По утрам Майло обычно бывал не в духе, поэтому Ребекка всегда вставала первой и приносила им чай в постель. В тот понедельник, когда она поднялась наверх с подносом, он уже был в ванной. Она слышала, как из кранов течет вода.
Она налила чай, поставила чашку с блюдцем на его тумбочку. Через некоторое время он вошел в комнату.
— Ты рано встал, — заметила она.
— Надо успеть на поезд. — Он вытирал полотенцем волосы.
— Куда ты едешь?
— В Лондон. Разве я тебе не говорил? Мы обедаем с Роджером. Он хочет поговорить о сборнике.
Ребекка насторожилась, словно гончая. Ее кожу покалывало.
— Я думала, вы уже все обсудили.
— Не совсем. — Он снял халат и открыл двери гардероба. — Осталось несколько вопросов: шрифт, еще кое-что по текстам… Скукотища, но лучше решить все это сегодня. Мне придется взять машину, чтобы доехать до станции. Ты не против?
— Конечно, нет. — Ей показалось, что ее голос звучит фальшиво. — Мы собирались играть в теннис, но, думаю, Глен не откажется заехать за мной.
— Погода, пожалуй, не для тенниса.
— Тогда не о чем и беспокоиться.
Ребекка пила свой чай, глядя, как Майло одевался: серый костюм с Севил-роу, белая рубашка от «Т. М. Ливайна», синий шелковый галстук. Он не выглядел счастливым или оживленным, скорее, раздосадованным. Возможно, муж говорил правду.
Он посмотрелся в зеркало, провел ладонью по своим влажным светлым волосам.
— Как я выгляжу?
Она сказала сладким голосом:
— Идеально, Майло.
Дождь перестал, Глен заехала за ней, и они сыграли несколько партий в теннис. Вернувшись в Милл-Хаус к полудню, Ребекка приняла ванну и переоделась.
Миссис Хоббс отправилась к себе, чтобы накормить мужа обедом, так что Ребекка осталась в доме одна. Она зашла в кабинет Майло. Внимательно осмотрела стол, открыла выдвижные ящики, но не нашла его записной книжки. Наверное, он взял ее с собой.
Она потянулась, потом глубоко вздохнула. Когда Ребекка взяла в руки телефонную трубку, то испытала что-то вроде облегчения. Сейчас она узнает наверняка. Ребекка вызвала оператора и попросила соединить ее с издателем.
Майло вернулся в Оксфорд поездом в 16:10. В вагоне-ресторане он заказал себе виски. За залитым дождем окном проплывали домики из красного кирпича. К тому времени, как он допил первый бокал и заказал еще, домики сменились деревнями и полями со жнивьем цвета горчицы.
Тесса позвонила ему вчера вечером — о ужас, домой! — и сказала, что им нужно поговорить. Она отказалась сообщить, о чем собирается разговаривать, настаивала, чтобы он приехал в Лондон, но тут вошла Ребекка, и ему пришлось дать отбой. Встревоженный, воображая всякие ужасы, он всю ночь почти не спал.
За ланчем в ресторанчике в Сохо она сообщила ему, что ждет ребенка. У них был всего час — она в тот день работала, — из кухни доносился шум, поэтому он решил, что не расслышал.
— Ребенок? — переспросил Майло, и она повторила:
— Да, Майло, я жду ребенка. От тебя.
— Ты уверена? — спросил он, и ее лицо застыло, а потом она спокойно сказала:
— Уверена ли я, что беременна или что ребенок твой? Да, я уверена и в том, и в другом.
Он взял ее руки в свои и держал их, пока официант ставил перед ними суп, а когда он ушел, сказал:
— Я не это имел в виду. Ты же знаешь!
— Да. Прости. — У Тессы в глазах стояли слезы.
Потом он прикурил им обоим по сигарете.
— Когда ты узнала?
— Месяц или два назад.
«Месяц или два». Означает ли это — он не очень хорошо разбирался в подобных вещах, — что все зашло слишком далеко и ничего поделать уже нельзя? Во рту у него пересохло, и он спросил, когда ребенок должен появиться на свет.
— Где-то в декабре, а может, в январе…
Он всегда находил ее беспечность очаровательной, но сейчас, когда Тесса не смогла точно ответить на такой важный вопрос, Майло пришел в ярость. Однако выражение ее глаз заставило его смягчиться.
— Бедная моя! — Он еще ни разу не видел Тессу напуганной.
Оба они почти ничего не съели. Когда час истек, он проводил ее до студии фотографа, и они поцеловались на прощание прямо на улице, крепко обнявшись, прижавшись друг к другу; она запустила пальцы в его волосы, словно боялась утонуть.
Майло пошел в библиотеку Британского музея в надежде, что привычная тишина, приглушенные шаги и запах книг смогут его успокоить. Однако вместо этого, осознавая ситуацию, в которой оказался, он только еще сильнее встревожился. Ребенок. Он никогда не хотел детей, радовался, что Ребекке так и не удалось забеременеть. Неожиданная гордость оттого, что он оказался способным зачать, быстро растаяла, когда он вспомнил, что жена его подозревает. Теперь у него и правда было что скрывать. Скрывать долго, очень долго — скорее всего, всю оставшуюся жизнь.
