– Кэтрин, послушай. – Пол слегка отстранил ее, чтобы лучше видеть. – В ближайшее время я жду прилета «Лисандера», он должен доставить оружие. Я могу устроить, чтобы он забрал тебя, Ги и Селестину. Не торопись с ответом. Знаю, раньше ты отказывалась покинуть замок, но я все же считаю, что ты должна не исключать такую возможность, хотя бы подумать над этим, ради всех святых. Это гарантирует безопасность и Селестине. Ей не придется пробираться по трудному маршруту спасения. Ты будешь нужна ей, Кэтрин, беременной женщине в чужой стране.
Она заколебалась.
– А ты не думаешь, что боши обрушатся на остальных членов семьи, если мы неожиданно исчезнем?
– Не знаю. Надо будет сделать вид, что вы уехали погостить к родственникам, что-нибудь в этом роде. Я уже говорил об этом с Кристианом, он согласен со мной. Ты прежде всего должна побеспокоиться о Ги… и о будущем ребенке Селестины. Думаю, если другим вы небезразличны, то они поймут вас.
– Да, думаю, что Гийом и Луиза поймут. В отношении Шарля у меня нет такой уверенности, но… – Она замолчала, не в силах выговорить, что лежало у нее на сердце… теперь ей стало безразлично, что подумает Шарль, хотя ее все еще заботила его судьба. Некоторое время она молчала, глубоко задумавшись, потом кивнула.
– Хорошо.
Пол с удивлением посмотрел на нее, потому что ждал, что она опять начнет спорить. Кэтрин усмехнулась.
– Не смотри на меня так. Ты ведь хочешь, чтобы я вернулась в Англию.
– А я думал, что ты почти наверняка откажешься. Что заставило тебя изменить свое решение?
Она пожала плечами.
– Ну, не знаю… у меня было время хорошенько все обдумать. – Это не было всей правдой, но некоторыми вещами, она не хотела делиться ни с кем – даже с Полом. – Предположим, кто-то услышит шум самолета? – быстро продолжала она. – Не вызовет ли это подозрений?
– Этого риска не избежать.
– А что, если в связи с этим они выйдут на тебя?
– Я уже сказал: пришло время, когда Пол Кертис должен исчезнуть. Ты увезешь Ги – отличный повод для меня уехать. Вряд ли я тогда понадоблюсь здесь в качестве воспитателя и думаю, что Гийом может убедить представителей властей о том, что я действительно тот человек, за которого выдаю себя.
– Ты уже знаешь, когда прилетит самолет?
– Точно не знаю, но скоро. Предупреди Селестину и держи наготове сумку с вещами. Постараюсь предупредить тебя как можно раньше, но, скорее всего, только за несколько часов.
– Понимаю.
– Люблю тебя, – добавил он. – Когда все это закончится, мы будем вместе, обещаю.
– Ах, я очень надеюсь на это! – прошептала она. – Я тоже люблю тебя, Пол.
Теперь ее охватило страстное желание, но она знала, что это невозможно. Их время придет, если того пожелает Бог. Он притянул ее к себе, гладя по спине, как бы снимая тем самым нервное напряжение, поцеловал ее еще раз, потом мягко, но решительно отстранил ее.
– Будь мужественной.
К ее горлу подступали слезы.
– Постараюсь. Но я не чувствую в себе большой отваги.
– Почувствуешь, – уверенно произнес он. – Знаю. Ты необыкновенная женщина, Кэтрин. Я не думал, что так увлекусь кем-нибудь когда-нибудь. Но это случилось… увлекся.
– А я и не подозревала, что такие чувства вообще бывают.
– Но это произошло. А все остальное – сверх того.
– Согласна. Но какое трудное нам выдалось время!
– Так часто бывает в подобных случаях… а если бы мы испугались, то другой шанс мог бы и не представиться.
– Ах, Пол…
– А теперь иди, – мягко сказал он. – Иди и поговори с Селестиной.
Она ушла. Оставшись один, он подумал: слава Богу! По крайней мере, если я буду знать, что она в безопасности, мне легче будет продолжать свою работу.
Но эти соображения не смягчили боли в сердце от сознания того, что через несколько дней ее здесь не будет.
Кэтрин нашла Селестину в окруженном оградой саду. Она сидела на старой каменной скамейке и отрешенно смотрела в пространство. Кэтрин села рядом.
– Думаю, есть способ вывезти тебя и твоего будущего ребенка за пределы досягаемости нацистов. Я собираюсь забрать тебя в Англию.
Глаза Селестины расширились, огромные синевато-черные озера на болезненном лице.
– В Англию? Но как? Нам ни за что не разрешат уехать туда.
– Я скажу, но храни секрет, не заикайся об этом даже маме и папе, никому другому. Должен прилететь английский самолет с партией оружия для участников Сопротивления. Мы заберем с собой Ги и улетим на этом самолете.
– Ух ты! – Селестина некоторое время помолчала, усваивая эту новость, но неожиданно, вместо того чтобы засыпать Кэтрин вопросами, просто робко улыбнулась. – Полагаю, это все устроил Пол. Теперь пришла очередь удивиться Кэтрин.
– Откуда тебе известно о Поле? – нервно спросила она.
– Сказал Кристиан. Пол – английский агент, правда?
– Да. Но Кристиану не следовало об этом говорить.
