Вот так прибрав всю электронику, поправил фуражку и стал спускаться быстрым шагом, почти бежал, вскоре войдя в столб света прожектора, придерживая шашку на боку, подошёл к трупу германского майора, дав узникам меня рассмотреть, награды тоже. Дальше одним рывком отбросив тело, ключами открыл замок, убрав упор, и распахнул ворота. Они двойные. Вторые те сами открыли. Обнимали, надо сказать, и крепко, хлопая по спине. Многие рыдали, не сдерживая слёз. Да что это, я сам не мог сдержать слёз. Почти у всех бороды, у кого больше, тот дольше в лагере провёл время. Впрочем, контроль над ситуацией не терял, а командуя приказал выходить и выносить все наверх. К озеру, мыться. И срочно. Ну и отвёл людей к технике, многие грабили палатки, всё забирая. Кто-то первым бежал к озеру. Оно рядом, бывший карьер. Ещё бы, я спустился, там такой духан, глаза слезились. Самый ужас начался, когда меня обнимать начали, амулет климат-контроля не справлялся. У него была опция отсекать запахи. Ну нельзя так с людьми обращаться. А не ходячих было две сотни, ещё около тысячи ослаблены до такой степени что ходили с трудом. Их вынесли такие же доходяги и плотно укладывали в кузова машин, и заправляли баки, назначая водителей на машины. За это время был сформирован и штаб механизированного батальона, и штаб автобата. Командиры уже командовали, я им ремни с пистолетами выдал. Танкисты, прибежав с озера, натягивали на голые тела чистые комбинезоны и шлемофоны, получая личное оружие, приводили броневики в порядок, восемь точно на ходу, проверили. С двумя возились. Я пока оставил их, приказы розданы, что делать знали, а сам на «Шторьхе» слетал к девчатам.
Отлично, первый пост обошли, вот второй на пути, километров семь и дойдут, сел к ним, узнал, как дела, доехал на мотоцикле и зачистил пост, причём, забрал всё. Следов не оставил. Пусть гадают куда те делись. Это даст нам время. Девчата успевали, упорно шли. Я сообщил что им много работы предстоит, и на этом улетел. По пути посетил два пункта сбора с техникой и личным оружием, даже санитарные машины были, и к карьеру. Там уже гудели машины, завели их, а у меня возникла проблема. И существенная. Никто не ушёл, все тут. Две с половиной тысяч. Типа обещал вывезти всех, так вывози. Я к тому, что нужны ещё грузовики, примерно около ста пятидесяти. А с учётом девчат, так все двести.
Пассажирский поезд, шипя паром, паровоз им весь укутался, гремя сцепками, подходил к перрону Ульяновского вокзала. Поправив мундир капитана автобронетанковых войск, я стал забирать вещи, это немецкая вещевая сумка и чемодан. Для вида же должны быть вещи. Сегодня было двадцать пятое сентября, и я всё равно получил направление в это училище и вот отбыл. На мундире две медали ГСС, и два ордена «Ленина». Вторую Золотую Звезду я получил за то, что вывел почти двадцать тысяч освобождённых военнопленных, и орден «Ленина» за захват и освобождение двух десятков лагерей. А вообще, когда я достал ещё грузовики, там у карьера, мы погрузились и доехали до леса, потом и девчата подошли. Уставшие, но успели, светать начало, когда те в лесу скрылись, их мои регулировщики направляли. И потом пять дней формировал часть, пока медики выводили из-за кромки совсем обессиливших. Только не механизированный батальон, а бригаду из пяти батальонов, и отдельный автобат. Технику выдал. Несколько лагерей военнопленных, где красноармейцев содержали, освободил, кто-то с нами, кто-то сам уходил, а мы через пять дней двинули. А нас нашли. Одних грузовиков пять сотен. Три санроты сформированы, тут и мужчины медики и девчата. В хозроте все прачки женщины. Ведь среди узниц лагеря не только военнослужащие были, а отправляли туда кого похватали с окруженцами. Раз с ними шли, значит к ним относишься. Уходить те боялись, с нами спокойнее, но воинских специальностей не имели. В санитарки или в прачки шли. А двинули мы хорошо, я тогда уже изучил первую базу по дронам, приписал их к своему нейрокому. Теперь дистанционно управлял. Ох и удобно. Ранее я через планшет ну процентов на сорок использовал возможности дронов, а тут на восемьдесят. На сто выйду, когда вторую базу изучу. Изучил, когда мы почти вышли. Дальше убрал клипсу. Чтобы не косились на неё.
А так шли, как я и обещал, с шумом и грохотом, используя дрона и магию, мы совместно уничтожили всё что под нас кидали. У меня был танковый батальон, лёгкие танки, но и рота средних. «Т-34». Этим батальоном целый полковник командовал, бывший комдив танковой дивизии. Мы всё уничтожали. Потом стрелки проходили, тщательно зачищая. Правило такое, живых солдат противника не оставлять. После лагерей те на них сильно злы были. Я так и командовал из штаба, тот в трёх штабных автобусах с двумя радийными машинными работал. Сам уже лично нигде не воевал. Штаб бригады выполнял приказы. Некоторые разжёвывать приходилось, не понимали зачем это надо, но выполняли и сами дивились результатами. Теперь и сами применяли. А так днём летал вокруг, потому как ночами мы в движении, видел лагеря, посылал туда свои части, они освобождали, кто-то к нам присоединялся, кто-то убегал, но вывел вот, и ударом в районе Рославля, а тут шли, вышли к нашим. По пути два аэродрома с техникой и личным составом уничтожили.
