— Ну, это не мои слова, — ответила девушка. — Еще чего не хватало — чтобы я плохо отзывалась о людях!
— Значит, он тебе приятен? — спросил пастор.
— От него всегда хорошо пахнет. И руки у него всегда чистые. Может быть, слишком мягкие для мужчины.
— Ну, значит, так это было? А?.. Что ты смеешься, моя птичка?
— Неразумных людей часто смешат их неразумные мысли, — ответила девушка. — Стоило ему дотронуться до меня пальцем, как я тотчас же засыпала. Я смеюсь, потому что вспомнила об этом. Мне было с ним так хорошо и спокойно — как с отцом!
— Ну да, конечно, ты засыпала. А что потом?
— Я иногда устраивалась спать у него в ногах поздно ночью, когда не стоило уже идти в сарай, — сказала девушка. — Знаю, что про это не следует рассказывать. Но я хочу только сказать, что Бьёрн из Лейрура не какой-нибудь грубиян и неряха — совсем наоборот.
— А ты не заметила, птичка моя, где он к тебе прикасался?
— Нет, не заметила. И как же я могла заметить — ведь я же сказала вам, что спала.
— Это было выше или ниже диафрагмы? — спросил пастор.
— Диафрагмы? — изумилась девушка. — Я понятия не имею, что это такое. Меня никогда не интересовало, как называется то, что у меня внутри.
— Остерегайся мужчин, крошка, даже если они и не мормоны, — сказал пастор. — Берегись, а не то станешь мормонкой, дитя мое.
— Ну если отец мой мормон, то и мне не страшно быть мормонкой.
Глава шестнадцатая. Власти, духовенство и душа
Спустя несколько дней после описанного домашнего допроса пришло письмо от судьи. Оно касалось слухов об отце ребенка, родившегося в Лиде у Стейнбьорг Стейнарсдоухтир, а также невразумительных ответов, которые она давала духовному лицу. Требуется дальнейшее расследование этого вопроса. Поэтому в назначенный день девушке предстоит явиться к судье в Хов.
Отправляться в дальний путь пешком никогда не подобало в Исландии. Но на этот раз не было иного выхода. Лошади в Лиде никудышные, к тому же едва стоят на ногах после зимы.
Птицы кружили над девушкой, когда она шла. Переходя вброд горные прохладные ручьи, она сняла чулки и подоткнула подол юбки. Как приятно идти чудесной весенней порой! Девушка ощущала одновременно запахи моря и земли. Но когда она дошла до ледниковой реки, ей надо было переправляться на лодке.
Так как девушка отправилась в путь ранним утром, к полудню, когда она добралась до переправы, в груди у нее скопилось много молока. Она решила обратиться за помощью к жене перевозчика. Та спросила, откуда она идет, кто ее родители, и повела в чулан.
— Ну что там нового у вас на хуторе? — спросила женщина.
— Ничего особенного, насколько мне известно, — ответила девушка. — Все здоровы и благополучны. Только зимой с гор нападало много камней.
— Печально слышать, — заметила женщина. — Ну а как со скотиной — все в порядке?
— Кажется, — ответила девушка. — Да, можно сказать, все в порядке. Вот только овцы не окотились весной и лошади еще не оправились после зимы. Не то бы я поехала верхом. Когда-то у нас была замечательная лошадь. Ну а у вас что за новости?
— Да какие там новости, — ответила женщина. — Разве только то, что сегодня переправлялся тут через реку один с семнадцатью лошадьми.
— Наверно, это Бьёрн из Лейрура, — сказала девушка и засмеялась.
— Ты, значит, собираешься тем же путем? — спросила женщина.
— Да, мне прислали письмо. Сдается мне, они все там рехнулись.
— Ну, мужчины всегда одинаковы, — заметила женщина. — Я сейчас покрепче тебя затяну. Кажется, больше уже ничего не осталось. — И она показала девушке, сколько нацедила молока в плошку.
— Бог вознаградит тебя за помощь, — сказала Стейна, тронутая тем, что хозяйка не допытывается, почему у такой молоденькой девушки столько молока в груди.
— Может, ты голодна или хочешь пить? — спросила женщина. — Хочешь чего-нибудь горячего?
— Большое спасибо, — ответила девушка. — Мне пора уже идти дальше. Теперь мне будет легче. До свидания. Спасибо за все.
— Это тебе спасибо, — ответила женщина и поцеловала девушку на прощанье. — Не сворачивай, иди прямо: мой муж ждет тебя у переправы.
— Какой выгон у вас красивый! — сказала девушка. — Как бы мне не наступить на лютики.
— Спасибо. Храни тебя бог!
Девушка пересекла выгон напрямик, стараясь не наступать на цветы.
И вдруг она услышала, что ее окликнули. Хозяйка хутора стояла в дверях, голос у нее стал вдруг строгий, сухой — словно бы вовсе и не ее голос. Оказывается, она знала имя девушки, хоть не спрашивала об этом.
— Стейнбьорг, милая!
Девушка остановилась и обернулась.
— Ты меня зовешь?
Тут женщина сказала:
— Надо заставить старика уплатить. Поделом ему. Не надо довольствоваться той чепухой, которой он привык откупаться от вас, молоденьких девчушек.
На другой стороне реки стоял парень с двумя лошадьми. Сойдя с парома, девушка направилась к нему. Он стоял, опираясь на свою несколько встревоженную лошадь, и смотрел, как перебирает ногами девушка, приближаясь к нему. Это был Йоуи. Он еще издали приветствовал ее.
— Здравствуй, — ответила девушка. — Как учтиво с твоей стороны здороваться со мной, да еще на расстоянии. Где ты научился такой вежливости?
