Затем меч. Мальчик прятал его в полах куртки. Что ж, возможно. Если меч не длинный. Но вот луч. Прям какие-то «Звездные войны» получаются. Степан фильмов насмотрелся?
Ну и превращение мальчика в шарик. Вообще, бред какой-то. Наверное, на самом деле все могло происходить так: мальчик выбежал из автобуса, налетела туча, началась гроза. Луч из эллипса — это всего лишь обычная молния. И сам мальчик ни во что не превращался. Просто скрылся за пеленой дождя или в зарослях травы. А потом вылетела шаровая молния и повисла перед автобусом. Все объясняется просто. Но в рассказе Владимир решил оставить все так, как изложил Степан.
Перечитав еще раз получившийся рассказ, молодой писатель понял, что про пуговицу-то совсем забыл. Как пуговица попала к Степану? И снова сев за стол, набросал концовку:
«…Для водителя автобуса „Красногорск-Еловград“ Степана Черемных заканчивался рабочий день. Он вел автобус в гараж и все удивлялся тому странному видению, случившемуся днем.
Проезжая проходную гаража, водитель поприветствовал заступившего на смену диспетчера.
— Как дела? — услышал он в ответ.
— В порядке, Иосиф Тимофеич.
В гараж съезжались другие автобусы. Они становились каждый на свое место. Степан, остановив автобус, потянулся, разминая затекшие руки. Не спеша вышел в салон. Взяв веник, он прошелся между рядов кресел, подметая мусор. Увеличивающаяся кучка мусора, состоящая из пыли, семечной шелухи и всякого рода бумажек, подвигалась подгоняемая веником к передней двери автобуса. Вот веник прошелся по ступенькам. Вдруг, что-то звякнуло о металл края ступеньки. Водитель нагнулся. Желтым светом блеснула пуговица с барельефом морского конька.
— И все же это не сон, — как-то удовлетворенно произнес водитель, взял пуговицу и опустил ее в карман брюк».
Глава 7
Получившемуся рассказу Владимир дал название «Странник». Ребята готовили новый номер стенгазеты, и Командор предложил поместить туда это произведение. История с пуговицей и странным мальчиком захватила умы членов клуба.
— А что это за мальчик? Как его зовут?
Владимир не знал, что ответить. Ведь Степану тоже неизвестно имя мальчишки. А вдруг он вообще все выдумал? Но тогда каким образом этот мальчик попал в сон? Молодой человек пытался найти объяснение. Откинув в сторону сверхъестественные идеи, он приходил только к одному выводу: водитель, услышав рассказ про сновидение, тут же придумал историю с мальчиком. А пуговицу, да, нашел в автобусе. Может он и не знал, как там она оказалась. Оставалось только загадкой, как так получилось, что увиденная у Олега дома пуговица оказалась вдруг так похожа на пуговицы с куртки мальчика из сна. Просто совпадение?
Но сам рассказ вышел интересным. Пусть даже история и придумана водителем. Алёна нарисовала к рассказу картинку с автобусом, едущим по серой полосе асфальта на фоне зеленых деревьев.
Ребята уже заканчивали работу над стенгазетой, как в дверях кабинета появилась высокая широкоплечая фигура в военной форме с голубым беретом на голове. Взгляды детей устремились на человека, заслонившего весь дверной проем. Владимир обернулся. Брови приподнялись, а губы растянулись в улыбке.
— Егор?!
— Здорово, дружище! — Егор бравым шагом вошел в кабинет и заграбастал в объятия Командора, который рядом с ним выглядел совсем пацаном.
Друзья крепко обнялись, чуть ли не расцеловались.
— Вернулся? — отдышавшись от буйных обниманий, спросил Владимир.
— Нет. На побывку отпустили. Всего на неделю.
Дети с восторгом смотрели на военного, судя по берету — десантника.
— Вот, познакомьтесь, мой друг Егор, — представил товарища Владимир. — Учились в одном классе у Александры Олеговны.
— Ты как здесь очутился? — обратился к другу вожатый клуба.
— Зашел к тебе. Не застал. Дай, думаю, в родную школу наведаюсь. Если честно, не ожидал здесь тебя увидеть.
— А это у нас клуб такой. Устраиваем с детьми мероприятия разные. Стенгазету вот выпускаем. Но уже заканчиваем на сегодня. Подождешь?
— Спрашиваешь. Конечно, подожду.
После собрания клуба друзья направились к Владимиру. Посидели, поговорили.
— Ты где служишь-то?
— Да куда только не бросали нас. Знаешь, Володь, рассказывать об этом совсем неохота. Я всегда думал, что ВДВ — элитные войска, с самым опасным противником должны сражаться. А приходится иметь дело с каким-то гражданским сбродом. Со своим же народом заставляют воевать. Пусть они не правы, пусть хотят независимости. Но ведь это почти безоружные люди. Понимаешь?
— И что, приходилось стрелять?
Егор тяжело вздохнул. Глаза уставились в пол.
— Мне по ночам снятся окровавленные тела. И глаза, ненавидящие нас… Ну, да ладно. Не будем об этом.
Егор взял гитару.
— Помнишь наши песни? Давай лучше споем.
Руки Егора заходили по струнам, выбивая «бой». Он запел зычным голосом, которому Владимир всегда завидовал:
Мой первый срок я выдержать не смог.
