Из троих курсантов в Галактику вернулся лишь Константин Кратов. И с разбегу вляпался в межрасовый конфликт, а оттуда двинулся прямиком в плоддеры. В добровольное изгнание на долгие годы. Было время, когда он любил стрелять из фогратора и работать руками.
Этот единственный из троих буквально притягивал несчастья. Или, наоборот, отталкивал, как посмотреть. Он постоянно оказывался в эпицентре странных и весьма опасных событий. Но из воды, огня и медных труб всегда выходил невредимым и полным новых впечатлений.
Он стал ксенологом по прозвищу Галактический Консул. Ему нравилось наводить мосты, устанавливать контакты и решать проблемы.
Не прошло и нескольких лет, как линия судьбы, в произвольности которой он успел совершенно разувериться, привела его на удивительную планету, где все обитатели были разумны, напрочь лишены морали и потому жрали друг дружку. А в самом сердце этого мыслительного хаоса скрывался рациоген.
Другой, нечеловеческий.
Если только не копия того, что остался на «гиппогрифе». Как мы уже выяснили, изготовить точную копию чего бы то ни было уже не составляет трудов. Вселенная не обязана быть гетерогенной…
Это выглядело проверкой на твердость убеждений, которую молодой ксенолог Константин Кратов с блеском выдержал. По крайней мере, так он думал. Хотя ему пришлось вспомнить умение владеть фогратором.
Как только он стал задумываться над сутью закона парных случаев, им основательно заинтересовались тектоны.
Метафора мозаики наполнилась новым содержанием.
Чтобы окинуть ее ясным взором и увидеть скрытые среди россыпи цветных камешков и стекляшек смыслы, следовало сделать паузу в нескончаемой череде приключений. Тектоны склонили его вернуться на Землю и задуматься над собственным прошлым. Ему было сказано: тогда, в экзометрии, тебя увидел Хаос. Он отметил тебя и с тех пор тобой управляет. Ты – его указательная стрелка. Возможно, существует угроза Галактическому Братству, которую ты поможешь избежать. И много тому подобных слов, которые льстили самолюбивому сорокалетнему ксенологу на карьерном взлете.
Но кто он такой, чтобы отринуть волю тектонов?
Кратов тогда не знал, что его просто хотели остановить. Убрать с игровой доски, как фигуру с неясными правилами хода. Хотя бы на время.
При всем том, что угроза наверняка существовала в реальности. Вот только чему: Галактическому Братству или самим тектонам?
Он готовился вернуться в Галактику и все выяснить.
Он уже знал про «длинное сообщение», которое послал всему экипажу «гиппогрифа» загадочный визитер из экзометрии. Тяжелая информационная посылка, слишком большая для одного вместилища и потому неравномерно распределенная между четырьмя человеческими мозгами. Носитель информации не хуже прочих.
«Длинное сообщение» способно заботиться о своей сохранности. Но человеческое сознание по-разному реагирует на проявления защитных механизмов. Рашида приобрела стойкое нежелание совершать космические путешествия. Стас укрылся от всего мира за черным занавесом социопатии. Кратов же видел вещие сны, в которых находил указания к действию, туманные предсказания и ключи ко всем замкам. Но Пазур унес свою часть послания в могилу. Целостность «длинного сообщения» была необратимо нарушена.
И все же его нужно было прочесть.
Для этого весьма бы сгодился рациоген. Тот самый, что дрейфовал по волнам эфира в затерянном «гиппогрифе».
На помощь пришел астрарх Лунный Ткач. Он обожал неразрешимые задачки из области космогонии. Конечно же, он отыскал мертвый корабль. И, руководствуясь собственными соображениями в затевавшейся большой игре, укрыл его на одной из планет шарового скопления Триаконта-Дипластерия.
То была подсказка, которую не сразу удалось прочесть.
В своей лаборатории на промороженной и негостеприимной Баффиновой Земле доктор Морлок, вредный старый хрен, последний из создателей рациогена, фиглярствуя и много интригуя, среди потока досадливой болтовни сообщил Кратову ключевое слово для активации усилителя интеллектуальной деятельности.
Кратов засиделся на Земле. Две любимых женщины и ожидаемое рождение дочери не могли его удержать. Он почти собрал мозаику, оставалось дело за красивой рамкой.
Его пытались сбить с пути. Отвлечь новыми захватывающими открытиями. Когда не вышло, уничтожить. Но всякий раз выходило, что в его мозаику укладывались недостающие фрагменты.
То, что он высадился на планете Таргет шарового скопления Триаконта-Дипластерия, где уже развернули бурную и непонятную деятельность безликие Строители, не было игрой случая или капризом заскучавшего астрарха.
Здесь ему усилиями сразу нескольких галактических игроков уготована была встреча с советником Правящего дома Галактической Империи Тахамауков по имени Кьейтр Кьейрхида, который желал бы знать больше, чем уже знал. А также не имел обычая лгать в ответ на правильно поставленный вопрос.
15
– Восемьсот семьдесят пять земных лет тому назад, – сказал Кратов. – Имперский грузовой транспорт «Азмасфох-Вэлвиабэтха», что в переводе на интерлинг означает «Пронизывающий все пространства». Ординарная трасса между вашими планетами Птэриш и Окхшеоб.
– Выдающиеся способности делать верные выводы на основе неверной информации, – печально усмехнулся советник.
– Простите?
