Девчата кстати потребовали свои деньги, что уже отработали. Плюс продали все украшения, коими я их баловал, если доволен их работой. А что, я вполне был доволен, и те как сороки в золоте ходили. Ну много средств не выручили, больше на зарплате получили, я выдал им её. Купили неплохие нейрокомы, базы знаний. Через меня на Чёрном Рынке. Освоились, учили. То есть, тоже эти два года не простаивали. Например, Хельга всегда мечтала врачом стать, и стала, знания не оператора медицинских устройств, тут все врачи такие, а полевого хирурга от спасательной службы. Все средства на эти покупки потратила, но вот изучила, теперь у меня свой врач. Она ещё и лекарские амулеты освоила, я подарил три разных и амулет зарядки. Анна стала пилотом-каботажником, а Мария профессиональным портным. Её эта тема привлекала, столько новинок знала, что тут неизвестны. Хотели аурные хранилища, но тут уже я нет. Перед расставанием поставлю, а пока нет. Ещё меня уберёт кто в хранилище. Техника безопасности превыше всего. Так что оружие и техника этого мира у меня в минимуме. У меня даже «ИС-2» был, достал утопленный из болота, за месяц до того, как академик нашёл, привёл в порядок, но уж больно хорошую цену за него давали, продал. Сейчас он бы мне тут пригодился. Теперь по той ситуации, что вокруг стояла, благодаря сканеру вполне разобрался.
Судя по форме и вооружению, тут сорок первый. «ППШ» ни одного нет. Да что «папаши», ни одного «ППД». Хотя ладно. Судя по обороне, тут на холме, прикрывая дорогу, стоял советский стрелковый батальон при поддержке трёх «сорокапяток» и двух полковых пушек. Батальон держался как мог, перед позициями хватало тел погибших немецких солдат, около сотни, там немецкие санитары работали. Сейчас залегли, видели, что с этим пятью случилось. Пехота против стрелков, и по сути силы равны, но всё равно батальон сбили с позиций, факт, задавили артогнём, все перепахано, тот откатился за холм к берегу реки, где был мост. Мост сожжён, сейчас остатки батальона добивали. Осталось в районе семидесяти бойцов и командиров. Немецкий пехотный батальон тоже серьёзно потрёпан, но ещё вполне боеспособен, заканчивал дело. Остатки моста ещё дымили, явно сожгли перед немцами. Также недалеко миномётная батарея, оттуда ко мне бежали солдаты, видели, как я этих положил, остальные солдаты батальон были вне зоны видимости, но офицер миномётчик в штаб батальона сообщил. Пленные красноармейцы, с полсотни где-то, многие раненые и контуженые, видя, что происходит, кто остался на месте, кто расползался. Один вооружился за счёт убитого мной охранника, и стрелял по миномётчикам. Завязался бой. Те залегли и пытались задавить того огнём. Получилось, выстрелы звучали всё реже. Как видите, были причины мне поторопиться. Своих надо спасать, меня так учили. У меня танкетка есть в грани браслета-хранилища, использую её, первым делом прочесав расчёты противотанковых пушек, а дальше буду гонять остатки пехоты, пока патроны в пулемётных дисках есть. Правда, у меня боезапас только тот, что в танкетке, больше патронов нет, но и в ней до полного, ровно двадцать четыре диска. Снаряжены и готовы к бою. Повоюем.
Правда, нужно срочно себя восстанавливать. Это я о новом теле, окончательно моё, так что точно себя. Накопители летели один за другим, я не переставая жевал сосиски и колбасу, иногда хлеб, но всё равно тело худело быстрее. Ноги сломаны были, то-то такие боли, срастил кости, заживил мясо. В принципе осталась косметика, а сейчас я уже в полной боевой. Осваивая тело, выскочил из воронки и побежал вниз с холма, мне вслед стреляли, я петлял, пару раз запнувшись упал, но защита трижды отмечала попадания. С этой стороны немцев особо не было, так около взвода, но они дальше, с другой стороны командование батальона и миномётчики. Вот так до кустов, тут ранее был медпункт, раненых носили, все убиты, похоже миномётами прошлись, потом солдаты. Видел в телах следы штыков. Убиты и медики. За такое я и сам в плен брать не буду. Хотя нет, в реке прячутся шесть раненых и девушка-санинструктор. Тут в кустах и достал танкетку. Сразу же поднявшись наверх корпуса, в окровавленном рваном обмундировании был, и скользнул в люк командира, сняв со спинки шлемофон. Управление дублировало, потому с места командира, взведя затвор пулемёта, запустил двигатель. А он прогрет, баки полные и стронувшись с места, выехав из-за кустарника, покатил наверх, дальше работал тщательно, расстрелял санитаров, миномётчиков. Снова освободив наших, те уже опять под охраной были. И пока те вооружались за счёт немцев, и выехал на спуск к реке. Отчего броня сразу зазвенела, в мою сторону развернули пушки и одну из пехотных рот.
