Однако и утром Игиир торопиться не стал. Жизнь в Дааре вообще быстро отбивает привычку суетиться по пустякам, зато приучает ценить хотя бы малые крохи комфорта и удовольствий, нечасто выпадающих на долю местных жителей. Для начала, он дал себе и подчинённым хорошенько выспаться. Потом — плотный и разнообразный завтрак, включающий в себя всё, чего они были лишены в пустошах: свежий хлеб, молоко, яйца и, чего уж там греха таить, сладости, к коим все трое имели определённую слабость. Вроде, такая мелочь, но после почти месяца довольствования, в лучшем случае, обжаренным на вертеле мясом оленя, а куда чаще — обычной кашей, заправленной солониной, это было райским пиром.
Затем — бани. Это даже не столько для удовольствия, сколько долг. Даже в Уставе прописано «…омывать тело не менее раза в неделю, ежели войска в казармах квартируются или в летних лагерях стоят, и при всяком удобном случае во время действий военных или в дальних походах». Хотя, к чему скрывать очевидное, после почти месяца омовений в холодных речушках и ручейках посещение нормальной городской бани стало настоящей отрадой для тела и для души.
Как во всяком приличном (или считающим себя таковым) городе бывшей Империи, в Лоориге, конечно же, была общественная баня. И конечно же, это были не отделанные мрамором и покрытые позолотой храмы-дворцы юга Сатрапии, где к услугам посетителей были и горячая вода, льющаяся из труб, и полы с подогревом, парилки, бассейны, массажные кабинеты, цирюльни, харчевальные залы и даже библиотеки. Тут, на самом краю известного мира, всё было куда скромнее, но всё же и в скромных банях крохотного Лоорига можно было отдать свою одежду в чистку и воспользоваться услугами цирюльника. И все эти удовольствия, как и везде в Сатрапии, людям, состоящим на службе у Сатрапа, обходились в полцены — ещё одно благословенное наследие Империи.
Так что если поздним утром в баню зашла троица грязных, вонючих и обросших бородами дикарей, от которых встречные шарахались даже несмотря на знакомые всем горожанам мундиры стражников, то спустя пару часов оттуда вышли вполне себе благонадёжные подданные Его Величества, ничем кроме выправки и бравого вида не привлекающие внимания пугливого обывателя. Учитывая возможную слежку за обитателями караван-сараев, которая им предстояла, эта пара часов была потрачена отнюдь не напрасно.
— Хееку, начинай обходить постоялые дворы и тому подобные заведения. Осторожно порасспрашивай о прибывших недавно караванах и присмотрись к следам. Кто знает, может и повезёт встретить знакомые. Рааст, ты на рынок. Закупи всё необходимое для дальнейшей дороги. Потом, ты говорил, что один из заводных верблюдов захромал. Обменяй его на здорового. Возможно, уже завтра утром нам придётся тронуться дальше, мы должны быть к этому готовы. Хееку, тебе я отсыплю серебра на один золотой сатрап. Это на выпивку в кабаках и на подкуп слуг. Рааст, ты получаешь три сатрапа, один на припасы, два остальных на верблюда. Однако не забывайте, что за каждый медный грошик с нас спросят. Так что не тратьте понапрасну и будьте готовы написать отчёт в канцелярию. Я, если что, буду общаться с местным начальством. Так что ищите меня либо в штабе, либо в гарнизонной канцелярии, либо в местном отделении Бюро. Перед ужином собираемся на том же постоялом дворе. Если не удастся выбить из местного воеводы оплату наших расходов, придётся перебираться в казармы, так что будьте готовы и к этому. Всё, расходимся.
По давней, ещё имперской традиции, все вооружённые части в городе и окрестностях подчинялись единому центру. Хотя со временем эта традиция и обросла множеством условностей, поправок и оговорок. Те же сотрудники БВБ, хотя формально и обязаны были выслушивать приказы местного воинского начальника, на деле, как правило, игнорировали его и отчитывались только перед собственным центром.
Однако, тем не менее, в любом городе Сатрапии все наиболее важные государственные учреждения были сосредоточенны в одном квартале, а то и в одном здании, если это был небольшой городок размером с Лоориг.
Так что оу Игиир Наугхо, раньше не имевший чести посещать этот населённый пункт Сатрапии, без каких-либо колебаний отправился в центр городка и, выбрав наименее обшарпанное здание из всех стоящих на площади, смело двинулся к нему. Висящая возле дверей доска с гербом Сатрапии подтвердила правильность его выбора. Что, однако, к возможному удивлению неосведомлённого наблюдателя, лишь вырвало тягостный вздох из груди бравого офицера. Увы, знаменитая мооскаавская бюрократия, вызывавшая ужас и сердечный трепет ещё у подданных Империи, после развала некогда великой державы отнюдь не пришла в упадок, но совсем даже наоборот, расцвела ещё более пышными и колючими ветвями, прорваться сквозь которые было подвигом, воистину достойным героев древности. И сейчас бравому сотруднику Бюро предстояло броситься с головой в эти заросли, прикрываясь одной лишь бумагой, выданной ему его непосредственным начальником, которую, кстати, особо светить было нежелательно из соображений секретности.
