По словам младшего принца, зверя он усмирил довольно быстро, а вот потом начали твориться странности. Другие оборотни точно впали в безумие. Едва видели Джареда, как кидались на него сломя голову. Словно видели в нём монстра, которого должны убить.
— Сначала я их раскидывал и весьма успешно, — рассказывает Джаред, съедая очередную рыбу, — но они стягивались ко мне, точно голодные гиены к куску мяса. Сражались так отчаянно, словно от этого зависит их жизнь… и ни до кого было не достучаться. До смерти бились. Когда дело в установлении иерархии, так не надрываются, сам знаешь. А тут… я уже и не помню, как ноги унёс. Ещё и маяки сдохли сразу все, а их на мне оказалось несколько, — он косится на меня, — тобой пахли.
— Это долгая история, — бормочу, опуская взгляд. — Но я очень рада, что ты жив, Джаред!
Тот приглаживает свои платиновые волосы, по-мальчишески усмехается, косится на Алана, который нанизывает на палку очередную рыбу. Мы с принцем сидим так близко, что соприкасаемся плечами.
— А я ведь сразу всё знал! — заявляет Джаред, щуря зелёные глаза.
— Знал «что»? — хмурится Алан.
— Ну, про вас, — хмыкает младший принц. — Когда ты в подземелье спустился и эту… Катю увидел… у тебя было такое лицо, словно кирпичом по затылку приложили!
— Ох, лучше замолчи, — рычит Алан.
— А сердце у тебя так колотилось, что уж думал, выпрыгнет, — довольным тоном продолжает Джаред. — Да и Катя эта… тоже… задышала так, словно замок по кругу оббежала. Воздух так и трещал от напряжения! А видел бы ты своё лицо, когда я про свидание сказал! Если бы меня там не было, вы, ребята, либо друг друга убили бы, или залюбили бы до смерти.
Принц сохраняет невозмутимое лицо, но у него краснеют уши. Наклонившись ко мне, он шепчет:
— Не жалеешь, что так рвалась спасти этого болтуна?
— Я вообще-то тебя слышу, — закатывает глаза Джаред. — Лучше расскажите, как вы в лесу оказались?
Я с беспокойством кошусь на Алана. Говорить про книгу нельзя. Принц понимает меня с полувзгляда и отделывается от вопроса общими фразами, давая понять, что Джаред позже всё узнает, а сейчас не место и не время. Помогли — и будь доволен.
Младший кривится, но не спорит, на это у него не остаётся сил. Он сонно трёт глаза. Выглядит довольно замучено, на него снова накатывает сонливость.
— Покажи шею, — просит Алан, и Джаред послушно даёт ему пощупать кожу вокруг раны.
— Царапина, — бормочет младший, кривясь от боли.
— Давай, оборачивайся в волка, чтобы регенерация шла быстрее. Тебе ещё как минимум сутки восстанавливаться.
Джаред вздыхает, но соглашается. Оборачивается в зверя, и Алан провожает его в пещеру.
— С ним всё будет хорошо? — спрашиваю я, когда принц возвращается.
— Да, теперь точно, — Алан смотрит на мои губы, а потом, словно не выдержав, притягивает меня, усаживает на колени, руками забирается под рубашку. — Лучше его поменьше беспокоить. А вот нам надо возвращаться, иначе скоро в лес сбежится вся стража. Если нас тут найдут, то пойдут слухи, что я Джареду помог при инициации. Поверь, такой репутации он мне не простит.
— Тогда надо идти, — шепчу, а сама обнимаю, прижимаясь ближе.
— Не могу от тебя оторваться, — выдыхает принц, руками лаская мою грудь, а губами — шею.
У меня сбивается дыхание, волны жара накатывают, унося мысли. Зверь урчит, скребётся внутри. Я зажмуриваюсь… а в следующую секунду по телу пробегает электрический разряд, и мир наполняется запахами. Когда открываю глаза, то встречаю растерянный взгляд серых глаз.
— Мурф, — сообщаю, открывая звериную пасть и дёрнув усами. Переступаю всеми четырьмя лапами.
«Обломщица» — говорит Алан всем своим видом, но потом принимается так приятно чесать меня за ушами и гладить по рысьей спинке, что я заваливаюсь ему на колени и подставляю живот.
— Давай тогда уж потренирую тебя оборачиваться, не теряя одежду, — с улыбкой предлагает Алан. Я согласно урчу.
Обучение не занимает много времени. Из меня получается способная ученица. «Или просто учитель чересчур талантлив», — думаю я, дёргая ушами-кисточками.
«Пойдём, надо выбираться из леса», — мысленно передаёт Алан, обернувшись в зверя. Я согласно фырчу в ответ, с восхищением глядя на огромного чёрного волка. Неужели, я когда-то его боялась? Теперь хочется ластиться и не отходить ни на шаг.
Мы бежим с ним наперегонки по солнечному лесу. Воздух свежий, пахнет полевой травой, мхом, дикими ягодами и цветами.
Но чем ближе мы к замку, тем тяжелее становится воздух. На небе появляются тучи, а меж деревьев скользят неясные тени. Вдалеке гремит раскатистый гром. Мы с Аланом переглядываемся и бежим быстрее.
Вскоре сизые тучи поглощают солнце. Темнеет так, что уже непонятно день сейчас или ночь. Всполохи молний трещинами раскалывают небеса.