Мне год добавят, может быть четыре…
Это была песня на стихи из книги Высоцкого «Роман о девочках». Владимиру не доводилось слышать ее в исполнении автора. Но когда он впервые прочитал эти стихи, захотелось их спеть. Было это еще в школьные годы. Юноша тогда сам положил текст знаменитого барда на музыку. Егору песня понравилась, и друзья частенько пели ее раньше.
Просидели они до самого утра. Перепели все песни, которые знали. Владимир распрощался с другом, когда часы уже показывали восьмой час. И сразу же завалился на кровать, провалившись в глубокий сон без сновидений.
Разбудил его настойчивый звонок в дверь. Кое-как продрав глаза, Владимир глянул на часы. Полвторого! Комната целиком была наполнена ярким солнечным светом. Снова раздался требовательный звонок. Разминаясь на ходу, Владимир подошел к двери. Глянул в глазок. Все пространство лестничной площадки закрывалось темной массивной фигурой, даже не разобрать чьей.
— Кто там? — спросил на всякий случай Владимир.
— Я, — прозвучал громкий бас Егора.
Молодой человек обрадовался, открыл дверь.
— А я только проснулся, — сказал Владимир, когда его друг шагнул в квартиру.
Егор снова был в десантной форме, как будто и не снимал ее со вчерашнего дня. Глаза радостно горели.
— Слушай, тут «Голубые береты» приезжают. Пойдем? — выпалил Егор.
Владимир не являлся особым поклонником военной песни, но за компанию сходить на концерт согласился. Наскоро собравшись, они отправились в кассу. Выстояли почти километровую очередь, но все же достали заветные билеты.
На концерт Егор пришел все в той же форме. Владимир, одетый в простую гражданскую одежду, рядом с ним чувствовал себя неловко. К тому же мал ростом, похвастать телосложением тоже не может. Вроде и не к месту он здесь. В руках у Егора Владимир увидел две большие пластинки в картонных обложках с фотографиями группы.
— Автографы хочу взять, — пояснил Егор.
Концерт проходил во дворце спорта, на хоккейной арене. Зал набился битком. Больше половины зрителей пестрели полосатыми тельняшками. От голубых беретов даже воздух казался синим.
С первых же аккордов люди повставали с мест, и весь зал закачался в такт зазвучавшей музыки. Владимир тоже поднялся. Со всех сторон летели не попадающие в ноты, но зато выводимые с особым старанием слова подпевающих: «Даже в сердце синева затеря-алась, разлилась своим зама-анчивым цветом». И юноша чувствовал как синева, заполнившая весь зал, заполняет и его сердце.
В конце концерта Егор сорвался с места и начал протискиваться к сцене, где плотной стеной толпились поклонники группы. Владимир проводил друга взглядом, не веря в то, что ему удастся получить автографы. Он направился к гардеробу, где стал дожидаться возвращения приятеля. Ждать пришлось долго. Но вот, наконец, весь раскрасневшийся и немного помятый показался Егор с радостно сверкающими глазами. Его поднятые вверх руки торжественно, словно флагами, размахивали пластинками. В каждой руке по одной. Он подбежал к Владимиру, протянул один из альбомов.
— Вот, тебе на память!
Молодой человек бережно принял протянутую цветную обложку, где на выходе из брюха боевого вертолета (а может и самолета — Владимир не особо разбирался) присела на корточках группа музыкантов-десантников. Ниже красовались пять размашистых подписей.
— У меня еще ни одной пластинки не было с автографами, — произнес Владимир. — Спасибо, тебе. Это будет для меня настоящей реликвией.
Одевшись, друзья вышли на морозную улицу. У каждого из подмышек торчала обложка пластинки. Оба шли молча по уже ночному городу. В свете редких фонарей прохожие почти не попадались. У Владимира в ушах продолжали крутиться обрывки из песен: «Да, это страшно умирать, когда так надо возвратиться… Это парни, которым будет вечно по двадцать… Вертолеты к скалам прижимает фейерверк трассирующих свор…».
— И все же грустью какой-то отдает от их песен, — нарушил молчание Владимир. — У меня порою сердце щемило, и слезы на глаза наворачивались.
— Они Афган прошли. Все, что там было, пережили. Поэтому поют по-настоящему.
— Только вот мне не понятно, зачем об этом все время вспоминать? Зачем терзать себя и слушателей?
— Ты, знаешь, Володя, их песни не только будоражат сердца тех, кто там был, но и тех, кто сейчас готов постоять за свою страну. Вспоминая подвиги ребят в Афгане, мы хотим быть не хуже. И когда сейчас с нашей страной твориться черт знает что, они не дают нам усомниться в выбранном нами пути. Благодаря им мы остаемся верными своему долгу. Как там они поют: «Ты верен долгу и присяге».
Владимир посмотрел на друга. Каким взрослым он сейчас казался ему. Совсем не тем, каким был еще полтора года назад. И в голове вдруг возникла мысль: «Из него вышел бы настоящий Командор. Не то что из меня».
Глава 8
Песок был сырой от недавнего прилива. На нем тут и там попадались оставленные морем ракушки, медузы и многочисленные водоросли. Песчаный пляж неширок. Он упирается в крутой высокий скалистый обрыв.