЯ
МНОЖАТСЯ, КАК КОПИИ С ОРИГИНАЛОВ
СКОРО ИХ СТАНЕТ ДОСТАТОЧНО
ЧТОБЫ ВЫЙТИ НА СВЕТ
ЗАХВАТИТЬ ПЛАНЕТУ
ЗАЧЕМ ИМ ПЛАНЕТА
ОНИ НЕ СКАЖУТ
ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ АВТОМАТЫ
ИЛИ АРМИЯ
ТОЛЬКО НЕ ТЕРРАКОТОВАЯ
НО У НИХ ДОЛЖЕН БЫТЬ ИМПЕРАТОР
СЛИШКОМ БЕСПЕЧНЫЙ ДЛЯ ЗАВОЕВАТЕЛЯ
ТАКОЕ ТОЖЕ СЛУЧАЕТСЯ
Губчатый материал, выстилавший стенки ниш, слабо светился. Свет был красноватый, с лиловым оттенком, и это придавало белым скрюченным фигурам внутри несколько игрушечный вид. Кратов шел вдоль стен Инкубатора, прислушиваясь к бледному человеческому эмо-фону, настолько слабому, что мог бы запросто миновать источник и не заметить. Иногда ему приходилось подтягиваться на руках, чтобы заглянуть в ниши верхних ярусов; на его везенье они по большей части пустовали. Комариный писк то усиливался до раздражающего, то пропадал вовсе, словно у него тоже был свой невидимый источник, который находился в постоянном хаотическом движении – какой-нибудь убогий сканер системы наблюдения, сляпанный наспех, без соблюдения эргономических канонов, просто чтобы был. Скоро он обнаружил, что в подсветке ниш существовала простая система: красноватым отмечены были инкубационные камеры, из которых вызревали новые маскеры, и таких было большинство; часть камер была темна, не то по причине дефектов, не то восстанавливалась после акта воспроизводства; камеры с прототипами мерцали бирюзой, их было всего ничего.
И в трех находились люди.
«Ну вы себе и подыскали образчики!» – мысленно подивился Кратов.
Тайна встреченного в проходе маскера парадоксальных гуманоидных статей раскрылась во всей своей неприглядности.
Что ж, одной загадкой меньше.
7
Так оно обычно и случается.
Ввязываешься в предприятие, которое одному не по силам.
Но – в предприятие, где есть место лишь одному. Потому что справиться с ним не сможет никто, кроме тебя. (Неплохо было бы, конечно, обзавестись идентичным двойником, но кто даст гарантию, что в критические минуты они не начнут пихаться локтями?!)
Из всего экипажа «Тавискарона» только он, в одиночку, оснащенный дополненным сознанием, мог преодолеть весь путь от поверхности, сквозь головоломки Пакгауза, до Инкубатора. Без пальбы во все стороны из фогратора, без взломанных стен и взорванных дверей.
Хотя, возможно, для фогратора не пришло еще время.
Три человека в тяжелых скафандрах. С большой долей вероятности обездвиженные, погруженные в гибернацию. Что сэкономило бы похитителям усилия и позволило беспрепятственно тиражировать грубые копии для своих зловещих целей. И всемерно осложнило бы Кратову задачу. Что еще хуже, подключенные к местной варварской системе жизнеобеспечения, чтобы поддерживать минимум необходимых функций. В каковой минимум вряд ли входила мозговая активность.
Влачить на себе три бесчувственных тела сквозь лабиринты Пакгауза, смутно представляя себе обратный путь. Преодолевая котлованы, ущелья и урочища, словно бы нарочно устроенные для того, чтобы отбить всякую охоту к побегам. Не имея возможности вызвать подмогу… С таким в одиночку не справиться.
Здесь не помешала бы добрая спасательная операция. Высадить пару-тройку тяжелых блимпов с энергонасыщенными сервомехами и крутыми парнями в легкой броне. Накрыть базу куполом изолирующего поля. Снести с поверхности все лишние строения, просканировать зону спасения до границы мантии. Пробить ствол до камеры с заложниками. Нырнуть в гравитационном модуле на самое дно с оружием, глушилками и генераторами защитных полей. Обязательно с медиками-экстремалами! И, не обращая внимания на нервические эволюции Всадников, суету Охотников, брожение в толпах маскеров и прочие особенности внутреннего убранства, спасти всех.
Организовывать такую операцию – сплошное удовольствие. А уж руководить ею!.. Хотя в определенный момент тебя, скорее всего, вежливо попросят заткнуться и не путаться под ногами, поскольку в подобных миссиях каждый солдат знает свой маневр лучше всякого генерала.
Так надлежало бы поступить в обычной ситуации, в открытом космосе, при поддержке и в окружении дружественной инфраструктуры Галактического Братства.
А не внутри тесного, искусственно замороченного шарового скопления с его повадками идеального черного ящика. Нет, скорее черной дыры: внутрь проникнуть еще есть шанс, а сообщить о себе наружу нет ни малейшей возможности.
Выбор вариантов поведения был невелик.