– Все в порядке. – Селестина коротко усмехнулась. – Ты можешь мне довериться. Не забывай, я тоже ненавижу бошей.
– Знаю, но все равно… – Кэтрин оборвала фразу. Нет смысла теперь терзаться из-за этого. Предстояло обдумать много важных вещей. – Ты хочешь лететь?
– Конечно, хочу. Ах, Кэтрин, ты не представляешь себе, каким облегчением будет узнать, что можно больше не беспокоиться так о будущем моем ребенке, проклятые боши… Знать, что он родится в свободной стране… не можешь вообразить себе, что это значит для меня.
Кэтрин была в нерешительности: говорить или не надо. У нее вертелось на языке, что ей хорошо понятно состояние Селестины еще и потому, что она чувствует себя совершенно так же: Кэтрин не покидало убеждение, что она тоже забеременела.
Она не сразу заметила признаки этого. Вначале ее часто тошнило, но она относила это за счет своей нервозности. Теперь она удивлялась своей наивности, учитывая, что точно такие же ощущения переживала, когда была беременна Ги. Кэтрин не относилась к тем, кто пунктуально подсчитывает дни, и поэтому не заметила, что месячные не пришли, но однажды она проснулась с озадачившей ее мыслью: когда у меня последний раз была менструация? Она стала вспоминать, стараясь привязать это к какому-то запомнившемуся событию, и сообразила, что прошло уже не меньше двух месяцев. Тогда она заволновалась, обследовала свое тело в поисках признаков, и, когда заметила, что ее груди налились, стали мягче, а соски затвердели и потемнели, все сомнения отпали.
Кэтрин стояла, глядя на себя в зеркало, слишком пораженная, чтобы связно думать. Когда она была беременна Ги, то сбывалась ее мечта, ее переполняла радость. А теперь ее охватили лишь тревожные предчувствия. Жизнь стала не такой, чтобы рожать нового ребенка и бросать его в мир подозрений и страхов. Больше того, она даже не знала точно, кто же отец этой новой жизни, которая зародилась в ней. Конечно, ей хотелось верить, что отцом является Пол. Если это так, то, что бы ни случилось, она выносит и вырастит плод от его семени. Но она не была уверена, что зачала от Пола. Слишком ярко врезался в ее память тот случай, когда Шарль изнасиловал ее. От Шарля она понесла Ги уже в течение первого года, разве не могло случиться, что и сейчас она зачала от него?
Ее терзали неопределенность и сомнения, и она никому не рассказывала об этом. А сказала бы, если бы точно знала, кто отец – раздумывала она. Конечно, ей ужасно хотелось поделиться этой новостью с Полом, будь она уверена, что ребенок от него; впрочем, не слишком ли много у Пола хлопот, чтобы добавлять к ним те новые осложнения? Сообщить же ему сейчас, когда ее саму одолевают сомнения, значило сознаться в том мерзком эпизоде с Шарлем. Что же касается Шарля, то она просто шарахалась от мысли сказать ему обо всем. Она слишком зла и полна к нему холодной неприязни, чтобы иметь с ним хоть что-то общее.
Конечно, она сумеет и дальше хранить тайну. Но скоро остальные начнут замечать ее состояние, поэтому ее мучила нерешительность, и она не знала, как ей поступить.
И тут, будто все ее молитвы услышали на небе, Пол предложил улететь из Франции, и Кэтрин, почти не раздумывая, согласилась. Отъезд из Савиньи даст ей время для передышки, а ребенка она родит – кто бы ни оказался его отцом. Пусть Англия все еще находится в состоянии войны, но трудности там все-таки не такие, положение не идеальное и там, но разве можно сравнить его с лишениями и непредсказуемыми опасностями, переживаемыми в оккупированной Франции?! Кроме того, Кэтрин тревожно думала о том, что, останься здесь, она, возможно, и не доживет до дня родов. Ведь она вовлечена в движение Сопротивления. Если об этом станет известно нацистам, то шансы остаться в живых у нее действительно невелики.
Однако ничего такого она Селестине не поведала.
– Собери вещи, – посоветовала Кэтрин. – Но немного, мы полетим налегке.
– Большинство своих вещей я оставила в Париже, – довольно беспечно отозвалась Селестина. – Единственное, что для меня важно, я ношу вот здесь. – Она с гордостью и нежностью похлопала по своему животу, и Кэтрин на мгновение почувствовала чуть ли не зависть к ее смелости и простоте.
– Конечно, дело это небезопасное, – предупредила она. – Самолету придется лететь над огнем зениток. Возможность того, что самолет собьют, сохраняется всегда.
– Мы пролетим. – Селестина не сомневалась. – Уверена. Ах, Кэтрин. Это самые лучшие новости с тех пор, как начались кошмары. – Ее лицо немного опечалилось, и она провела рукой по своим прямым черным волосам. – Впрочем, а как же с мамой и папой? Я не смогу сказать им даже «до свидания»!
– Они поймут, что так лучше. При благоприятном повороте событий война скоро закончится, и мы снова сможем собраться вместе.
Селестина кивнула.
– Что мы будем делать, когда доберемся до Англии?
– Поедем к моим родителям. Они разрешат временно пожить у них – в сельской местности, далеко от бомбардировок… во всяком случае, я на это надеюсь! – Она порывисто обняла Селестину. – Приготовься сняться с места по первому слову. И запомни, будет безопаснее, если ты никому ничего не скажешь, даже Кристиану.