Инстинкт, подсказавший ему, что, возможно, придется спасать свою шкуру, заставил Майло взять такси до Хаттон-Гарден. Достойно подготовившись к возвращению домой, он поспешил на поезд — ему действительно не терпелось вернуться. Не то чтобы он не любил Тессу — любил, до безумия. В какой-то момент их разговора он подумал, что она захочет, чтобы он развелся с Ребеккой и женился на ней. Неуверенным голосом он озвучил такую возможность.
Тесса рассмеялась, а потом сказала:
— Боже, Майло, ты не обязан этого делать.
В нем всколыхнулось сразу несколько чувств: он был уязвлен тем, что мысль о браке с ним показалась ей смехотворной, но одновременно испытывал облегчение оттого, что не придется сообщать Ребекке.
— Ты должна позволить мне помочь, — сказал он, сжимая ее ладонь.
Она покачала головой.
— Это не твоя проблема, Майло, а моя. Поначалу я вообще не хотела тебе говорить. Боялась, что ты рассердишься. Спасибо, дорогой, что не стал поднимать шум.
Хотя он говорил правильные вещи и они расстались на хорошей ноте, вместе с потрясением и сочувствием к Тессе Майло испытывал негодование. Он не любил осложнения. Конечно, интрижка на стороне сама по себе была осложнением, но тут он не имел ничего против. К тому же он-то ведь думал о предохранении! В первый раз, когда они с Тессой занимались любовью, он спросил, принимает ли она необходимые предосторожности, и она сказала, что да. Будь у него сомнения, он сам принял бы меры, однако поскольку Тесса, определенно обладавшая достаточным опытом, заверила его, что все в порядке, Майло перестал беспокоиться об этой стороне их отношений.
— Думаю, я просто забыла, — сказала она ему за ланчем, наморщив носик, как будто говорила о зонтике, оставшемся в такси.
Майло нуждался в эмоциональном подъеме, но не собирался менять свою жизнь. Он понимал, что для работы ему нужен спокойный, прочный тыл. Новая книга зашла в тупик, и его преследовало неприятно чувство, что увлечение поэзией могло быть ошибкой. Он знал, что влюбился в Тессу сильней, чем в Аннетт Лайл и всех остальных, кто были до нее, однако впервые поставил под вопрос свои чувства к ней. Майло не знал, что делать; он утратил контроль над ситуацией. Должен ли он сказать правду Ребекке? От одной мысли все сжалось у него внутри. Это было бы так жестоко по отношению к ней; к тому же зачем говорить жене, если Тесса все равно решительно против брака?
«Какая неразбериха, — думал он, пока поезд въезжал на вокзал Оксфорда, — какая жуткая, чертовская неразбериха». Ему хотелось скорее оказаться в тепле и покое под крышей Милл-Хауса, налить себе виски, закрыться в кабинете и погрузиться в работу. Сидя за рулем машины, под дождем, он продумывал свою воображаемую беседу с Роджером. Роджер уточнял детали, как обычно… важно правильно выбрать шрифт… да, и что они ели (консоме, палтуса, омлет с ветчиной)…
Ребекка спустилась в холл, когда он снимал плащ.
— Как прошел ланч, Майло?
— Хорошо, — ответил он.
— А как Роджер?
— В порядке.
Встревоженный ее тоном, Майло посмотрел на жену. Она стояла на нижней ступеньке лестницы. Кровь отхлынула у нее от лица, и кожа казалась бледной, как сырое тесто.
— Вообще-то, — сказала она, — Роджер в Эдинбурге.
— Что? — Он уставился на нее. Перед его глазами все еще стояла картина их выдуманного ланча.
— Роджер в Эдинбурге. Мне сказала мисс Гаскин — я ей звонила.
«Господи боже!»
— Ты звонила моему издателю?
— Да. — Она закусила губу.
— Ты проверяла меня? — Майло понимал, что не имеет права злиться, но все равно был в ярости.
Ребекка шагнула ему навстречу; он инстинктивно попятился.
— Где ты был? Куда ты ездил? Ты был в Оксфорде?
Вопросы пронзали воздух, словно пули.
— Наверное, вы с Грейс Кинг совершили небольшую познавательную экскурсию. Вот зачем тебе понадобилась машина, Майло?
«Грейс Кинг?» Он недоуменно произнес:
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Лжец! — Голос ее сорвался. — Я знаю, что ты встречаешься с ней!
Кто бы мог подумать: Ребекка решила, что у него роман с этой скучной, похожей на кролика Грейс Кинг!
— Ради бога! — раздраженно воскликнул он, врываясь в гостиную. — Я не в силах еще раз пройти через это!
Усталый, с раскалывающейся головой, он распахнул дверцу буфета. Она закричала:
— Ты не в силах?! Ты?! А как насчет меня? Как, по-твоему, я себя чувствую?
Вытаскивая пробку из графина с виски, он отчаянно старался собраться с мыслями. Похоже, Ребекка, сама того не желая, подсказала ему путь к спасению. Одновременно с досадой оттого, что она могла заподозрить его в столь нелепой связи, он испытывал облегчение: ему будет гораздо легче сказать ей правду — по крайней мере, часть правды.
— К твоему сведению, — сказал Майло, поворачиваясь к ней, — я не видел Грейс Кинг уже несколько недель.
— Я тебе не верю! — выкрикнула она.
— Это твое дело.
— Я видела вас на вечеринке, Майло. — Ребекка заговорила тихим, свистящим шепотом. — Видела тебя с ней.
Он попытался припомнить, когда это было.