Поскольку кабинет местного резидента Бюро оказался закрыт, свой первый визит наш герой нанёс коменданту гарнизона — чиновнику, сжимавшему в своих могучих дланях бразды правления всеми вооружёнными отрядами города Лоорига. Хотя порученное десятнику задание никоим образом не касалось сего высокого государственного мужа, сделать это было необходимо по целому ряду причин. И первая из них — легализация. Если он сам, как сотрудник БВБ, ещё мог спокойно шляться по городу, поплёвывая на претензии и вопросы городских стражников, то вот его подчинённые, коли он не выправит для них соответствующие документы, рисковали попасть во множество мелких, но от того ещё более досадных неприятностей. Так что нужны документы. А ещё лучше, целый комплект документов на все случаи жизни. Ну а во-вторых, так или иначе, но всё равно придётся налаживать связи с городскими головами. Если затеял поиски иголки в стоге сена, то не мешает для начала поговорить с хозяином стога. Хотя бы для того, чтобы он не мешал поискам. А то ведь отдалённость городков, подобных Лооригу, от административных центров Сатрапии весьма способствует развитию самодурства у чиновников, их возглавляющих. Когда ближайшее начальство отрезано от тебя сотней вёрст безлюдных степей, не так сложно вообразить себя царём и богом и начать вставлять палки в колёса другому чиновнику, посмевшему выполнять свой долг, не испросив на то высокого соизволения мелкого прыща на ровном месте.
Правда, как вскоре выяснил оу Игиир, местный комендант к подобному типу начальников не принадлежал. Хотя, пожалуй, ещё неизвестно, что хуже — откровенное самодурство или преизбыточное гостеприимство? Оу Баар Гоор, уже довольно пожилой первый лейтенант пограничной стражи, занимавший кресло коменданта округа Лоориг, так обрадовался появлению в своём окружении нового лица, что никак не хотел отпускать от себя «благородного и перспективного молодого человека». Поминутно рассыпаясь в любезностях и заваливая гостя кучей вопросов не столько служебного, сколь светского характера, он весьма навязчиво пригласил того на обед и столь многозначительно пообещал познакомить с семьёй, что немедленно вызвал у проницательного сотрудника Бюро подозрение о наличии у этого достойнейшего государственного мужа как минимум трёх дочерей.
Увы, но даже добродушное расположение к нему высокого начальства не смогло избавить оу Наугхо от прохождения через канцелярский ад при выправке всех необходимых документов. Местные чиновники, впрочем, тоже были настроены к нему весьма доброжелательно, но правила есть правила, да и ход дел в провинции весьма располагает к неспешности и лёгкой рассеянности. Так что вырваться из этого царства бумаг и печатей оу Наугхо смог только спустя два часа — взъерошенный, раздражённый и готовый в одиночку схватиться хоть с целой бандой лесовиков, лишь бы не видеть больше в жизни ни единого официального бланка и не слышать очередную трепотню ни о чем, коию мающиеся от безделья канцелярские чиновники почему-то почитают за светскую беседу.
И только после всего этого он наконец смог добраться в пенаты родного Бюро и, вздохнув с облегчением, приступить к своим непосредственным обязанностям.
Хееку Барс, стражник
Для меня это никогда не казалось чем-то сложным, а вот другие удивляются. Ну, допустим, южане-то ещё понятно, они народ порченный. В смысле, привыкли там у себя в городах жить, ничего не видя, но ведь и из наших многие только языками цокают — «Как ты хорошо, Хееку, следы видишь!». А чего их, спрашивается, не видеть, вот же они, на земле! Вы же тоже, коли вам пальцем укажешь, видите, чего же, спрашивается, раньше не замечали?
Ну да это в степи или горах. Там ведь каждая сломанная веточка, каждая примятая травинка словно бы кричит тебе «тут вот олень шёл, а тут — человек», а в городе… Гнилое все-таки это место — город. Сколько уж лет и сам в городе живу, а всё не перестаю удивляться, как тут всё неправильно. И люди и вещи тут словно бы мельчают. Вон, у нас в предгорьях, коли человека встретил, так это же целое событие! Ты с ним и поговоришь по душам, и новости узнаешь, в дом свой пригласишь. А может, и войну начнёшь. Но всё равно, человек — это очень много и важно! Да что человек — там каждую малую птаху в лицо и по голосу различать учишься, а в городе… А тут в городе мимо тебя за день сотня человек пробежит и вскоре ты с незнакомцами даже здороваться перестанешь и внимание на них обращать.
А вещи? Вот у нас в доме топор был. Так я ж про тот топор столько всего знал! И что прадед мой его выменял на две медвежьи шкуры и бочонок мёда. И что топор этот он родителям невесты в числе других необходимых для женитьбы вещей показал, доказывая свою состоятельность как будущего мужа. И как потом дом для прабабки моей строил, и этим вот самым топором крышу рубил. И как дед потом этим же вот топором, когда Хорьки из-за хребта на наше селение набег устроили, двоих вражин зарубил. И как… Да много историй я знал об одном только этом топоре. Да и не только топоре — почитай, у каждой миски в доме своя история была. Каждая царапинка на ней свою тайну хранила, а вы говорите, «Как ты, Хееку, следы умудряешься видеть?» Коли с детства рос, понимая важность каждого скола на миске, каждой царапинки на топорище, или щербинки на лезвии ножа — следы-то, они что? Следы, они сами с тобой разговариват