Немецкие противотанкисты уже развернули все орудия, было шесть «колотушек» и повели по мне огонь. Я же бил по офицерам, отсюда видно их было, хорошее укрытие, и потом сам повернул к пушкарям и покатил к ним, те щитами закрыты, сложно поразить, то сблизившись и покружив вокруг пушек, расстрелял тех. Броня звена от пуль, снарядов, гранаты ручные рвалась на броне, опытные солдаты пытались дорого продать свою жизнь. Однако, имея сканер я видел все их попытки, даже подобраться к бронемашине, тут я не давал, отъезжал, и даже закрыв смотровые щели, это мне не помешает, но смогут повредить пулемёт. Поэтому и катался. Наши же видя, что ситуация изменилась, а те в отчаянье были, думаю готовились сдаться, сами атаковали, два командира подняли бойцов в атаку. Меня приятно удивило то, что не сразу это сделали, а когда у меня осталось четыре диска, остальные я растратил, на две трети выбив личный состав пехотного батальона Вермахта. А стрелял я очень хорошо, так что совместно мы стали зачищать кустарник и берег у реки, корпус моей танкетки бойцы использовали как укрытие, уже сами беря в плен немцев. Ситуация резко изменилась на противоположную. Тут я не препятствовал сдаче, ещё отметил, что у наших туго с боеприпасами. Некоторые использовали штыки на винтовках, видимой совсем пустые. Вот так бой и закончился. Я последний диск расстрелял по спинам пытавшихся уплыть немцев, из двенадцати поразил десять, пошли на дно. Единственный командир, в звании лейтенанта, второй был ранен, политрук, его перевязывали, отдавал приказы. Сам тот трижды ранен, но легко, вот так прочесали кустарник, собирая оружие, перевооружаясь на немецкое, раз к своему не было, а я укатил к своей воронке, и остановил бронемашину, движок заглушил, и вот аккуратно выбравшись, сняв шлемофон, и встал у края воронки
— А, это ты Фёдоров? А я думал откуда танк взялся?
— Это не танк, плавающая танкетка. Танки те, у кого пушки, — устало ответил я, повернувшись к сержанту, что тут на холме работал.
Он командовал сбором трофеев, в дело включили освобождённых пленных советских бойцов. Там же два командира было, младший лейтенант, с ранением в живот, и старший лейтенант. Этот вообще артиллерист, он у того лейтенанта и перехватил командование как старший по званию. Да, пора узнать в кого я попал, и сообщить о своей амнезии. Дальше будет видно. А пока заберу всё из стрелковой ячейки, что за мной числиться, и к реке, тут и помыться нужно, видок у меня ещё тот, и провести инициацию. А то без Дара вообще человеком себя не ощущаю. Наполовину если только.
— Ты что, не видел плакатов в казарме? Там этот танк в разрезе. Ясно же написано, лёгкий плавающий танк.
— В туалете на стене тоже много что написано.
— Так это ты, гад, вырезал⁈ — сразу разозлился сержант.
Понять бы о чём он. Однако разговор ушёл в сторону, вот и вернул его на место.
— Вы вообще кто?
— В смысле? Помощник командира взвода, сержант Ляхов. Взвода где ты служишь, Фёдоров.
— А меня как зовут?
— Даже так? Не помнишь?
— Нет.
— Подожди пока, узнаю у командиров что дальше делать.
Тот ушёл быстрым шагом, а я спустился в воронку к немцу. Быстро снял ремень, отстегнув, и убрал в аурное хранилище, вслед за карабином. А то оружие есть, а боезапаса к нему не было. Мелочь из карманов. И у него были наручные часы, а у меня нет, снял. Дальше, используя сканер, откопал из ячейки винтовку «Мосина», скатку шинели, вещмешок, котелок красноармейский из ниши. Похоже время у батальона было, хорошо оборудованные позиции. В общем, всё вытащил, отряхнув, и в аурное пока убрал. Дальше плюхнувшись на склон воронки, жуя хлеб, со сливочным маслом, у меня шесть бутербродов осталось, и всё, и стал изучать что в карманах было. Мелочёвку всю тоже прибрал, кстати, пилотку нашёл в кармане шаровар. А на дне стрелковой ячейки каску. Так вот, попал я в тело Гены Фёдорова. Снова тёзка. И даже отчество Геннадьевич. Не удивлюсь его если у него прозвище Ген-Ген. Тут же звание, красноармеец. Что интересно, три строки занято. Написано, «красноармеец». Потом вычеркнуто и ниже, «младший сержант». Однако и он зачёркнут, и снова «красноармеец» написали. Похоже сняли звание за что-то. Должность, стрелок, и номер почты. Что за часть не знаю, как и где мы. В кармане мятые сигареты нашёл, богатый боец, надо будет лёгкие от никотина почистить, я не курю. Ну и так мелочь. Как раз комсомольский билет закончил изучать, там с фотографии, на меня смотрел улыбчивый паренёк лет пятнадцати. Симпатичный, темноволосый, глаза светлые. Скорее всего голубые, фото чёрно-белое. Не совсем понятно цвет. Тут же приблизилось несколько командиров, сканер показал, и старший лейтенант, скомандовал:
— Боец, ко мне.
Я не реагировал, продолжал билет изучать.
— Боец, вы не слышите⁈ Подойти ко мне.
Осмотревшись, я спросил у того:
— Вы это мне?
— Подойти, когда вам командир приказывает.
Пожав плечами я с трудом выбрался из воронки, почва песчаная, осыпалась, и встал рядом с бортом танкетки.
— Почему не выполняете приказы?
— А что это?
— Товарищ старший лейтенант, — обратился к старлею тот сержант. — Фёдоров контужен, никого не узнаёт. Я его командир, он меня не узнал. Видимо и приказы для него ничего не значит. Он их не помнит.
— Даже так? — с интересом обернулся ко мне старлей. — Сообщите, что было.