Повисла гробовая тишина, и лишь колонка на веранде продолжала трудиться, создавая праздничную атмосферу. Надо было её заткнуть. За массивным прямоугольным столом сидело не менее двадцати полуголых тел.
– Э, ты ещё чё за хер с бугра? – подал голос гусь, восседающий с противоположной стороны во главе стола. Судя по глазам – казбечонок, а судя по голосу, один из тех, кто отравил меня на больничную койку. Вот так совпадение.
– Красавицы, что замерли? Что тупим? Сказано же – бегом на выход, ну! Тут для вас сейчас станет слишком жарко!
– Ты вообще звезданулся, что ли? – борзо заявил о себе какой-то широкоплечий крепыш, поднимаясь из-за стола с очень решительным видом, но тут же обмяк с отверстием между глаз.
Вырвавшиеся наружу со стороны затылка осколки черепа и фрагменты мозгового вещества с брызгами крови мгновенно налипли на лица позади сидящих, внеся разнообразие и придав экшена в затухшее застолье.
Девчонки завизжали, парни ломанулись в стороны, стараясь укрыться друг за другом, под столом и в парилке. Окна в помещении отсутствовали. Через минуту за столом осталось только пять ревущих девчуль, трое из которых оказались топлес. О времена, о нравы…
* * *
– Орлы, однако, – хмыкнул я, – Ссаные защитники, только толпой на одного можете?
– Ты же мент! – проскулил какой-то дрыщ, вжавшись в угол, из которого не было срыва, – Пацаны, этот же мусор тот, помните? – ясно-понятно, никто ему не отозвался и воспоминания не разделил, – Кабздец тебе, сука ментовская! – резко заверещал он фальцетом, – Знаешь, кто мой отец?
– Ты ещё моего не видел, – коротко ответив, всадил ему пулю в левый глаз, – Так, девочки, слышали, что вам сказано было? Сиси прикрыли и на выход, если жить хотите! – это подействовало. Они мигом накинули на себя простыни и поспешили к двери. Отойдя, пропуская их, указал стволом в дальний угол, – Там пока встаньте и не глупите, не трону я вас, обещаю, – продолжающие всхлипывать девушки послушно забились угол, – Ну, а для вас, золотая молодёжь, заготовлена отдельная программа. Специально для Юрия Вениаминовича и только благодаря ему, – когда я начал закрывать дверь, ко мне ломанулся ещё один крепыш, но запутался в обмякших ногах и свалился мешком на пол, – Не, можно и так, я не против, – произнёс, извлекая второй пистолет, – Тут на всех хватит. Ну? Тогда не рыпайтесь, как говорит Казбек.
Закрыв дверь, подпёр её короткой деревянной лавкой, которая так удачно встала между полотном и стеной напротив. Прям намертво.
– Я сделаю всё, что ты захочешь, только отпусти! – выдала одна брюнетка, выходя вперёд.
– Вот прямо всё? – прищурился в ответ.
– Да! – произнесла та с вызовом, скидывая простынь с плеч.
– Сальтуху назад крутани.
– Чё? – смутилась она.
– Простыня через плечо. Думай, прежде чем говорить и предлагать что-то. Нет у тебя того, что мне надо. Ясно? Сказал же, не трону. Значит так, сейчас выходите и с ускорением в одну из теплиц в конце участка, и не высовываться оттуда до рассвета. Понятно?
– Там собаки… – тихо сказала рыжеволосая с большими зелёными глазами, напомнив некогда прекрасную, но обезумившую и плохо кончившую Нонель.
– Были. Бегом в теплицу!
Повторять не пришлось. Выйдя следом, выстрели в колонку дважды, но та продолжила надрываться как ни в чём не бывало. Падла. Только патроны перевёл. Пришлось закинуть её в купель, где та мигом затихла.
Дверь с улицы тоже подпёр, перевёрнутым столом. В предбаннике хоть и имелись окна, но их размер позволял протиснуться только двух кошакам, не более. Взяв, оставленную на веранде канистру, принялся щедро поливать стены.
Опустевшую тару отшвырнул в сторону и пошёл к дровянику, куда выходила печь. Удобная планировка – в помещение меньше дыма и мусора собирается. Забросив поглубже накопители, зачерпнул полный совок горящих углей и подкинул дров.
Возвратившись на веранду, повернулся и помахал в сторону террасы третьего этажа, после чего перекинул через плечо тлеющие угли. Пламя вспыхнуло сразу же. Когда подходил к дому, уже зашлась крыша бани. Такие постройки вообще горят очень хорошо, быстро и жарко.
* * *
Поднявшись на второй этаж, всё-таки решил заглянуть в ту комнату, где работал телевизор. Мало ли. Лучше бы не заглядывал, честное слово. Увиденное повергло в шок.
В помещении находилась натуральная клетка метра полтора высотой, два длиной и три шириной. Внутри на небольшой кровати в ночной рубашке лежал пацанёнок лет десяти-одиннадцати, и безжизненными глазами на окаменевшем лице пялился в телевизор, стоящий у окна.
– Ребёнок, – он вздрогнул, сжался и посмотрел испуганно на меня, – Ты чего тут делаешь? – ничего не ответив, тот снова равнодушно уставился в телевизор, – Эй! Ты чего? Я здесь, чтобы помочь тебе, – в этот раз в его утухшем взгляде промелькнула надежда, – Скажи, мохнатый дядя тебя обижал? – спросил, присаживаясь на корточки.
На смотрящих на меня глазах мальчугана навернулись слёзы, а у меня к горлу подступил такой ком, что даже дышать тяжело стало. Да что же это такое? Двадцать первый век на дворе, вашу мать!
