— Я жутко бесился, когда ты меня бросила, Лина.
— Понимаю.
— Потом немного пришел в себя и понял…
— Что?
— … что вся эта ситуация тебя тоже не радует.
Так оно и было.
— Прости, Роб. У меня просто не было выхода.
Роб смотрел прямо перед собой. Как мне было знакомо это выражение его лица — он изо всех сил старался что-то понять.
— Похоже, ты зря целовалась с Вилдом. Сама знаешь, он не тот парень, что тебе нужен.
— Я с ним не целовалась! — Слова вылетели, прежде чем я успела что-то сообразить.
Как он мог такое подумать? Джокер ван Хорн не нужен мне даже на пять минут. Встреча с ним — худшее, что случилось в моей жизни. После смерти отца.
И все же нужно было сказать всю правду:
— Он сам поцеловал меня. Это было, Роб, но я не хотела.
Он с силой двинул кулаком по рулю и шедшая перед нами Тойота резко прибавила скорость при оглушительном звуке гудка Мустанга.
— Я так и думал! Я чувствовал, что он мутит.
— Что мутит?
Роб не ответил, только поймал мою ладонь и накрыл ею свое лицо, как раньше.
— Не бери в голову. Я разберусь.
Наверное, у Роба была легкая рука: нам повезло почти сразу. Мы успели только раз объехать пятачок, где между заваленным мусором пустырем и обнесенной металлической сеткой баскетбольной площадкой жались друг к другу продуктовый магазинчик, маникюрный салон и ломбард, как я заметила бледное лицо идущего мне навстречу парня.
Может быть, он уже не раз проходил мимо меня, ведь я искала юношу в темном костюме, вроде того, в каком щеголял Алфредо.
— Роб, останови, пожалуйста. А потом развернись и медленно езжай за мной.
Спасибо, что он не стал задавать лишних вопросов. Я перебежала через дорогу и пристроилась вслед высокому широкоплечему парню в белой майке. У идущих навстречу он мог вызвать недоумение только своей легкой одеждой в этой холодный и ветреный вечер. Пятнышки крови на левой стороне груди почернели и казались всего лишь брызгами грязи. Еще одно пятнышко на виске могло показаться родинкой, вот только яма размером в кулак на затылке, показывала, что мое первое впечатление совсем обманчиво.
В толпе я бы, наверное, отстала от него: Джейми шел спокойным размашистым шагом, совершенно не обращая внимания на встречных людей, проходивших через него насквозь.
На перекрестке он свернул направо, затем еще раз — в неширокий переулок. Только тут я сообразила, что он не отводит глаз от обтянутой клетчатым пальто спины идущей шагах в пяти перед ним женщины. Уж она-то точно была живой, а потом, когда женщина повернулась ко мне в профиль и начала медленно подниматься по деревянным ступеням крашеного голубой краской домика, я поняла, что же показалось мне таким странным в ее походке.
Красивая молодая женщина с длинными каштановыми волосами. Беременная месяце на седьмом, не меньше. Узкое пальто было застегнуто только на груди, а круглый живот плотно обтянут серым свитером.
Остановившись рядом с Джейми, я смотрела, как женщина роется в сумке в поиске ключей. Затем она открыла деверь и исчезла в доме.
Призрак подошел ближе к заборчику и приготовился ждать. Было в нем что-то от овчарки, неотрывно глядящей на закрывшуюся за хозяином дверь.
— А я искала тебя на кладбище.
Пришло время прервать молчание. Джейми бросил на меня быстрый взгляд, но, кажется совсем не удивился. Он был слишком занят светом, вспыхнувшим за стеклами белой двери.
— Я там почти не бываю. — Лампочку в холле выключили и взамен нее зажегся светильник в кухне. — Беспокоюсь о Марии. У нее, кроме меня, никого нет.
Ну, что ж. Я бы тоже беспокоилась. Судя по одежде, у нее и с деньгами было не густо. С другой стороны, в сложившейся ситуации был один плюс: парень сознавал, что умер, и, вроде бы, готов был поговорить со мной.
— Джейми, твой отец сейчас живет в Лобо-дель-Валле. — Его лицо на миг омрачилось. — Может быть, ему следует знать о Марии? Это ведь твой ребенок?
— Мой. — Он с силой потер лицо ладонями. — Я поначалу пытался, но… Постой!
Призрак уставился на меня широко раскрытыми глазами, а я нахально ухмыльнулась. Дошло, наконец? Поздравляю.
— Мистер Коннели хочет найти твоего убийцу.
Джейми досадливо поморщился:
— Да плевал я на того ягуара. Все равно уже ничего не исправишь.
— Он не пытается исправить. Он просто не может дальше так жить. Ты бы узнал того человека, если бы увидел?
Призрак снова смотрел в окно кухни, но говорил уже, обращаясь ко мне — задумчиво, словно описывал стоящую перед глазами картинку.
— Да. Он заметный. И странный.
— Чем именно? Шрамы? Родинки?
— Нет, — Джейми покачал головой. — Обыкновенный ягуар. Среднего роста, черная толстовка с капюшоном, черная бандана, пистолет за поясом штанов и нож с носке.
Я понимающе хмыкнула — да уж, таких тут полно.
Джонни, Джонни, что ж ты, мальчик,
Где так долго пропадал?
— Он выстрелил сразу. Просто шел мне навстречу и смотрел в глаза. А потом выхватил из-за спины пушку и пальнул.
