Виталий СтадниченкоВозвращение в железный Эдем
Посвящается всем работникам АО «Заслон» (Санкт-Петербург)
У Олега с утра было прекрасное настроение. Сегодня возвращалась очередная звёздная экспедиция. И с ней возвращался его отец – штурман «Ласточки».
Два года, считай, вычеркнуты из жизни – столько времени отсутствовал дома отец.
Два года назад у Олега умерла собака, далматинец. Умерла глупо, на молодого пса упал сломавшийся флаер, и отец, улетая к звёздам, обещал привезти сыну какую-нибудь космическую зверушку. Интересно, он помнит своё обещание? Олег помнил.
Штурман Тимофей тоже помнил. И «Ласточка» в своём трюме эту самую зверушку несла. Тимофею трудно далось выполнение опрометчиво данного обещания сыну. Экспедиция побывала в пяти звёздных системах, и только в одной из них имелась обитаемая планета. Ну как обитаемая? Животные на ней имелись. Но живыми видами их назвать было трудно. Экспедиционный биолог явственно скрипел зубами.
– И зачем я вам нужен? – Ворчливо сказал он Тимофею и неприязненно посмотрел в иллюминатор. В сумерках только что открытой планеты плыли местные рыбы. Не в воде, а в небе. – Тут не я нужен. И не другой биолог. Вон, пусть Ребекка ими занимается – это её профиль.
Ребекка Хвольсон была корабельным инженером. Очень хорошим, иначе она не выиграла бы место в экспедиции. Но вряд ли инопланетные роботы являлись её профилем.
Биолог снова посмотрел в иллюминатор и прищурился. Рыбы по-прежнему лениво плыли в небе. Их металлические тела багровели в лучах заходящей звезды.
– И запад здесь тоже неправильный, – продолжал ворчать биолог. Штурман при этих словах фыркнул. Непонятно зачем, для космического корабля это было явным излишеством, на «Ласточке» имелся электронный прибор, выполнявший роль компаса, настроенный на земные условия. И он упорно указывал, что местное светило закатывалось за горизонт на востоке.
На следующий день несколько добровольцев вызвались отловить косяк металлических рыб. Среди добровольцев был и Тимофей, который вспомнил про сына.
– Робота, которого я поймаю, заберу с собой, – сразу предупредил он. Никто не стал возражать. Надеялись поймать много. Должно было хватить на любые глупости. Да и роботы явно не выглядели опасными.
– Как ловить будем? – Деловито спросил биолог. От его прежней тёмной меланхолии не осталось и следа. Он был деловит и собран.
– Нейроневодом, конечно, – рассеяно ответила Ребекка. Она не могла пройти мимо такого развлечения.
– Это тем, что питерский «Заслон» изобрёл? – Поинтересовался биолог. – Для рыбаков?
– Конечно, а чем ещё ловить рыб?
Нейроневод был интересным изобретением. Пойманная им рыба не пыталась вырваться, ломая своё тело. Наоборот, успокаивалась и явно считала, что так надо, и успех в жизни не за волнами.
– И всё-таки, – еле слышно пробормотала себе под нос Ребекка, – что за цивилизация создала этих роботов и зачем? И, главное, куда она делась – эта цивилизация?
Ей никто не ответил, их задача – привезти вопросы, а отвечают на них пусть учёные на Земле.
Добровольцев-охотников оказалось десять человек – на два флаера. Атмосфера на планете имелась, летать можно было. Но не дышать. Кислород в воздухе отсутствовал.
Тимофей влез в тяжёлый скафандр, тоже самое сделали и остальные. Флаеры ощутимо трещали. По пять человек в скафандрах и нейроневоды. Свободных мест во флаерах, прямо скажем, не осталось.
Только в полёте Тимофей обнаружил, что в его скафандре переговорное радио не работало.
Всю охоту ему предстояло провести в ватной тишине.
Роботы лениво плыли в небе, штук пятьдесят, наверное. Тимофей невольно вспомнил вопрос Ребекки. Действительно, поступок неведомой расы выглядел странным.
Биолог был в их флаере. Он попытался вылезти на внешнюю обшивку летательного судна, сжимая в стальных перчатках нейроневод. Но не успел совершить этот идиотский поступок, Ребекка зло одёрнула его назад. Тимофею не нужно было радио, чтобы знать: женщина отчитывала безумного героя не самыми лестными словами.
Во втором флаере своего биолога не нашлось, и оттуда просто выстрелили из пушки нейроневодом по косяку железных рыб.
Сеть развернулась в воздухе, датчики обнаружили цель, и нейроневод обрушился на роботов. Четверо из них запутались в ячеях, и кулем грохнулись о поверхность планеты.
– Ура!! – Закричал Тимофей. Может кто-то ещё закричал, но молчащее радио скафандра не хотело в этом признаваться.
Нейроневод отобрали у очумевшего биолога, и они тоже поймали четырёх рыб-роботов.
Больше на этой планете делать было нечего, и «Ласточка» улетела.
Экспедиция нашла ещё пару безликих систем с газовыми гигантами, вроде Юпитера, и с условно круглыми камнями, похожими на земную Луну. Полёт можно было бы считать неудачным и результаты экспедиции навсегда сдать в архив, если бы не рыбы-роботы, с потерянным видом снующими по трюму.