В памяти тут же всплыл жрец Трегор, и на прутьях возникли отблески голубого пламени, отчего ребёнок вскрикнул и вжался в угол, обхватив подушку обеими руками.
– Оу, малыш, не бойся, – быстро выставил вперёд раскрытые ладони, и отблески тут же погасли, – Это такой фокус. Я не причиню тебе вреда. Помнишь? Давай, закрой-ка глаза, – только он их зажмурил, пуля сделала своё дело, разнеся в хлам запорный механизм. Блин, а мне начинало нравиться это оружие. Тихое, компактное и достаточно эффективное. Дракона, конечно, не свалить, но на местном уровне вполне себе хватает, – Всё, ты свободен, слышишь? – он открыл глаза и недоверчиво посмотрел на меня, – Да, я не очень хороший человек, признаю, но тебя точно не обижу. Мой тебе совет, иди вниз, выходи к воротам и просто посиди там. Скоро сюда приедут дяди в форме и тебе спасут.
– Ты меня спас, – тихим голосом произнёс он, неуверенно подходя.
– Не спорю, – кивнул ему, улыбаясь, как можно искренне, – Но для этого ещё есть специально-обученные люди, и они тебе помогут по-настоящему.
– Ты плохой? – спросил он, подойдя к выходу и посмотрев прямо в глаза.
– Да, – от этого ответа ребёнок отпрянул, – Ещё очень жестокий, но только для тех, кто этого действительно заслуживает. Понимаешь, я… как так сформулировать? Своеобразный борец за справедливость, что ли. Только с очень специфическими методами, – кажется, он действительно понял, так как решительно переступил порог клетки. Подойдя к двери, остановился и развернулся ко мне.
– Ты им сделаешь плохо?
– Нет, я им сделаю ещё хуже, – паренёк одобрительно кивнул в ответ.
– А как тебя зовут?
– Морр.
– Интересное имя. Иди к воротам и жать?
– Да.
– А им будет действительно плохо?
– Лучше тебе даже не знать насколько, – он снова кивнул, немного улыбнувшись, и пошёл вниз.
* * *
Сказать, что меня рвало изнутри, ничего не сказать. Меня буквально выворачивало наизнанку от переполняемой ярости. Если бы Казбек был «игроком» я бы не поленился поселиться на респе, чтобы сливать это животное самыми болезненными способами.
– Ну чё, псина шелудивая, тебе слышны отсюда крики подрумянивающихся тел? – произнёс я, наступая на простреленные ноги Казбека. В ответ до меня донеслось лишь мычание, – Знаешь падаль, – сойдя с него, схватил за ворот и резко дёрнул на себя. На его печаль шея оказалась крепче подуставшего тюля, – Я ведь хотел тебя просто убить, – в этот момент внизу промелькнула тень от дома к воротам, – Но теперь поступлю иначе. Это же твой телефон, животное? – показал ему мобилу, взятую с кресла, – Давай сыграем в игру «кто быстрее»? – предложил я, фотографируя его простреленную ногу, – Твои соседи со звонком пожарным, уставшие от тебя, твари такой, или же твои близкие, готовые прийти на помощь? Так, кто у нас тут, – спросил, листая телефонную книгу, – Брат, сестра, ещё один брат, братуха, сестрёнка… О, а жены у мохнатого педофила нет, что ли? Удивительно. В общем, давай вместе подождём немного и посмотрим, мразота, – произнёс, делая рассылку с фото и призывом срочно приехать, – А ведь ты так была близка к смерти, сука, – рывком перевернув его на спину, увидел мокрые глаза, – Тю, крокодиловы слёзы тебе не помогут, мразь, – зашипел я низким, нечеловеческим голосом, – Ша’Ас Тоу’Ум! Ты будешь жить, тварь, но с моей печатью. Теперь, как бы ты ни сдох, твоя душа станет моей, – сквозь перчатку выскочил коготь, которым у него лбу вырезал печать, которую даже не знал прежде. Офигеть Митю тапки понесли! Сам был в шоке от произошедшего, – Жизнь твоя уже не будет прежней.
Я вернулся к окнам террасы и нарвал ещё полос тюли, которыми перетянул руки и ноги Казбека, после чего пули раздробили его локти и колени. Затем снова зафиксировал тому голову уже напротив ворот и пошёл вниз под его заунывное мычание.
* * *
Перед тем как выйти на улицу, заглянул на кухню, откуда, как оказалось, и вышел тот самый Угрюм, или как его там. Жрать хотелось конкретно, а потом времени на «мародёрство» может представиться.
– Ого, это я удачно зашёл, – произнёс я, посмотрев на стол и вспомнив Милославского из фильма «Иван Васильевич меняет профессию».
На скатерти находились пачки пятитысячных купюр, которым явно было одиноко в таком большом доме. Бросить их на произвол судьбы, не позволила внезапно проснувшаяся совесть.
Что я, изверг какой, что ли? Закинув деньги в рюкзак, придавил их колбасой, сыром и хлебом, найденными в холодильнике и шкафах. Остальные продукты, увы, требовали приготовления и особых условий хранения. Разочаровал Казбек. Жопошник.
Сев в паре метров от справа входа, упёршись спиной в забор, стал ждать. Не прошло и пятнадцати минут, как послышался звук шин за оградой. Я положил около двадцати человек, прежде чем донёсся вой сирен.
За это время подъехало пять машин, которые плотно перекрыли подъезд к участку, существенно снизив шансы на спасение тех, кто находился и догорал в бане. Выйдя за ворота, пристрелил ещё троих, тщетно пытающихся до кого-то дозвониться.