* * *
На какой-то миг я всё же завис, соображая, как лучше подступиться к такой жирной «жопе» так, чтобы исполнить роль «вежливого лося» без прелюдий и предварительных ласк.
Затем посмотрел в глаза Леви’Афана, наполненные разрывающей его изнутри яростью, и решение пришло само. Не стоит лишать морского демона возможности поквитаться с обидчиком.
Вытянув из рюкзака голову королевы Па’Адл, вошёл в пике. Стоило ей только скрыться с чавкающим звуком в мясистой плоти папы-кракена (Возможно и мамы, я там особо никуда не заглядывал. Да и не знал, куда смотреть, если честно), как по телу пробежала судорога, и тварь замерла.
Леви’Афан тут же выскользнул из цепких объятий и принялся рвать на куски зарвавшегося головонога-переростка. Демон не особо-то уступал в размерах этой щупальцевидной херне, но масса и количество конечностей порой решает многое.
В итоге морской демон схватил дерзкую падлу и поволок «куда-то в уголок». На дно потянул в смысле. Учитывая, что состояние Па’Адлового паралича не лишало чувствительности, его участи не позавидуешь.
Море начало сразу затихать, и флот принялся долбить «мелочь» более прицельно, вынуждая кракенов отказаться от притязаний на преимущество. Так, тут, судя по всему, мы порядок навели, значит, пора бы встретиться с действительно «финальным боссом».
Сделав круг над Чёрной вдовой, помахал рукой улыбающимся Нарву с Тиннером, хмурому Шеакану, который решил повыпендриваться, продолжая ломать комедию трёх актах, и устремился к чернеющему вдалеке Пику.
Через несколько метров до меня дошла тупость траты времени на такой, пусть и любимый, способ передвижения, и я просто «прыгнул» вперёд, вмиг оказавшись у подножия горы Богов. Картина, представшая перед глазами, выглядела крайне паскудно.
* * *
Сама преграда, препятствующая доступу к Алтарю, сузилась до нескольких метров и вот-вот должна была схлопнуться. А у подножия творилось форменное безобразие, неспособное вместиться ни в одни ворота. По крайней мере цензурно.
Оба фланга, под предводительством Толбана со Слаадом и Тиграна с Каар Выхшем, накрытые огромным магическим щитом, находились в плотном окружении войск противника, только и ждущих, когда падёт защита.
В это время над ними наворачивал круги Дами’Ург на огромной шее которого восседал лядский Самоний. С каждым заходом громадный ящер извергал необычное пламя, словно переплетённое из синих, белых, коричневых, красных и зелёных оттенков, которое, ударяя в магический щит, расходилась в стороны, истощая защиту.
И тут мой взор зацепился за лежащего в стороне демона, напоминающего огромную жабу с крыльями. Внутри возникло противное ноющее чувство и начала образовываться пустота, жадно пожирающая нутро.
Нет-нет-нет! Не может быть! Этого просто не может быть! В мгновение ока очутился рядом с бездыханным телом Ла’Амии, покрытым множеством глубоких ран. Подкатил такой ком к горлу, что вовек не сглотнёшь.
Дрожащей рукой я коснулся её и внезапно почувствовал, что внутри ещё теплилась жизнь. Да, мать вашу! Жива! Жива моя маленькая демонесса. Потерпи, милая, сейчас полегчает.
Стоило только «вдохнув» в неё энергию душ, как раны тут же начали затягиваться. Вот и замечательно, вот и хорошо. «Распоров» пространство, аккуратно перенёс щупальцами бездыханное тело Ла’Амии в Сумеречную границу миров.
– Полежи пока здесь, милая. Отдохни, – прошептал я, закрывая проход, – А я тут внесу ясность некоторым папуасам, охеревшим до состояния полной бессознательности.
* * *
Пора явить себя миру во всей своей Истинной мощи. К слову, моё появление не осталось незамеченным, и ко мне уже приближался осёдланный ящер, позабывший о своём Истинном предназначении. Но ничего, напомним.
– Я знал, что ты вернёшься, отребье Тьмы. Ты станешь главным блюдом этого стола. Но сперва, ты узришь, как погибнут все те идиоты, что решили примкнуть к тебе. Прежде чем сдохнуть самому, ты станешь свидетелем их гибели!
Слабое сияние, исходящее от Самония и ящера, а также затуманенный взгляд обоих, свидетельствовали об их одержимости, что их воля была подавлена какой-то другой сущностью. Как интересно. Что-то напоминает и, полагаю, безликий тут вообще не при делах.
– Кто ты, мразота? – спросил я, пристально глядя в глаза Самония.
– Я? – изумился он, – Верховный жрец святой Инквизиции! Да я и есть инквизиция! Я…
– Говорливая херня! – резко перебил его, – Я ни к тебе обращаюсь, чмо пархатое. Раскукарекался тут. Так кто же ты, опоссум недоношенный? Явишь себя, или ссышь? Прямо в Самония, хех! – хмыкнул я, довольный собственной шуткой.
– Как ты смеешь, червь! – прогрохотал басистый голос, – Ты! Никчёмное создание, пыль под ногами богов! Ты…
– Дам тебе сейчас кабзды! Так ты бог, что ли? Всегда считал, что вы все ссыкуны заднеприводные, а тут, смотри-ка, ферзь какой нарисовался, хрен сотрёшь.
– Жалкое ничтожество! Отребье никчёмной Тьмы! – а вот это прозвучало обидно, – Ты даже представить себе не можешь, что я с тобой сделаю! – у меня аж уши заложило, так он напрягался.