Так что возвращались космонавты домой с триумфом – пожалуй, только самая первая экспедиция могла встать с ними вровень, да и то потому, что была самой первой. На Альфе Центавра, тогдашней цели, не нашлось ничего интересного. Или хорошо пряталось, на этот счёт до сих пор имелись разные точки зрения.
Особенно счастлив был биолог. Он часами пропадал в трюме у пленников, постоянно что-то записывая в планшет.
– Поразительные существа! – Кричал он часто за обедом. – Просто поразительные! Да, искусственные. Ну и что? Я почти уверен, что и жизнь на Земле тоже носит искусственный характер. Нет, Ребекка, не надейся. Я не отдам ни тебе, ни твоим коллегам право исследовать этих животных. Это дело биологов и только биологов! – Ребекка смеялась, она и не претендовала.
Тимофей тоже был доволен. Он вытребовал одну особь только для себя, обещание, данное сыну, будет выполнено.
Олег болтался по космодрому за два часа до прилёта корабля. И изрядно извёл охрану, которая стояла по периметру, чтобы не допускать людей слишком близко к месту посадки звездолёта. Олег пронырливо следил, не отвернётся ли кто-нибудь из охраны, чтобы пролезть ещё ближе, но все были начеку.
«Ласточка» на несколько секунд зависла над пыльным космодромом, стояла неистовая тишина, казалось, что биение сердец зрителей слышно даже на её борту. А затем взревели дюзы. Олег сорвал с головы кепку и замахал ею в воздухе. Ветер взрыхлил его вихры.
«Ласточка» с грацией слонихи, танцующей балет, опустилась на грунт. Охрана расступилась, теперь можно и к трапу. Но люди не спешили. Казалось, если подойти слишком близко к кораблю, чудо закончится. Сказка только тогда сказка, когда она далеко. Олег вдруг тоже ощутил робость. Как и другие, он не спешил к звездолёту. Поэтому, когда шлюз корабля открылся, и космонавты появились на трапе, перед ними были сотни метров чистого поля.
Тимофей вспомнил, как тридцать лет назад он тоже приходил встречать одну из звёздных экспедиций, тогда всё было так же: люди на космодроме и в то время не спешили нарушать тонкую ткань чуда.
И тут людскую плотину прорвало. Олег даже не понял, он сам побежал в сторону космонавтов или его понёс общий поток. Так или иначе, он вдруг очутился возле своего смеющегося отца. Тимофей подхватил сына и охнул, тот оказался значительно тяжелее, чем два года назад. «Всё, отлетался, – внезапно осознал он, – даже если будут звать, дальше Луны ни ногой!».
– Ты привёз мне зверушку? – Уличив момент, спросил Олег.
– Да! – С гордостью ответил Тимофей.
«Зверушка» оказалась странноватой. Больше всего она напоминала рыбу, но железную. И плавала она в воздухе, а не в воде.
– Она меня пугает, -признался Олег, глядя в неживые глаза робота.
– Почему? – Искренне удивился отец. – Они не опаснее земных бабочек. Кстати, ты видел бабочек в микроскоп? Страшилище, каких поискать!
– Видел, – поморщился Олег. – Но у этой «бабочки» башка больше моей!
Робот лениво косился на мальчика. Аливосаахеевен искренне полагал, что ему повезло. Он попал в семью. Аливосаахеевен помнил, что такое семья. Семья – это устаревшее для их родной планеты понятие, описывающее ограниченный по размерам косяк с мощной ментальной связью. Такая связь имелась и у их расы. Те, что остались на Железном Эдеме, были слишком далеко, и Аливосаахеевен их не слышал. Зато хорошо улавливал сигналы от тех, кому тоже не повезло и их поймали. Раахувайенов растащили по исследовательским институтам. АО «Заслон» тоже забрал одну особь, прямо заявив: раз роботов поймали с помощью их изобретения, «Заслон» на одного из них претендует. Инженеры надеялись выудить информацию об инопланетных технологиях: если бы это получилось, прорыв мог стать таким же, как с транзисторами.
«Исследования» больше походили на попытку разрушить. Роботов били током, окунали в кислотные ванны, пытались вскрыть различными инструментами как консервную банку. Всё без толку. Но железным рыбам все эти труды местных инженеров начали надоедать. Вмешивалась и их ментальная связь друг с другом: что испытывал один, ощущали и остальные. Терпение железных рыб подходило к концу. Нет, конечно их металл не был железом, но называть этот сплав так было проще.
И однажды терпение лопнуло.
Климент, доктор технических наук, академик и прочая, привычно вошёл в лабораторию, где находился объект с другой планеты. Насвистывая простенькую популярную песню, он мысленно перекатывал в голове сегодняшние опыты. Его обуревали необычные эмоции. Хотя за последние недели уже должен был к ним привыкнуть, но не выходило. Его, немолодого человека, вели за собой чувства ребёнка, которому впервые за долгое время родители позволили съесть порцию шоколадного мороженого.
«Мороженое» висело посреди лаборатории, уставившись на учёного своими жёлтыми светящимися буркалами. Клименту как всегда стало неуютно, но он отмахнулся от тревожных мыслей: никогда ничего беспокойного не происходило.
– Ну-с, – сказал он роботу, – что у нас сегодня будет интересного?