— Все приходит мало-помалу, — ответил он.
— Ждешь кого-нибудь?
— Тебя.
— А откуда ты знал, что я приеду?
— Сказали, что тебя вызывают на допрос. Меня тоже вызывали.
— Ты бы одолжил мне одну свою лошадь, раз уж нам с тобой по пути.
— Я закончил все и еду обратно. К тому же у меня только одно седло.
— А я привыкла без седла.
— Ты же мне не разрешила тогда сесть на твоего серого.
Девушка взглянула на него ошеломленно, покраснела до корней волос и потупила взор. Потом повернулась и пошла своей дорогой.
— Я же с тобой разговариваю! — крикнул он вслед.
— Мне кажется, мы с тобой уже побеседовали весной, — ответила она.
— Я хотел тебе сказать, что Бьёрн обо всем со мной договорился. Если судья будет тебя спрашивать, скажи, что это был я.
— О чем ты?
— Скажи, что прижила ребенка со мной. Мы поженимся.
— У тебя, верно, не все дома. Нет, такого я еще не слышала!
— Ты скажи только, что однажды я зашел к тебе в чулан. Ты сбивала масло, и я уложил тебя на ящик. Ты же прекрасно понимаешь: чтобы ребенок появился на свет, нужен мужчина.
— Не понимаю я мужчин, — ответила девушка. — Если ты мужчина.
— Ты достаточно взрослая, и пора бы тебе знать хотя бы, как спариваются животные.
— Хочешь сказать, что я животное? Да? Может быть, ты думаешь, я корова?
— Пастор требует, чтобы у ребенка был отец. И если судья начнет расспрашивать, ты только скажи, что это я поднял тебе подол чуть повыше колен.
— Если судья спросит, я отвечу то, что сочту нужным и правильным. Ничего другого я не скажу, не могу сказать, не должна и не хочу говорить.
— Пойми же, он предлагает нам деньги и землю, — крикнул он ей вслед.
— Мне никто ничего не предлагает.
— Разве ты не понимаешь, что тогда мы будем обеспечены на всю жизнь?
— А мне ничего не нужно.
Он вскочил в седло:
— Конечно, ты предпочитаешь за крону спать со стариком Бьёрном.
Девушка остановилась, обернулась и, поглядев на него в упор, спросила:
— А кто получил эту крону?
Парень стегнул лошадь кнутом и ускакал.
Судья лежал на диване без пиджака, читал детективный роман и курил трубку. Девушку ввели к нему через кухню, предварительно накормив кашей. Судья пускал такие огромные клубы дыма, что казалось, горит копна сена. Он засмеялся чему-то в книге, и вдруг взор его упал на девушку.
— Чего тебе? — спросил он поднимаясь.
— Мне велели прийти, — ответила девушка, — относительно ребенка.
— А-а-а… Так это ты та самая несчастная дурочка? — сказал судья, рассматривая ее. — Подумать только — какая молоденькая! Ну и плут же этот старик! Таких надо обдирать и пускать по миру, пусть бы его содержал приход! А в твоем положении, мой ягненочек, из двух зол выбирают меньшее. Тебе лучше всего соединиться с тем парнем, которого я допросил утром. Правда, не такая уж завидная партия. Ни одной из женщин, которых старик Бьёрн награждает своими незаконными младенцами, не позавидуешь. Ну скажи мне, что это вас, таких молоденьких, тянет к старику в постель? Мне вот никак не удается заполучить себе какую-нибудь красотку, хотя я ничем не хуже старика Бьёрна. Вот и приходится спать с собственной женой.
Девушка не нашлась, что ответить, к тому ж она боялась судьи.
— Слушай, что я тебе скажу, — продолжал судья. — Церковники наверняка потребуют расследования, что очень похоже на пастора Йоуна — он ведь известный крючкотвор. Помни, что я хочу помочь тебе. Что бы тебя там ни спрашивали, ты должна твердить одно: этот дьявол парень, ну как там его зовут, он поймал тебя в сарае или в коровнике…
— Во всяком случае, не в чулане, — сказала девушка. Ответ ее заставил судью встрепенуться, и он повторил удивленно:
— Значит, это было не в чулане, а где же? Впрочем, все равно. Где бы там ни было, он повалил тебя на ящик…
— Что я, животное? — спросила девушка и сердито взглянула на судью. — Или вещь какая-нибудь, которую можно швырнуть на ящик?
Судья вышел из себя. Топнул ногой.
— Что это за нахальство! Попробуй управлять таким народом! По-вашему, я должен превратиться в круглого идиота и перед богом и королем засвидетельствовать непорочное зачатие? Из такого народа дурь надо выколачивать плетью. Я больше не желаю слушать твою глупую болтовню! Скажешь так, как я тебе велел, девчонка!
Позже, в тот же день, девушку ввели в комнату, служащую залом суда. Судья восседал в синем должностном облачении с позолоченными пуговицами, в фуражке с позолоченным околышем. Был там еще какой-то человек с книгой. Пастор Йоун сидел у окна и наблюдал за своими лошадьми, пасшимися на выгоне. Никто не взглянул на девушку, неуверенно вставшую у порога. По глазам ее было видно, как сильно колотится ее сердце. Судья приказал подать ему книгу. Вероятно, он считал, что будет выглядеть внушительнее, держа книгу перед собой. Когда он открыл ее, из нее выпало несколько листков бумаги. Перебирая их, он что-то напевал себе под нос. Затем, не поднимая глаз, скороговоркой забормотал: «Согласно записке духовного лица от такого-то числа, такого-то месяца и так далее… гм… Стейнбьорг Стейнарсдоухтир из Лида дала невразумительные показания об отце рожденного ею