– Да захлопнись ты уже, харе глотку драть. Тебя самого сейчас глоткой сделают, ты просто пока ещё не всасываешь ситуацию. Надо же, божество, – усмехнулся я, – А мы на безликого бочку катили…
– Безликий? Ха-ха! Он лишь пешка! Марионетка, которая отвлекла вас, слепцы, и позволила мне полностью переместиться сюда. Сюда! Где нет равных моей силе! Впредь все будут поклоняться лишь одному богу. Настоящему! Единственному, достойного этого!
* * *
– Ну да, ну да, – вздохнул я, кивая в ответ, – Очередное недобожество, поверившее в своё божественное предназначение. Алё, проснись, ты обосрался! Ты просто фуфел энергетический, мутный сгусток на занавеске, случайно вскормленный лжеверой невежд, позабывших своих Истинных создателей. Но ничего, я здесь именно затем, чтобы освежить память, да и от таких, как ты, избавиться.
– Что?! – взревела сущность, и в воздухе, который принялся вибрировать, запахло озоном. О, чую, быть грозе – улыбнулся я про себя. Вот ты и вылез на поверхность глист анальный. Сейчас-то мы тебя и прихватим за все твои божественные органы.
– Ты зарвался, человечишка! Какой бы бог ни покровительствовал тебе, его здесь нет! И твоё смертное тело лишь в моей власти! – снова взревел голос, исходящий буквально отовсюду.
– А вот тут-то оговорочка по Фрейду, псина поднебесная. Ты будешь неприятно удивлён, но из нас двоих, смертный здесь только ты! – мои глаза вспыхнули голубым пламенем, а тело, окутываемое Тьмой, принялось разрастаться.
Всё, вот теперь можно было спокойно принимать «пациента», который обозначился со всех сторон и стал отчётливо «виден». Разбушевавшееся недобожество проявило себя и полностью раскрыло.
Мне просто надо было понять, кого именно выковыривать из тела Инквизитора. «Увидеть», за что хватать «бунтаря небесного». Не шарить же внутри Самония вслепую, в надежде нащупать «рака под корягой»?
– Что происходит? – опа, а в голосе-то появилась тень беспокойства.
– Иди сюда! – щупальца вонзились в тело Самония и потянули наружу трепыхающийся сгусток белёсой материи, – Херня амбициозная.
* * *
«Жуткий» голос тут же заткнулся. Видимо, само по себе божество было молчаливым. Возможно, даже немного стеснительным, но всё же охеревшим в край. А ещё, оно явно не ожидало ничего подобного.
Сперва «мутный сгусток» попытался просто вырваться, но осознав тщетность усилий, перешёл в «атаку». Предпринял попытку подавить сознание, но в очередной раз лишь жидко обгадился.
Затем на меня обрушился столб ослепительного света, и камни вокруг начали трескаться и рассыпаться, но только они. Мне же с этих «солнечных ванн» ни холодно ни жарко не стало.
Осознав, что по божественным ляжкам вновь потекло жидкое, в небо взметнулось множество извивающихся лучей яркого света, которые, достигнув какой-то предельной точки, разом устремились в меня. Разгон брали, что ли?
Так или иначе, но и этот финт покрылся жижеобразным калом. Лучи просто увязли в моём теле, не причинив никакого вреда. Жуткая лошара. Помню, как горело и пекло внутри от аналогичного выпада той херни, что как-то призвал одержимый жрец в храме Цепесшей. А это что? Предварительные ласки?
Сущность попыталась выдернуть свои светящиеся отростки из моего тела, но не вышло. Она принялась метаться из стороны в сторону, словно хитрожопая лиса, угодившая в силки.
Надеюсь, «лапу отгрызать» себе не станет? Впрочем, проверять и ждать смысла не видел. Мне оставалось лишь начать втягивать в себя источник Света, поглощая энергию, силу и его самого. Ням!
Магия Света, как и Тьмы, не могла причинить вреда Истинному. Это просто надо знать. Я вот, к примеру, знал. А невежды вечно шишки набивали на своих ошибках, но когда это их останавливало?
* * *
Втянув внутрь «божественную вермишель», развернулся к зависшим в беспамятстве ящеру с Самонием. За происходящим, с онемевшими лицами, со стороны молча и «дружно» наблюдали оставшиеся войска Света и Тьмы.
Кажется, спроси у них в тот момент, что они тут делают, никто и не вспомнил бы сразу. Оно и понятно: не каждый день видишь, как богов, словно спагетти с тарелки, втягивает в себя «человек».
Разморозка оказалась недолгой. Через несколько секунд в глазах ящера, вяло махавшего крыльями всё это время, и Самония появилось осмысление. При этом свечение, прежде исходящее от обоих, исчезло.
– Ты?! – воскликнул Инквизитор, когда, наконец, смог на мне сфокусироваться. Ну охренеть, успел позабыть, что виделись?
– Во имя Тьмы, давай опустим повторение нашего диалога, – Самоний нахмурился, явно пытаясь понять, о чём идёт речь, но не сдюжил, – У меня к тебе лишь один вопрос, шельма опороченная, как ты смог подавить волю Дами’Урга?
– Подавить? Ха-ха! Да я вдохнул в него жизнь! Возродил его! Сила, сокрытая в Пастырях, смогла его воскресить! Теперь он только мой! И слушает только меня! Верховного Жреца святой Инквизиции! – Тьма, ну просил же не повторяться, идиота. Просто, когда наблюдаешь подобный пафос во второй раз, он начинает откровенно раздражать. Ладно.