Дальше проверки, часть мою расформировали, тех кто проверку прошёл, по частям распределяли, на технику сразу ограбили, там свары за неё шли, а меня почти сразу в Москву дёрнули. Допросы шли, довольно жёсткие. Без физического воздействия, но с перекрёстными допросами очень тяжело было совладать, но крепился. Там награждение прошло, историю эту не стали освещать, всё же то что столько наших в плену у немцев, это скрывали, но в Кремле я был награждён, не без этого. А там приказ в зубы, и на новое место службы, вот и всё. Двое суток добирался, поезд не самый быстрый, тем более пути ремонтировали, шесть часов стояли, но вот дошли с сильным опозданием. Время был семь вечера, уже темнело. Осень. Как видите, история та ещё была, не удалось прогреметь. И по радио не выступал, про меня как будто забыли. Главное, я ещё во время движения к нашим, писал рапорты, ох и пришлось подумать, как многое объяснить, но ведь сделал. И да, при выходе, всё же взял в плен немецкого генерала, раз обещал. Ранен, да ещё командир перхотной дивизии, не такая фигура как комкор, но есть же. Это тоже отметили.
Да методики управления такой массы войск, многих заинтересовали. Да, методики из будущего, я там их изучал на открытых сайтах. Сканером видел, мои рапорты, и подробные доклады во время допросов, читали разные генералы, даже из Генштаба. Часть допросных листов, копий понятно, доставляли туда. Потому как, пока мы шли, в общей сумме мы набили порядка ста танков, шестидесяти бронетранспортёров, двухсот грузовиков и двадцати семи тысяч солдат и офицеров противника. Под нас пехотную дивизию бросили, два полка в ноль, третий сильно побитый сам отошёл. Думали задержать смогут. А нам там до передовой километров десять осталось. Сбили два заслона, дозорами пока держали немцев, и перевели всю технику с пассажирами к нашим, смогли. Ночь, авиация не мешала. Ох я там и побегал, да не спал как мы покинули окрестности Минска и двинули к нашим, убирал усталость лекарским амулетом. Впервые уснул, когда к нашим вышли. Я конечно мозги развиваю, но нейроком здорово помогал с расчётами, потерь бы немало понесли, а тут около тысячи. Восемьсот в боях погибло, около двухсот последствия содержания в лагерях. Как докладывала Светлова, мой зам по медицине, умирали с улыбками на устах. Я в шоке был. Уточнил, оказалось те радовались, что не в плену, а свободными среди своих. До сих пор дрожь по телу от одних воспоминаний.
Только сами генералы меня не опрашивали, именно сотрудники Лубянки. А потом приказ в зубы и на поезд. Разве что заявление написал, чтобы получить отдельную квартиру в Москве. Получу, как сюда жить перееду, вне очереди, пока не дали. Эти три месяца, а уже четыре, с момента попадания, я повзрослел как за десять лет жизни в прошлом мире. Правда, как был мальчишкой, так и остался, импульсивен. Мне это нравилось, девчатам моим тоже, а остальным злопыхателям, пофиг. Вообще многие думали меня в полковники повысят, или ещё что, сам слышал, а тут капитана дали и с глаз долой. Я не претендую, мне вообще одного «спасибо» достаточно за сделанное, поэтому не в обиде. Звание дали, награды, по сути и есть спасибо. Хотя со стороны смотрится, как будто сквозь зубы дали, по максимуму занизив. Вот и я решил не дёргаться. Ну а что, мне это назначение на руку. По сути я навоевался, мальчишка во мне успокоился. Эти десять дней что мы шли по тылам немцев к нашим, не по прямой, а зигзагами, громя тылы и комендатуры, вполне хватило всё прочувствовать. Я управлял бригадой свободно, как музыкант играл на органе, вся бронетехника радиофицирована, дрон всё показывал, и я выделял достаточно сил на перехват или захват комендатур и лагерей военнопленных.
Ну и обучал командиров. Без всяких вперёд в атаку с шашкой наголо. Учились вставать в засаду и бить из неё, проводить правильную зачистку, и остальное. И набирались опыта. Десять дней конечно мало, но хоть что-то. Мне нужна передышка, это так. Создавать амулеты, записи в книге мага, и наконец модернизировать магией танки. К слову, свободное время появилось только сейчас, когда ехал в поезде в Ульяновск. Да я там всё время записи вёл в книге мага. К слову вторые сутки подходят к концу как учу первую базу по глайдеру. Ладно, не об этом сейчас. Я про то что делать с танками. Я специалист по лекарским амулетам и защите. Причём обучен хорошо, уже достаточно знаний чтобы самостоятельно совершенствоваться в этих направлениях и создавать что-то новое. Так вот, я прямо могу сказать, что для бронетехники подходят всего две защиты. Так что было о чём подумать пока ехал в Ульяновск. Правда, другие пассажиры мешали, хотя мне повезло добыть билет в вагон «СВ», их сейчас редко используют. Даже тут приходили, пообщаться. Дважды Герои, а меня обязали носить все награды, пока большая редкость. Тем более меня узнавали, всё те фото из газет.