… отчего ты смотришь вправо,
Почему ты дышишь в нос?
От тебя табачный запах
Крепких взрослых папирос…
— Ничего не сказал?
— Ни слова. Я как шел, так и продолжал идти. А потом оглянулся, и, оказывается, я лежу на тротуаре, а этот с пистолетом снимает с моей руки часы. Такие дела.
… у тебя в кармане рюмка,
У тебя в ботинке нож.
Ты растрепан, неопрятен,
На кого же ты похож?
— Знаешь, что мне показалось странным?
— Что?
— У него было несколько часов. На обеих руках. И мои он надел поверх своих. Ерунда какая-то, да?
Совсем не ерунда, если и те часы были сняты с убитых. Кажется, эта мысль пришла нам с Джейми в голову одновременно.
— А твои часы заметные?
— Еще бы, — бледные губы растянулись в подобие улыбки. — G-Shock Men In Camo. Знаешь такие? — Я понятия не имела. — Противоударные, с повышенной защитой.
— И что в них особенного?
— А ты представь себе открученную от какого-нибудь танка гайку…
— Пытаюсь.
— … оранжевого цвета!
— Что? — Я рассмеялась. — Что за фигня?
— Да, — гордо подтвердил Джейми. — Отец подарил. Две предыдущих тикалки я благополучно прое… потерял в походах. А эти заметные, как-никак.
Значит, и на убийце они будут заметны. С этого и надо было начинать. Итак, у шерифа Келли появился шанс найти убийцу.
Свет на кухне потух и минут через пять вспыхнул на втором этаже. Некоторое время призрак смотрел вверх, затем снова посмотрел на меня, словно удивляясь, что я еще здесь. Оставлять его в неведении я не собиралась:
— Мы еще не договорили.
— О чем? — Вздохнул он. — Ты же понимаешь, ничего уже не поделаешь. Я мертв, и это навсегда.
— А еще что-нибудь странное у того парня… который тебя… ты заметил?
— Татуировка на лице. Цифра «13» под левым глазом. Большая, во всю щеку.
Мой кулак прошел сквозь его майку, Джейми даже не шелохнулся.
— И ты молчал!?
— Слушай, как тебя там, — он начал слегка закипать. — Никто не даст показаний против него. Он не чокнутый наркот, убивающий ради дозы. Этот ягуар — член банды. И, думаю, не мелкая шавка, а матерый пес. Полиции не удастся посадить его.
— Но у него могут найти оружие. Он ведь нашпиговал тебя пулями, как окорок чесноком.
— Скажет, что нашел. На детской площадке, например.
Ох, как же мне не нравился этот юмор.
— Но твой отец имеет право знать.
— Да? — Джейми перестал пялиться в окно спальни и полностью переключил внимание на меня. — И что он будет делать с этим знанием? Даже если этого Тринадцатого арестуют, выкопают какие-нибудь старые грешки, потратят кучу денег налогоплательщиков, чтобы довести дело до суда… Я могу тебе сказать, что будет. Банда наймет ему адвоката. В лучшем случае получит пару лет за хранение оружия. В худшем выйдет из зала суда в костюмчике и сообщит журналистам, что наша система правосудия оставляет желать лучшего, но он, так и быть, всех прощает. И тогда мой отец его убьет.
Роб не раз говорил, что тренер Коннели «крутой мужик». Половина старшеклассников занималась у него в зале. Что было тому причиной — влияние «Бойцовского клуба» или желание скорее повзрослеть — но авторитет его был одинаково непоколебим и среди мажоров и среди шпаны южных кварталов. И все же связываться в одиночку с целой бандой было слишком опасно. А уж о том, чтобы принять на свою душу грех убийства, мне, как доброй католичке, и подумать было страшно.
Значит, у нас оставалось еще одно дело, последнее.
— Джейми, надо позаботиться о Марии.
В одно мгновение его глаза превратились в глаза больной собаки.
— Отец помог бы ей. Он хороший человек. И у него никого больше не осталось. Теперь… Но если ты заявишься с нему и скажешь: «здрасьте, у вас скоро будет внук или внучка», он только пальцем у виска покрутит. Закоренелый материалист. Верит только в силу кулака и в… силу кулака.
То есть отец Джейми упрямый старый осел? Не удивительно — все выходцы с зеленого острова Эрин были такими.
— Тогда сам с ним поговори. — Не дожидаясь новой порции возражений, я выудила из кармана куртки телефон. — Номер помнишь? Диктуй.
Зрелище вытаращенных глаз Джейми, когда в ответ на его неуверенное «привет, пап» из трубки донеслось не менее потрясенное «сынок?», вознаградил меня за все волнения двух предыдущих недель.
Потом они еще несколько минут трещали на своем певучем гаэльском, и когда призрак наконец отлип от моей трубки и дал мне знак, что я могу опустить порядком уставшую руку, улыбка на его лице сияла от уха до уха. И ничего, что по щекам текли слезы, он вытер их краем майки и благодарно посмотрел на меня.
— Прости, я ведь даже не спросил, как тебя зовут.
— Аделина Гарсия. Ничего. Я понимаю. Ну и денек сегодня выдался, да?
— Спасибо, Аделина. Ты не представляешь, что ты сейчас для меня сделала.
Я очень даже хорошо представляла. Нет ничего дороже семьи. И ничего страшнее одиночества. Уж мы, койоты, это хорошо знали. Ладно, парень, ты меня совсем засмущал.