Тревога вновь охватывает сердце, страхи поднимаются со дна души, вгрызаясь стальными зубами в сердце. На меня накатывает удушающее чувство, словно всё хорошее было сном. А реальность — вот она, пугающая, колючая, злая…
«Надеюсь, это просто плохая погода! — молюсь я про себя, но часть меня в это не верит. — Счастье затмило мне разум! Ведь ничего ещё не закончилось…»
«Посмотри», — мысленно зовёт Алан. И я вижу изморозь, что покрывает зелёные листья. В воздухе отчётливо ощущается запах гнили и кислой крови. Лес вокруг меняется, деревья тонут в тенях, тянут к нам свои ветки-лапы, воздух тяжёлый, ветер свистит и воет.
Я чувствую, что всё это зло тянется от края леса.
Алан оборачивается в человека, садится передо мной, берёт за передние лапы, говорит:
— Виктория, дальше я пойду один. А ты подождёшь здесь.
«Нет!» — я мотаю рысьей головой. А потом превращаюсь в человека, обнимаю принца за шею, отчаянно повторяю: — Нет!
— Ты останешься здесь, — твёрдо говорит Алан. — Я проверю, что всё в порядке. Побудь пока в форме зверя. Никто не знает, что ты обратилась, значит, так будет безопаснее.
— Ты не можешь сейчас уйти! — шепчу. — Ты же обещал, что не оставишь!
Я едва не плачу. Небо разрезает новая молния, оглушающе гремит гром. Это напоминает мне ночь нашего расставания, когда я прыгнула в озеро. Тогда бурю вызвала чёрная магия, и сейчас у меня самые плохие предчувствия. Изморозь, запах гнили, бушующая погода… что же случилось? Это потому что мы сильно изменили сюжет? Потому что спасли Джареда? Или причина иная?
Мне вдруг представляется, что если Алан сейчас уйдёт, я больше никогда его не увижу. Никогда не смогу обнять. А может… может, он вовсе забудет, кто я? Может, вернётся с мечом наперевес, чтобы пронзить мне сердце? Инстинкт воет об опасности. Нельзя… нельзя туда идти! Тем более Алану. Тем более одному!
— Пожалуйста, — прошу я, но уже понимаю, Алан не послушает. В его серых глазах непреклонность, мышцы налились сталью, губы сжались в упрямую линию. Если я не перестану сопротивляться, он использует магию. Усыпит и всё равно пойдёт один.
Сжимаю зубы, сглатываю ком, меня трясёт как в лихорадке. Прижимаюсь губами к виску принца, пытаясь передать все свои чувства. А потом отстраняюсь и снова превращаюсь в зверя.
«Хорошо, иди», — через силу говорю я. Алан смотрит на меня со странным выражением в глазах, словно не верит. Потом поднимается на ноги, повторяет:
— Будь здесь. Если я не вернусь через полчаса, то иди к Джареду. Обещай!
Тревога сжимает сердце в стальных тисках. Я молчу, принц принимает это за согласие. Он склоняется, нежно гладит меня по пушистой холке, тихо говорит:
— Сделай хоть раз, как я прошу, Виктория. Я не могу тобой рисковать… Всё будет хорошо.
Он в последний раз гладит меня по рысьей холке, а потом уходит. Я смотрю в его спину, жду, когда она исчезнет за деревьями. Потом выжидаю ещё несколько минут и, прижав уши к голове, крадусь следом. Оставлять его одного я не собираюсь, попросту задохнусь от волнений.
Я посмотрю издалека… не буду подходить, мне только нужно убедиться, что всё и правда в порядке!
Теперь у меня прекрасный нюх, я легко угадываю путь принца. Деревья расступаются, впереди немного просматривается поляна, за которой открывается вид на великий Игдрос. Древо мерцает, уходя верхушкой в свинцовые тучи.
Вдалеке вижу Алана. Он в человеческой форме, уже вышел из леса и теперь стоит у кромки — напряжённый как струна. Он далеко, и я плохо вижу его лицо. Подхожу ближе… и замираю от шока.
Потому что на поляне, в десяти шагах от Алана стоит Элиза — заплаканная, растрёпанная. Возле её ног лежат несколько человек — то ли спят, то ли в забытьи. Я вижу Илону… и Ри, и нескольких незнакомых оборотней в доспехах. В землю воткнуты мечи.
О, нет… нет-нет-нет!
Паника ударяет мне в голову, шерсть встаёт дыбом. «Что случилось, пока нас не было! Как всё могло зайти столь далеко! Почему опять мы на шаг позади!» На дрожащих лапах я подбираюсь ближе. Страх сжимает мне горло.
— Я достойна любви! — кричит Элиза, совсем обезумев. Буря уносит её слова в небо, смешивает с громом. Ветер развивает светлые волосы, треплет платье. Запястья девушки в багровых разводах. Кровь стекает к локтям, капает на траву. Голубые глаза сверкают, отражая молнии.
В одной руке у Элизы перо для чернил… а другой она держит раскрытую книгу.
Ужас сжимает моё сердце.
Ведь это та самая книга, что я закопала в саду.
Та самая сказка, что разрушила мою жизнь!
История потерянной дочери.
Улыбаясь, Элиза поднимает руку с пером, а потом макает его в кровь, как в чернила. С дикой улыбкой она принимается что-то писать на страницах книги.
Алан делает к ней напряжённый шаг, а потом застывает, точно наткнувшись на невидимую стену. Лицо его бледнеет, серые глаза заволакивает мрак.
А потом принц падает на колени.
Глава 25
Будущий Король Руанда стоит на коленях. Его лицо белое как мел, глаза залиты тьмой.
Элиза продолжает писать, закусив губу. Перо мелькает над бумагой. С каждым новым словом, что появляется в книге, темнеют тучи, тяжелеет воздух, а ветер воет всё яростнее.