– Так о вас отозвался мой властитель… полагаю, это эквивалентно земному понятию «босс»… канцлер Правящего дома Иссуршаркант.
– Вряд ли вы передадите, но я признателен за высокую оценку. Постараюсь оправдать и дальнейшем.
– С вас станется…
– С вашим кораблем в экзометрии приключилось то же, что и с нами. И ему также удалось уцелеть. Один из двух членов экипажа выжил, хотя вынужден был прекратить летную карьеру из-за психического расстройства. Кажется, его звали Нфебетнехп.
– Да, – кивнул советник. – Ему досталась половина того же «длинного сообщения», что и вам. Это было очень давно.
– По земным меркам. Но не по вашим. Например, вы в ту славную пору только-только паковали чемоданы, чтобы вскорости, каких-то два века спустя, отправиться на премьеру шекспировского театра «Глобус».
– В ваших рассуждениях присутствует некая варварская логика.
– А теперь скажите мне, что это не является последним фрагментом моей мозаики, – с наслаждением заявил Кратов.
Вместо ответа советник не спеша нацедил себе еще ликера из фляги, а затем занялся погасшей сигарой. Кратов снисходительно наблюдал за его сражением с зажигалкой. «А времени-то у меня в обрез, – вдруг подумал он. – Пора добивать старичка».
– Сколько вам лет, советник? – спросил он.
– Много, – хмыкнул тот.
– Но ведь вы не умираете, не так ли?
– Я и вправду не утратил еще интереса к жизни.
– Но что бывает с теми, кто утратил?
– Во Имя Вечности! – Тахамаук едва не перекусил сигару пополам. – Вы не оставляете мне выбора.
– Вам придется меня убить? – кротко осведомился Кратов.
– Мне придется открыть вам тайну, о которой знают все тахамауки. Но никто и никогда не говорит вслух.
– Вы упоминали, что за все время существования Галактическая Империя накопила слишком много ценностей, но не желает становиться музеем. Могу предположить, что подданных, которым наскучила жизнь, она накопила не намного меньше. И, вероятно, не имеет планов превратиться в кладбище.
– Не преувеличивайте, доктор. У нас чрезвычайно низкая рождаемость. Хотя и при нулевой смертности от естественных причин.
– Послушайте, советник. Время истекает. Мне уже не хочется пить ваше вино и вдыхать ваш дым.
– Ну так свяжитесь с друзьями и отложите свое возвращение.
– Тогда прекратите глушить нашу связь.
– И вы тут же возопите к небесам. То бишь к вашим спасательным службам, как бишь их… к Звездному Патрулю. И с этого уютного мирка будут совлечены покровы тайны. Что абсолютно неприемлемо.
– В шахматах это называется «цугцванг»…
– Положение, когда любой ход в партии ведет к ухудшению позиции, – отмахнулся тахамаук.
– Знали бы вы, советник, как мне опостылели все эти игры!.. – сказал Кратов с сердцем. – Может быть, откроете наконец свою чертову тайну, и займемся делами? Нфебетнехп… он ведь жив?
– Разумеется, – поворчал тахамаук. – Мы почти ровесники. С чего бы ему умирать?
– Могу я с ним встретиться?
– Нет, не можете. Он был изнурен душевным недугом и утратил интерес к жизни. Да, в биологическом смысле он жив, но пребывает в… в одном из Скрытых Миров.
– Продолжайте, – сказал Кратов ободряюще.
– Не думайте, что мне это дается с легкостью. Да, верные выводы на основе неверной информации… – Советник с раздражением отбросил сигару. – Скрытые Миры. Так это называется. Тахамауки всегда жили подолгу. Это обеспечивало выживаемость вида и преемственность знаний. Самый старший в роду был хранителем истории, его берегли, как зеницу ока. Так уж мы устроены. Запоминаем все увиденное и услышанное навсегда и при известном усилии можем вызвать из памяти. Нам не нужны компьютеры для хранения информации. Только для ее обработки. Хотя новые времена все же вынуждают прибегать к внешним носителям искусственной природы. Империя разрослась, устный пересказ утратил прежнюю эффективность. Вы же понимаете, я несколько утрирую. Конечно, мы не такие ретрограды, какими иной раз выглядим. У нас существуют аналоги ваших когитров и мемоселекторов. Нам пришлось смириться с пониманием того, что некоторые вещи машина делает быстрее и производительнее тахамаука. Но если вы щеголяете цитатами из «Гамлета», то я могу продекламировать вам всего Шекспира на языке оригинала, от первой до последней строчки. Я помню такие вещи, о которых вам и знать не нужно. Конечно, по большей части это ритуалы и церемонии Правящего дома. Но еще и больше двухсот галактических языков и диалектов. – Он зажмурился, словно бы листая невидимые страницы. – Двести шестнадцать.
Я помню чертову прорву того, что никому уже в этом мире не пригодится. И все мы помним. Потому что мы долго живем и не спешим продолжать свой род. Но раньше мы умирали. Пока однажды не было решено, что умирать необязательно. Лучше жить вечно и собирать знания. Мы вмешались в собственный генетический аппарат. Это случилось очень давно. Я и сейчас думаю, что это было верным решением, как и большинство тахамауков. Хотя отщепенцы… вы понимаете, о ком я? Гледрофидд, Згунна, Доуген, Окхшеоб… бывшие колонии… они активно пересматривают доктрину личного бессмертия, и у них есть на то свои причины, своя аргументация, заслуживающая уважения…